Хартманн, Вернер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Вернер Хартманн

Хартманн в звании капитана 3-го ранга (Korvettenkapitan)
Место рождения

Зильштедт, Германская империя (ныне: в районе Гарц земли Саксония-Ангальт, Германия)

Место смерти

Уссельн, Виллинген, земля Гессен, ФРГ

Принадлежность

Веймарская республика Веймарская республика
Третий рейх Третий рейх
ФРГ

Род войск

Кригсмарине
Подводный флот

Годы службы

1921—1945, 1956—1962

Звание

капитан цур зее (1943),

Часть

2-я флотилия подводных лодок кригсмарине,
6-я флотилия подводных лодок кригсмарине,
12-я флотилия кригсмарине

Командовал

U-26, U-37, U-198

Награды и премии

</td></tr> </table> Ве́рнер Ха́ртманн (нем. Werner Hartmann, 11 декабря 1902, Зильштедт[de] — 26 апреля 1963, Уссельн[de]) — немецкий подводник времён Второй мировой войны, кавалер Рыцарского креста железного креста.

Был командиром подводных лодок U-26, U-37 и U-198, с которыми он потопил 26 судов (всего 115 332 брт).





Биография

В возрасте 12 лет сын пастыря вступил в прусский королевский кадетский корпус. В конце Первой мировой войны был командиром роты. В 1921 году вступил в Рейхсмарине. В 1927 году стал вахтенным офицером на миноносце T-157, с октября 1929 служил инструктором в военно-морском училище в Мюрвике. В 1933 году вернулся на миноносцы — Seeadler и в 1935 году — Albatros. В октябре 1935 года он перешёл в подводные силы и стал командиром U-26. В этой должности он участвовал в испанской гражданской войне. С 1938 года — шеф флотилии «Хундиус». В сентябре стал капитаном U-37, но оставался шефом 2-й подводной флотилии. С декабря 1941 был начальником 27-й подводной флотилии. С лодкой U-198 воевал в Индийском океане до 1944 года, когда стал начальником подводных лодок в Средиземном море. После вторжения союзников в Италию стал начальником штаба Фольксштурма в Западной Пруссии. В мае 1945 года был взят в плен.

После войны и плена работал в разных организациях Евангелической церкви. 10 июля 1956 года был вновь призван в бундесмарине, где служил до пенсии в 1962 году.

Военные звания

  • фенрих цур зее (мичман) 1 апреля 1923
  • оберфенрих цур зее (мичман) 4 апреля 1925
  • лейтенант цур зее 1 октября 1925
  • оберлейтенант цур зее 1 июля 1927
  • капитан-лейтенант 1 октября 1933
  • корветтен-капитан (капитан 3 ранга) 1 июля 1937
  • фрегаттен-капитан (капитан 2 ранга) 1 апреля 1941
  • капитан цур зее (капитан 1 ранга) 1 апреля 1943
  • флотилленадмирал 15 ноября 1965
  • контрадмирал 21 декабря 1966

Награды

Напишите отзыв о статье "Хартманн, Вернер"

Примечания

Литература

Ссылки

  • [www.uboat.net/men/hartmann.htm www.uboat.net] (англ.)

Отрывок, характеризующий Хартманн, Вернер

Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.


Навигация