Элязыг

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Харберд (Турция)»)
Перейти к: навигация, поиск
Город
Элязыг
Elazığ
Страна
Турция
Координаты
Прежние названия
Харберд (арм. Խարբերդ)
Высота центра
1067 м
Население
312 584 человек (2008)
Почтовый индекс
23 000
Показать/скрыть карты

Элязы́г (тур. Elâzığ) — город и район на востоке Турции в Восточной Анатолии, столица одноимённого ила.



Этимология

Город основан на нынешнем месте в 1834 году под названием Мамурет-уль-Азиз (тур. Mamuretü'l-Aziz), которое из-за сложной произносимости было упрощено в народе до Эль-азиз (тур. El Aziz), а в 20-м веке приобрел современное название. Является продолжением на равнине древнего города Харпут (тур. Harput, курд. Xarpêt, ю.-заз. Xarpêt), который расположен в горах и имеет трудности со снабжением водой.

Древний город был основан армянами и исторически имел множество различных вариантов названий. У армянских и византийских авторов: Харберд, Карберд (арм. Քարբերդ, арм. Կարբերդ), Карпут (арм. Քարփութ), Карпоте, происходит от армянского "каменная крепость". У арабов: Хысн-Зиад (крепость Зияда), у турок — Харпут (тур. Harput[1]. Харпут все ещё частично обитаем, в нём остается несколько тысяч населения, но из-за высокого расположения местности и трудностей с водой, большинство перебрались в Элязыг. В конце 19 века большинство жителей города были армяне, однако в 1895-96 годах, здесь была организована резня, в ходе которой несколько тысяч армян было убито и еще около 1 тысячи насильственно обращено в ислам. Несмотря на это, к началу Первой мировой войны в Харпуте все еще было значимое армянское население(около 6000 из 15000, или 40% населения),из них более 4000 было убито в 1915 году, 1000 обращены в ислам, еще около 1000 спаслись, перебравшись в окрестности Бейрута, откуда позже эмигрировали на Запад.

История

Основан во II в. до н. э. как армянский город первоначально названный Horberd (арм. Հորբերդ), название позже трансформировалось в Харберд(арм. Խարբերդ). В разные эпохи упоминается как крепость в районе Андзит армянском королевстве Софена, которая с I в. н. э. становится одной из провинций армянских королевств Ервандидов, Арташесидов и Аршакидов. В средние века армянское население занималось ремеслом, торговлей и земледелием. К началу XIX в. в городе проживало около 3000 человек — армяне и турки. К 1830—1850 гг. население достигло 25 тысяч, из которых 15400 — армяне, 7240 — турки, остальные — курды и ассирийцы. В 1880г. братья Барикян основали в Харберде механический завод, который производил водонапорные насосы, сельхоз и бытовую технику. В 1881 братья Григор и Саргис Кюркчяны здесь основали фабрики по производству шёлка и холстов. Некто Пенян основал 8 ковродельных фабрик, город наряду с шёлковыми изделиями производил также хлопковые изделия, ковры и холсты. Спрос на эти изделия был не только в Западной Армении, но и в Европе и США. Например в Нью Йорке в 1908г. был магазин Харбердских ковров. Однако в 1895 фабрики разрушили турки, началась Гамидийская резня, и армянские кварталы города заполыхали огнём, были разрушенны 2 армянские церкви и несколько школ. Погром привёл к многочисленным жертвам среди армянского населения, кроме того более 1000 человек были насильственно исламизированны. К началу XX в., в городе проживало уже 12200, из которых 6080 — армяне, и 6120 - турки. 26 Июля 1915 года волна массовых убийств известных как Большой геноцид армян, докатилась до Харберда. К началу 1916 г. город больше походил на морг. По неофициальным данным в 1960-х годах в городе уже переименованном в Элязыг всё ещё проживало около 1000 армян — в основном дети сироты.

В начале ХХ века в городе и его округе насчитывалось 67 действующих армянских церквей,однако все они были уничтожены турецкими властями .

Напишите отзыв о статье "Элязыг"

Примечания

  1. Акопян Т. Х. [armenianhouse.org/hakobyan-t/armenian-cities.html Города исторической Армении] = Պատմական Հայաստանի քաղաքները. — Ер.: Айастан, 1987. — Т. 1. — С. 132—133. — 256 с. — 20 000 экз.


Административное деление ила Элязыг

Районы городского типа: Элязыг меркези
Районы сельского типа: Агын | Аладжакая | Арыджак | Баскиль | Каракочан | Кебан | Кованджылар | Маден | Палу | Сивридже

Отрывок, характеризующий Элязыг

Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.