Хапсагай

Хапсагай
Страна:	Россия Россия

Хапсагай (якут. хапсаҕай — проворный, ловкий, хваткий) — якутское национальное единоборство, борьба.

Этимология

Существует несколько версий происхождения названия борьбы. По мнению Н. С. Григорьева, автора «Фразеологического словаря якутского языка», слово образовано из основы хапса (ловить, хватать, схватить) и старомонгольской приставки ҕай, означающей какое-либо действие, то есть возможный вариант перевода может быть «схвати и действуй». «Толковый словарь якутского языка» также определяет хапсаҕай как сочетание двух слов: хап (ловкость, быстрота, сила, выносливость) и саҕай (бросай, кидай). Т. И. Петрова в «Кратком якутско-русском словаре» переводит слово как проворный, ловкий, быстрый, и определяет слово, как неделимое. Э. К. Пекарский в «Словаре якутского языка» выдвигает версию происхождения слова хапсаҕай (хабыс + аҕай) от тюркского «капчаҕай», «капшаҕай» (быстрый, проворный), сравнимо с бурятским «габшагай» — ловкий, хваткий, подхватывать, увертка. По мнению кандидата культурологии Н. С. Попова, хапсаҕай — это исконно якутское слово, нераздельное, подвид слов хапсыҕыы, хапсыҕар (столкновение, сталкиваться).

История

Хапсагай имеет древнюю историю, и установить, когда установились правила борьбы вряд ли представляется возможным. Уже в известном героическом эпосе олонхо дано описание победы богатыря «среднего мира» над представителями «тёмной силы» при помощи приёмов борьбы хапсагай.

По преданиям, ещё в древности у якутов существовала система воспитания и подготовки воинов, которые составляли отдельную касту. Одним из составляющей такой подготовки являлось умение вести борьбу без оружия. Ребёнка, отобранного в касту воинов (нареченного стать боотуром) обучали различным воинским умениям и развивали соответствующие физические навыки, в том числе, премудростям национальной борьбы. Секреты мастерства и способы подготовки к состязаниям каждая семья держала в тайне.

Первое упоминание о хапсагае на русском языке имеется в трудах этнографа Г. Ф. Миллера, который дал подробное описание Ысыаха, проведённого 31 мая 1737 года в 14 верстах от Якутска, и в ходе которого прошли состязания по борьбе хапсагай. Затем упоминания о соревнованиях по этой борьбе встречались в «Трудах Второй Камчатской экспедиции» И. Г. Гмелина, в работах академика А. Д. Мидлендорфа, у писателя-декабриста А. А. Бестужева-Марлинского.

В старину соревнования по хапсагаю устраивались во время праздников, главным из которых являлся Ысыах, на свадьбах (Уруу) знатных родов, во время осенней подлёдной ловли рыбы (Мунха), во время скачек лошадей. Борцы (даадары), по традиции покрытые бычьей кожей (с тем, чтобы соперники не видели друг друга) выходили из берестяных чумов на поляну, в круг сидящих зрителей. Арбитр, избираемый из почётных гостей, выводил борцов на середину круга, сбрасывал с них покрывало, и начиналась схватка.

Один из очевидцев, наблюдавший хапсагай во второй половине XVIII века писал:

«раздевшись донага, только оставив на себе одни штаны, и с разбега соединясь друг с другом и ударя одним другого по бокам, а потом ухватясь за свои штаны и ногами сплетясь, бросают о землю»

— www.knyazev-dojo.ru/xapsagaj/

Ограничений по времени схватки не существовало: она могла длиться по нескольку часов, а иногда «когда спор бывал особенно принципиален — случалось, продолжался в течение целого дня», и даже продолжалась на следующий день.

Призом победителю соревнований традиционно служила мюсэ — варёная бедренная кость жеребца с мясом в верхней части. Впрочем, существовали и другие варианты наград, так И. А. Худяков, отбывавший ссылку в Верхоянске с 1867 по 1876 годы, описывал что побеждённому показывали оскорбительный кукиш, запачканный землёй, а победителю наливали чарку кумыса или водки, исполняли песню в его честь.

В конце XIX века и начале XX века наблюдалось активизация увлечения хапсагаем на всей территории нынешней Якутии, появились известные мастера хапсагая. В 1932 году состоялись первые официальные соревнования по хапсагаю, которые были приурочены к десятилетнему юбилею образования автономной республики и после этого соревнования проводились систематически, как на праздниках, так и в ходе Всеякутских Спартакиад. К участию в соревнованиях были допущены и женщины, так в 1944 году соревнование женщин было включено в программу летней республиканской спартакиады Якутской АССР.

Во времена СССР, соревнования по борьбе хапсагай среди мужчин регулярно проводились сельским ДСО «Урожай» в четырёх возрастных группах: 18-35 лет, 35-40 лет, 40-45 лет и свыше 45 лет.

