Хара Веласкес, Ана

Ана Этель дель Росарио Хара Веласкес исп. Ana Ethel del Rosario Jara Velásquez <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Ана Хара Веласкес в 2013 году</td></tr>
151-й премьер-министр Перу
22 июля 2014 — 2 апреля 2015
Президент:	Ольянта Умала
Предшественник:	Рене Корнехо
Преемник:	Педро Катериано
53-й министр труда и содействия занятости Перу
24 февраля — 22 июля 2014
Глава правительства:	Рене Корнехо
Предшественник:	Тереса Лаос Касерес
Преемник:	Фреди Отарола Пеньяранда
16-й министр по делам женщин и социального развития Перу
11 декабря 2011 — 24 февраля 2014
Глава правительства:	Хуан Хименес Майор Сесар Вильянуэва
Предшественник:	Аида Гарсиа Нараньо
Преемник:	Кармен Омонте
Вероисповедание:	евангелизм
Рождение:	11 мая 1968(1968-05-11) (55 лет) Ика, Перу
Партия:	ПНП
Образование:	Национальный университет Сан-Луис Гонзага
Профессия:	адвокат

Ана Этель дель Росарио Хара Веласкес (исп. Ana Ethel del Rosario Jara Velásquez; род. 11 мая 1968, Ика, Перу) — перуанский государственный и политический деятель, министр по делам женщин и социального развития Перу с 11 декабря 2011 по 24 февраля 2014 года, министр труда и содействия занятости Перу с 24 февраля по 22 июля 2014 года, премьер-министр Перу с 22 июля 2014 по 2 апреля 2015 года.

Биография

Молодые годы, образование и карьера

Ана Хара Веласкес родилась 11 мая 1968 года в городе Ика — центре одноимённого региона в Перу.

Получила начальное и среднее образование в колледже «Антониа Морено де Касерес» в городе Ика. Изучала право и политологию в Национальном университете Сан-Луис Гонзага. После окончания Высшей школы университетских исследований получила степень магистра права по специальности гражданских и коммерческих дел, а позже — степень доктора права.

С июня 1998 года начала работать нотариусом в Ике. С 2000 по 2001 год была секретарем Взаимного фонда нотариусов Перу. С 2002 по 2003 год была членом Консультативного совета ЗАГСа зоны XI. С 2005 по 2006 год была заместителем декана Колледжа нотариусов Ики.

Карьера в правительстве

В 2011 году она была избрана в члены Конгресса Перу от Ики от коалиции «Gana Perú», лидер которой, Ольянта Умала, победил на президентских выборах. Она была назначена членом Совета и Постоянного комитета Конгресса, комитетов по надзору и юстиции, секретарём жилищной комиссии, председателем комитета по иностранным делам.

11 декабря 2011 года, президент Ольянта Умала привёл к присяге Ану Хару Веласкес в качестве министра по делам женщин и социального развития, заменив Аиду Гарсиа Нараньо. В январе 2012 года офис был переименован в Министерство женщин и уязвимых групп населения.

Она возглавляля это министерство до 24 февраля 2014 года, когда была приведена к присяге в качестве министра труда и содействия занятости.

Пост премьер-министра

После отставки премьер-министра Рене Корнехо из-за коррупционного скандала, президент Ольянта Умала назначил Ану Хару Веласкес на его пост. Церемония инаугурации состоялась 22 июля 2014 года, в Золотом зале президентского дворца Каса-де-Писарро, после чего Ана Хара стала шестым премьер-министром президентства Умалы. Она сказала, что будет работать над прозрачностью правительства, согласно политике подотчетности и борьбы с коррупцией. В тот же день, пост министра труда и содействия занятости занял Фреди Отарола Пеньяранда.

В начале февраля 2015 года, правительство Перу распорядилось временно приостановить работу спецслужбы страны — Национального разведывательного директората — за шпионаж над государственными чиновниками и оппозиционными деятелями. 19 марта в журнале «Correo Semanal» был опубликован список перуанских законодателей, репортеров, предпринимателей и простых граждан, за которыми якобы ведёт слежку данная спецслужба. 30 марта Ана Хара была вызвана в Конгресс для дачи разъяснений в связи со слежкой, где она отметила, что инициировала по этоve факту расследование и заявила, что не делала ничего противозаконного. Тем не менее, после пяти часов обсуждения ситуации в тот же день вечером, депутаты Конгресса приняли вотум недоверия против Хары, 72 голосами против 42 при двух воздержавшихся, что составило почти две трети законодателей. Таким образом, Ана Хара, пробыв всего год на должности премьер-министр, была вынуждена уйти в отставку во исполнение положений конституции Перу, отметив на своей странице в соцсети «Twitter», что «это большая честь, что этот съезд осудил меня». В последний раз Конгресс смещал премьер-министра в 1963 году, которым был Оскар Треллес Монтес, и теперь президент страны Ольянта Умала в течение 72 часов должен сформировать новое правительство, которое станет седьмым для него с 2011 года.

Ссылки

• [www.presidencia.gob.pe/ana-jara-velasquez Ана Хара Веласкес]. Профиль на сайте Президента Перу
• [www.congreso.gob.pe/pvp/2011/ajara.asp Ана Хара Веласкес]. Профиль на сайте Конгресса Перу

Отрывок, характеризующий Хара Веласкес, Ана

– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.