Хартман, Иоганн Петер Эмилиус

Иоганн Петер Эмилиус Хартман (дат. Johann Peter Emilius Hartmann; 14 мая 1805, Копенгаген — 10 марта 1900, там же) — датский композитор и органист.

Представитель третьего поколения семьи, на протяжении двух столетий занимавшей центральное положение в датской культурной жизни. Дед Хартмана Иоганн перебрался в Данию из Германии, композиторами были отец и дядя Хартмана, у которых он и учился музыке.

Большую часть жизни, с 1829 по 1870 г., состоял на государственной службе по юридической части. Одновременно с 1824 г. был органистом Копенгагенской гарнизонной церкви, а в 1832 г. дебютировал как композитор, представив оперу «Ворон» (дат. Ravnen, либретто Ганса Христиана Андерсена). В 1836 г. Хартман предпринял поездку в Германию и Францию для того, чтобы взять несколько уроков у видных музыкантов — наибольшее влияние на него оказало общение с Людвигом Шпором. В том же году, по возвращении в Копенгаген, Хартман основал Датское музыкальное общество, которое возглавлял всю жизнь. В 1843 г. он занял место органиста в копенгагенском Соборе богоматери. В 1867 г. вместе со своим зятем Нильсом Гаде Хартман основал Копенгагенскую консерваторию. Композиторами были сын Хартмана Эмиль Хартман, внук Аксель Гаде, правнук Нильс Вигго Бентсон, а праправнук Ларс фон Триер предпочёл профессию кинорежиссёра.

Хартману принадлежат две симфонии, три оперы, три балета, театральная музыка (особенно к пьесам Адама Эленшлегера), три скрипичные и три клавирные сонаты, сочинения для органа, песни.

Ссылки

• Хартман, Иоганн Петер Эмилиус: ноты произведений на International Music Score Library Project

Отрывок, характеризующий Хартман, Иоганн Петер Эмилиус

– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.