Крюгер, Харди
Поделись знанием:
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
(перенаправлено с «Харди Крюгер»)
| Харди Крюгер | |||
| Hardy Krüger | |||
 Крюгер в ноябре 2013 года | |||
| Имя при рождении: |
Франц Эберхард Август Крюгер | ||
|---|---|---|---|
| Дата рождения: | |||
| Место рождения: | |||
| Гражданство: | |||
| Профессия: | |||
| Карьера: |
1944 — настоящее время | ||
| Награды: |
| ||
Харди Крюгер (нем. Hardy Krüger, настоящее имя — Франц Эберхард Август Крюгер; род. 12 апреля 1928, Берлин) — немецкий актёр и писатель, номинант на премию «Золотой глобус».
Один из двух немецких артистов в истории (первая — Марлен Дитрих), награждённых орденом Почётного легиона[1]. Автор 16 книг: романов, рассказов, автобиографических очерков, историй о своих кругосветных путешествиях и мемуаров[1].
Завершил полувековую актёрскую карьеру в конце 1980-х годов, ныне с семьёй проживает в США и Германии. Наиболее известен по участию в фильмах «Полёт Феникса», «Красная палатка», «Барри Линдон», «Мост слишком далеко» и «Дикие гуси».
Биография
Харди Крюгер (урождённый Франц Эберхард Август Крюгер) родился 12 апреля 1928 года в Берлине в семье инженера Макса Крюгера и учительницы Сары Крюгер.
В 15 лет Крюгер впервые появился на большом экране, сыграв небольшой эпизод в немецком фильме «Молодые орлы». Актёрская карьера Крюгера была прервана в 1944 году, когда Харди был призван на фронт. В марте 1945 года Крюгер попал в 38-ю гренадерскую дивизию СС «Нибелунги», в составе которой он был пленён американскими солдатами.
После окончания войны Крюгера часто приглашали на роли немецких солдат, что было вызвано характерной внешностью актёра (светлые волосы, голубые глаза).
В 1957 году состоялся дебют актёра в британском кино, в фильме «Тот, кто сбежал», где Крюгер сыграл знаменитого лётчика-истребителя Франца фон Верру.
В 1966 году был номинирован на премию «Золотой глобус» в номинации «Лучшая мужская роль второго плана» за роль Генриха Дорфманна в фильме «Полёт Феникса».
Личная жизнь
Харди Крюгер был трижды женат:
- на Ренате Денсов (с 1950 по 1964, есть дочь Кристиана)
- на Франческе Марацци (с 1965 по 1977, есть дочь Малайка и сын Харди-мл.)
- на фотографе Аните Парк (девичья фамилия неизвестна, с 1978 по настоящее время)
В 1960-х—1970-х годах с семьёй жил на ферме на подножии горы Килиманджаро[1].
Лучшим другом Крюгера всю свою жизнь являлся прославленный немецкий актёр Ганс Сёнкер[en][1]. По сей день поддерживает тёплые дружеские отношения с Гельмутом Шмидтом, Шоном Коннери, Ричардом Аттенборо, Клаудией Кардинале и Сержем Бургиньоном[en][1].
На данный момент поочерёдно проживает с супругой в Калифорнии и родной Германии[1].
Фильмография
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
|---|---|---|---|---|
| 1944 | ф | Молодые орлы | Junge Adler | ученик |
| 1949 | ф | Я никогда не забуду этот вечер | Diese Nacht vergess ich nie | Юджин Шрёттер |
| 1949 | ф | Кейт за всё в ответе | Kätchen für alles | студент |
| 1949 | ф | Леди и бродяга | Das Fräulein und der Vagabund | Карл |
| 1950 | ф | Девушка с Южных морей | Das Mädchen aus der Südsee | Ричард Кирбэч |
| 1950 | ф | Остров без морали | Insel ohne Moral | Манфред |
| 1951 | ф | Мы едем в Ниццу | Schön muß man sein | Юппи Холландер-младший |
| 1951 | ф | Мой друг — вор | Mein Freund, der Dieb | Бимбо |
| 1952 | ф | Меня зовут Никки | Ich heiße Niki | Пауль |
| 1952 | ф | Все, на ком я не могу жениться | Alle kann ich nicht heiraten | Эдди |
| 1952 | ф | Иллюзия в Молле | Illusion in Moll | Пауль Эльбешер |
| 1953 | ф | Пока ты со мной | Solange Du da bist | Штефан Бергер |
| 1953 | ф | Развод | Muß man sich gleich scheiden lassen? | Андреас фон Дёрр |
