Хартия Европейского союза по правам человека

Хартия Европейского союза по правам человека является документом, закрепляющим некоторые основные права.

Формулировка этого документа была согласована на уровне министров и была включена в проект конституции для Европы. Однако проект конституции был отвергнут на референдумах во Франции и Нидерландах. Ссылка на скорректированную в 2007 году Хартию была также включена в более поздний Лиссабонский договор, который вступил в силу 1 декабря 2009 года. Оговорки об ограниченном применении Хартии сделаны Соединённым Королевством, Польшей и (неформально) Чехией.

Предыстория

Суд Европейских сообществ постановил в 1996 году, что договоры об учреждении Европейского союза, не дают ему возможность присоединиться к Европейской конвенции по правам человека, несмотря на это все государства-члены СоЕ / ЕС, подписали конвенцию ([eur-lex.europa.eu/smartapi/cgi/sga_doc?smartapi!celexplus!prod!CELEXnumdoc&numdoc=61994V0002&lg=EN Решение 2/94] «Присоединение сообщества к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод» от 28 марта 1996 года).

После этого, Европейский совет в Кельне (3/4 июня 1999 года) поставил задачу разработать устав конвенции.[www.europarl.europa.eu/charter/default_en.htm] Учредительное собрание по конвенции прошло в декабре 1999 года, проекты были утверждены 2 октября 2000 года. Европейский Совет (13/14 октября 2000 года) единогласно одобрил проект и направил его на рассмотрение в Европейский парламент и Европейскую комиссию.

Европейский Парламент дал своё согласие 14 ноября 2000 года, а Комиссия 6 декабря 2000 года. Председатели Европейского парламента, совета и комиссия подписали и провозгласили хартию от имени своих учреждений 7 декабря 2000 года в Ницце. Таким образом, три вышеупомянутых учреждения Европейского союза (совет, комиссия и парламент) постановили, что хартия, соответствует всем формальным требованиям (на данный момент) чтобы представлять основные принципы прав человека союза. Однако юридической силы Хартия с этими решениями не обрела.

См. также

• Четыре свободы
• Европейские ценности
• Смертная казнь в Европе

Ссылки

• Хартия Европейского союза по правам человека (и [www.europarl.europa.eu/charter/pdf/text_en.pdf в PDF] формате).
• [eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:C:2007:303:0001:0016:EN:PDF Хартия Европейского союза по правам человека в рамках Лиссабонского договора]
• [www.europarl.europa.eu/charter/default_en.htm Европейский парламент разъясняет хартию]
• [www.eucharter.org/ Подробное руководство по Хартии]
• [ec.europa.eu/justice_home/unit/charte/en/faqs.html Официальные часто задаваемые вопросы]
• [www.cvce.eu/obj/charter_of_fundamental_rights_of_the_european_union_nice_7_december_2000-en-bd4834f5-deff-4ad0-abdf-071ae4a85edf.html Хартия Европейского союза по правам человека] Европейский НАвигатор
• [eumc.eu.int/eumc/index.php?fuseaction=content.dsp_cat_content&catid=2 Агентство ЕС по основным правам].

Отрывок, характеризующий Хартия Европейского союза по правам человека

Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.