В 1992 году была образована ассоциация «Сахаада-спорт», объединяющая восемь федераций по национальным видам спорта, включая хапсагай, а соревнования по этой борьбе проводятся под эгидой Федерации спортивной борьбы Республики Саха (Якутии) по борьбе хапсагай. 25 октября 2010 года хапсагай был признан Международной федерацией объединённых стилей борьбы (FILA), в результате чего был подписан договор между FILA и Ассоциацией национальных видов спорта и игр народов Якутии «Сахаада-спорт», в соответствии с которым борьба хапсагай вошла в FILA на правах официально признанного вида борьбы и может распространяться по всему миру. В 2011 году хапсагай вызвал большой интерес федерации борьбы Бенина, и письмом президента этой федерации, хапсагай был признан и была выражена готовность стать базовым центром культивирования борьбы в Африке. С 22 по 25 декабря 2011 года должен был пройти первый чемпионат Африки по хапсагаю.

После 2000 года ежегодно проводятся около двадцати соревнований республиканского уровня с мастерским нормативом.

Правила

Борцы обнажены до пояса, ниже пояса одеты в трусы или трико, как правило обуты в борцовки. Ранее, независимо от времени года, борцы боролись разутыми и одетыми только в шорты из ровдуги (мягкой кожи лося без шерсти). Схватки могут проводиться и на поляне, поросшей травой, но в настоящее время официальные схватки проводятся на борцовском ковре, диаметром 10 метров.

Любое касание борцом земли (ковра) какой-либо частью тела, кроме ступней, влечёт поражение. Исключение в современных правилах составляет касание земли (ковра) одной рукой, за что засчитывается штраф в 1 балл; касание двумя руками уже влечёт поражение. При проведении приёма атакующий борец должен остаться на ногах. Борьбы в партере в хапсагае не имеется.

В борьбе разрешены любые захваты за любую часть тела, исключая пальцы рук и ног. Захваты борцов, как правило неглубокие, в ходе схватки большое значение имеет активная работа ног. В арсенале борцов имеются подсечки, подножки, обвивы, зацепы, выхваты, отхваты, подсады и иные различные броски. Так, распространёнными приёмами являются сваливание соперника захватом головы и ноги (тюргэн) и передняя подсечка (халбарыйан тэбии). Многие приёмы соединены в многоступенчатые комбинации. В технике хапсагая следует выделить оригинальное исполнение проходов в ноги и бросков через грудь (халбарыйыы). Проходы в ноги выполняются исключительно с наклоном и нырками: исполнение прохода в полёте или в падении влечёт проигрыш в схватке, поскольку атакующий так или иначе коснётся поверхности. Тем же самым обусловлено выполнение бросков через грудь, которые в греко-римской и вольной борьбе (броски прогибом), дзюдо и самбо выполняются в падении, с большой амплитудой, а в хапсагае это невозможно. Поэтому выработана оригинальная техника таких бросков, позволяющая атакующему остаться на ногах.

Продолжительность схватки ограничена 10 минутами, для взрослых это обычно 5 минут + 2 минуты в случае, если победитель не выявлен в основное время, для старших юношей 5 минут, для младших юношей — 4 минуты.. Исход схватки — это победа одного из борцов или объявление обоих борцов проигравшими ввиду пассивного ведения борьбы.

До 1955 года в хапсагае не было разделения на весовые категории. С 1955 года взрослые борются в категориях до 53, 58, 64, 72, 80 килограммов и свыше 80 килограммов. У юношей и ветеранов разделение на категории другое.

Производные хапсагая

Кроме описанного хапсагая, как спортивной борьбы, существуют другие варианты хапсагая.

Так, в последнее время развивается известное с древности групповое направление борьбы, или хомуур хапсагай. В команде должно быть не менее пяти борцов в различных весовых категориях (например, двое до 70 килограммов и трое — свыше 70 килограммов). Соревнование начинают по одному борцу от каждой команды (по жребию). Затем борются по 2 борца от каждой весовой категории, следующим этапом борются по 3 борца от каждой команды, и наконец, в финальной схватке выходят все борцы противоборствующих команд — «стенка на стенку».

Ещё одним видом «хапсагая» является разработанный недавно хабыр хапсагай. Правила здесь не отличаются от ушу-саньда.

Хапсагай и вольная борьба

Многие известные якутские борцы вольного стиля с детства занимались хапсагаем, что наложило отпечаток на их стиль борьбы. Так, Роман Дмитриев, чемпион и призёр Олимпийских игр и Павел Пинигин, чемпион Олимпийских игр, обучались хапсагаю. Роман Дмитриев в основу своего атакующего стиля положил чисто национальные приёмы и своей первой победе над иранским борцом Джавади на престижном международном турнире в Тбилиси он был обязан приёмам хапсагая.

Ссылки

• [www.scribd.com/doc/45053689/Mandziak-A-S-The-World-Encyclopedia-of-Wrestling Мандзяк А. С., Артёменко О. Л. Энциклопедия традиционных видов борьбы народов мира. Минск, 2010 год]

Отрывок, характеризующий Хапсагай

Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.