| 1953 | ф | Я и ты | Ich und Du | Петер Эрдманн |
| 1953 | ф | Дева на крыше | Die Jungfrau auf dem Dach | Дональд Грэсхэм |
| 1954 | ф | Прошлым летом | Der letzte Sommer | Рикола Вальбо |
| 1955 | ф | На прекрасном голубом Дунае | An der schönen blauen Donau | Рихард Кёниг |
| 1955 | ф | Небо не продаётся | Der Himmel ist nie ausverkauft | Михаэль |
| 1955 | ф | Алиби | Alibi | Харальд Майнхарт |
| 1956 | ф | Лиана, девушка из первобытного леса | Liane, das Mädchen aus dem Urwald | Торен |
| 1957 | ф | Банковская ячейка 713 | Banktresor 713 | Клаус Буркхардт |
| 1957 | ф | Лиана — белая рабыня | Liane, die weiße Sklavin | Торен |
| 1957 | ф | Лис из Парижа | Der Fuchs von Paris | капитан Фёрстенверт |
| 1957 | ф | Тот, кто сбежал | The One That Got Away | Франц фон Верра |
| 1958 | ф | Признавайтесь, доктор Корда! | Gestehen Sie, Dr. Corda! | доктор Фред Корда |
| 1958 | ф | Холостяк | Bachelor of Hearts | Вульф Хаузер |
| 1959 | ф | Остальное — молчание | Der Rest ist Schweigen | Джон Х. Клаудиус |
| 1959 | ф | Свидание вслепую | Blind Date | Ян ван Руйер |
| 1960 | ф | Бумеранг | Bumerang | Роберт Вегнер |
| 1960 | ф | Такси в Тобрук | Un taxi pour Tobrouk | капитан Людвиг фон Штигель |
| 1961 | ф | Два миллиона | Zwei unter Millionen | Карл |
| 1961 | ф | Лиана, дочь джунглей | Liane, die Tochter des Dschungels | Торен |
| 1962 | ф | Хатари! | Hatari! | Курт Мюллер |
| 1962 | ф | Воскресенья в Виль-д'Эвре | Les dimanches de Ville d'Avray | Пьер |
| 1964 | ф | Большой удар | Le gros coup | Фрэнк Уилльс |
| 1965 | ф | Механическое пианино | Los pianos mecánicos | Винсент |
| 1965 | ф | Песнь мира | Le chant du monde | Антонио |
| 1965 | ф | Полёт Феникса | The Flight of the Phoenix | Генрих Дорфманн |
| 1966 | ф | Шпион | L'espion | адвокат Петер Хайнцманн |
| 1967 | ф | Большая саранча | La grande sauterelle | Карл |
| 1968 | ф | Францисканец из Буржа | Le franciscain de Bourges | Альфред Штанке |
| 1969 | ф | Монахиня в Монце | La monaca di Monza | отец Паоло Ариггоне |
| 1969 | ф | Битва на Неретве | Bitka na Neretvi | полковник Кранцер |
| 1969 | ф | Тайна Санта-Виттории | The Secret of Santa Vittoria | капитан фон Прам |
| 1969 | ф | Красная палатка | Красная палатка | Лундборг |
| 1972 | ф | Дитя ночи | Diabólica Malicia | Пол |
| 1973 | ф | Пасьянс | Le solitaire | Эрик Ламбрехт |
| 1973 | ф | Торговцы смертью | Tod eines Fremden | Артур Хершфельд |
| 1975 | ф | Бумажный тигр | Paper Tiger | Мюллер |
| 1975 | ф | Барри Линдон | Barry Lyndon | капитан Поцдорф |
| 1976 | ф | Просчёт лейтенанта Слейда | Potato Fritz | Потэйто Фритц |
| 1977 | ф | Каждому свой ад | À chacun son enfer | комиссар Болар |
| 1977 | ф | Мост слишком далеко | A Bridge Too Far | бригадефюрер СС Людвиг |
| 1978 | ф | Дикие гуси | The Wild Geese | лейтенант Пьетер Кутце |
| 1978 | ф | Голубой киль | Blue Fin | Билл Паско |
| 1982 | ф | Высшее общество | Feine Gesellschaft - beschränkte Haftung | Хармс |
| 1982 | ф | Неправый прав | Wrong Is Right | Хельмут Ангер |
| 1984 | ф | Проект «Лазер» | Slagskämpen | Манделл |
| 1988—1989 | с | Война и воспоминание | War and Remembrance | генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель |
Награды
- 1983 — Deutscher Filmpreis
- 1986 — Золотая камера
- 2001 — почётная премия Bavarian Film Awards
- 2001 — Орден Почётного легиона
- 2008 — почётная премия Бэмби
- 2009 — Орден «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия»
Напишите отзыв о статье "Крюгер, Харди"
Примечания
Ссылки
- [www.hardy-kruger.com Официальный веб-сайт]
- Харди Крюгер (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Крюгер, Харди
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
