Хард-боп

Хард-боп
Направление:	Джаз
Истоки:	бибоп, кул-джаза, соул, госпел и блюз
Место и время возникновения:	1950-е
Годы расцвета:	1950-е и 1960-е

Хард-боп — джазовый стиль, развившийся из бибопа и кул-джаза, вобрав в себя элементы соула, церковной музыки (госпел) и блюза. Пик его популярности пришелся на 1950-60-е годы XX века.

В основном этот период в джазе ассоциируется с такими личностями, как Сонни Роллинз, Джон Колтрейн, Майлз Дэвис, Арт Блэйки и Чарльз Мингус.

Впоследствии последователи бибопа и хард-бопа добавили в него ещё немного стиля в виде модального джаза, в котором гармоничность структуры отдельных частей стала ещё более свободной, но обычно проявлялось это только при аккордной игре на фортепиано (в том числе и низких тонов).

Благодаря этому джазовому периоду инструменталисты получили возможность импровизировать с разными ладами гаммы.

История

Примерно в то же самое время, когда прохладный джаз пустил корни на Западном Побережье, джазовые музыканты из Детройта, Филадельфии и Нью-Йорка начали разрабатывать более твёрдые, тяжёлые вариации старой формулы бибопа, получившие название Хард-боп или Твёрдый бибоп. Близко напоминая традиционный бибоп в его агрессивности и технических требованиях, хардбоп 1950-х и 1960-х меньше основывался на стандартных песенных формах и стал уделять больше внимания элементам блюза и ритмическому драйву. Зажигательное солирование или мастерство импровизации вместе с сильным чувством гармонии являлись свойствами первостепенной важности для исполнителей на духовых инструментах, в секции ритма более заметным стало участие барабанов и фортепиано, а бас приобрёл более текучее, фанковое чувство.

В 1955 барабанщик Арт Блэйки и пианист Хорас Сильвер сформировали ансамбль «Посланники Джаза» (The Jazz Messengers), наиболее влиятельную группу, игравшую в стиле хардбоп. Этот, постоянно совершенствовавшийся и развивавшийся септет, который успешно работал вплоть до 1980-х воспитал для джаза многих главных исполнителей жанра, таких, как саксофонисты Хэнк Мобли, Уэйн Шортер, Джонни Гриффин и Брэнфорд Марсалис, а также трубачи Дональд Бёрд, Вуди Шоу, Уинтон Марсалис и Ли Морган. Один из самых больших джазовых хитов всех времён, мелодия Ли Моргана 1963-го года, «The Sidewinder»(«Удар сбоку») был выполнен, хотя и несколько упрощенно, но определенно в танцевальном стиле твёрдого бибопа.

Ссылки

• [www.ritter-sax.ru/coltrane Биография саксофониста Джона Колтрейна с mp3-примерами и видео]
• [www.ritter-sax.ru/rollins Биография саксофониста Сонни Роллинза с mp3-примерами и видео]

Отрывок, характеризующий Хард-боп

– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.