Харес (военачальник)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Харес (др.-греч. Χάρης) (встречается также как Харет) — афинский военачальник IV в. до н. э., командир наёмных подразделений.





Первые военные кампании

Впервые Харес упоминается в 366 г. до н. э., когда в должности стратега Афин успешно сражался на стороне Флиунта, теснимого аркадянами, аргосцами и сикионянами. В дальнейшем он участвовал в боевых действиях против Оропа, но без какого-либо успеха.

В 361 г. до н. э. Харес принял участие в борьбе между демократами и олигархами на Керкире.

В 358 г. до н. э. Харес был направлен командовать афинскими войсками на Херсонес Фракийский против одрисского царя Керсоблепта, захватившего греческие города полуострова, и в следующем году победой завершил эту войну, заселив отвоёванные земли афинскими клерухами. Одним из результатом войны Афин с фракийцами стал распад Одрисского царства на три части.

Участие в Союзнической войне

В том же году он вместе с Хабрием был направлен против Хиоса. В сражении у гавани Хиоса пал Хабрий, и афиняне были вынуждены отступить. Вместе с прибывшими ему на помощь кораблями Тимофея и Ификрата, Харес снова выступил против Хиоса. В сражении при Эмбате ввиду надвигавшейся бури Тимофей и Ификрат отказались начать сражение. Харес выступил против врагов без поддержки, потерпел поражение, а впоследствии обвинил обоих военачальников в измене.

Харес был назначен главнокомандующим афинским флотом, но, не имея денег на продолжение военных действий, поддержал восставшего против своего царя персидского сатрапа Артабаза. Получил от него Лампсак. Успешные действия Хареса привели к тому, что персидский царь Артаксеркс III Ох предъявил Афинам ультиматум, пригрозив послать на помощь противникам Афин триста кораблей. Этот ультиматум привёл к тому, что Афины были вынуждены признать независимость своих союзников в 355 г. до н. э.

В 353 г. до н. э. Харес снова выступил против Сеста на Херсонесе Фракийском, вместе с Кардией отказавшегося повиноваться Афинам. Захватив город, Харес приказал перебить всех мужчин, а женщин и детей продать в рабство.

Участие в войне с Македонией

Во время войны Олинфа с Македонией (349 г. до н. э.) Харес с войском наёмников был отправлен в помощь Халкидскому союзу, но каких-либо успехов не добился и передал командование Харидему. Он снова получил командование в 348 г. до н. э., но и опять в сражениях с македонскими войсками имел лишь небольшой успех и вскоре был отстранён от командования.

В 340 г. до н. э. Харес командовал афинскими войсками, отправленными на помощь Византию, осаждённому Филиппом II, но ввиду своей репутации не был впущен византийцами в их город. Вместо этого Харес с флотом скитался по морю, собирая дань с афинских союзников, а византийцы с радушием приняли отправленного вслед за ним военачальника Фокиона.

В 338 г. до н. э. Харес вместе с фиванским военачальником Проксеном был наголову разбит Филиппом у Амфиссы. В том же году он вместе с Лисиклом командовал афинянами в битве при Херонее. В 335 г. Александр Македонский потребовал от афинян выдать некоторых вождей антимакедонской партии, в том числе и Хареса. Однако Харес благодаря заступничеству Демада сумел избежать этой участи и бежал в Сигей, где в 333 г. до н. э. лично встречал Александра, передав ему золотой венок.

Во время войны персов с македонянами в Эгейском море, Харес поступил на службу персам и принял командование гарнизоном Митилены на Лесбосе. Особой стойкости он не показал, сдав город македонянам. Вскоре он умер в Сигее, где он правил как тиран.

Личность Хареса

По свидетельству современников, Харес был храбрым военачальником, но ему приписывали также жадность, корыстолюбие, несправедливость, стремление к роскоши. Однако он был щедр к народу, не чуждался также подкупов, чем и расположил к себе афинян. Впрочем, Демосфен в своих речах называл эти упрёки не во всём справедливыми. В целом можно сказать, что Харес был типичным представителем военачальников наёмных войск, слабо связанных с государством и больше озабоченных наживой, чем понятиями о чести и принадлежности к своему полису.

Напишите отзыв о статье "Харес (военачальник)"

Ссылки

  • [www.hrono.ru/biograf/bio_h/hares.html Харес на сайте Хронос]
  • [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000099/st034.shtml Афины в IV в. до н. э. на Historic.ru]

Литература

  • Маринович Л. П. «Греческое наёмничество IV в. до н. э. и кризис полиса», М.: Наука., 1975. — 277 с.

Отрывок, характеризующий Харес (военачальник)

– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.