Харсдёрффер, Георг Филипп
Поделись знанием:
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
(перенаправлено с «Харсдерффер, Георг Филипп»)
Георг Филипп Харсдёрффер (нем. Georg Philipp Harsdörffer; 1 ноября 1607, Фишбах, Нюрнберг — 17 сентября 1658, Нюрнберг) — немецкий писатель эпохи барокко: прозаик, поэт, переводчик, эрудит.
Основатель и глава «Нюрнбергской поэтической школы». Член литературного «Плодоносного общества» (в котором состоял под именем «der Spielende»). В 1644 году вместе с Иоганном Клайем основал литературное общество «Блюменорден».
Содержание
Биография
Учился в Альтдорфском университете.
Путешествовал по Европе, посетив Швейцарию, Францию, Голландию, Англию и Италию.[1]
Творчество
Поэзия Г. Ф. Харсдёрффера тяготела к игровым формам (таким, например, как фигурная[2] и комбинаторная поэзия[3]) и отличалась вниманием к звуковым качествам стиха, результатом чего стала «звукопись, доведенная Харсдерффером до высочайшей виртуозности»[4].
В своих не-художественных сочинениях Г. Ф. Харсдёрффер, отличавшийся энциклопедическими интересами, затрагивал разнообразные вопросы поэтики и теории литературы, искусства, религии, математики, естественных наук, культуры, этикета.[5]
Сочинения
- Frauenzimmer Gesprächspiele, 8 Bde. (1641—1649). — «Разговорные игры дам», 8 тт. (салонные игры в диалогах, «если угодно, дамская энциклопедия в развлекательной форме»[4])
- Das geistlich Waldgedicht oder Freudenspiel, genant Seelewig (1644) (либретто одной из первых немецких опер; музыка З. Т. Штадена)
- Poetischer Trichter-die Teutsche Dicht- und Reimkunst ohne Behuf der lateinischen Sprache, in VI Stunden einzugießen (1647—1653). — «Поэтическая воронка, с помощью которой можно в 6 часов овладеть немецким искусством письма и поэзии без обращения к латыни» (трактат о поэтическом искусстве)
- Hertzbewegliche Sonntagsandachten (1649—1652)
- Der Grosse Schau-Platz Jämmerlicher Mord-Geschichte (1649—1650)
- Der Grosse Schau-Platz Lust- und Lehr-reicher Geschichte (1650—1651)
- Nathan und Jotham (1650—1651)
- Ars Apophthegmatica, 2 Bde. (1655—1656) (собрание 6000 апофегм)
Напишите отзыв о статье "Харсдёрффер, Георг Филипп"
Примечания
- ↑ [www.answers.com/topic/georg-philipp-harsdorffer Georg Philipp Harsdörffer] // The Oxford Companion to German Literature / H. Garland, M. Garland. Oxford University Press.
- ↑ Немецкая литература. II. От 30-летней войны до раннего Просвещения [XVII в.] // Литературная энциклопедия: В 11 т. М., 1929—1939.
- ↑ Бонч-Осмоловская Т. Практика создания литературных произведений на основе комбинаторных принципов в европейской литературе от позднелатинской эпохи до современности (доклад на конференции «Стиховедческие чтения памяти М. Гаспарова» (Москва, РГГУ, 30 июня — 1 июля 2006). [drugpolushar.narod.ru/TATJANAkrit02.htm]
- ↑ 1 2 Михайлов А. В. [www.philol.msu.ru/~forlit/Pages/Biblioteka_Mikhailov_Baroque.htm Поэтика барокко: завершение риторической эпохи].
- ↑ [www.bookrags.com/biography/georg-philipp-harsdoerffer-dlb Georg Philipp Harsdoerffer] // Dictionary of Literary Biography.
Литература
- Гарсдорфер // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Харсдёрффер, Георг Филипп
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
