Хартсфилд, Генри Уоррен

Генри Уоррен Хартсфилд
Henry Warren Hartsfield
Страна:	США США
Специальность:	инженер, астронавт НАСА
Воинское звание:	полковник ВВС США
Экспедиции:	STS-4, STS-41D, STS-61A
Дата рождения:	21 ноября 1933(1933-11-21)
Место рождения:	Бирмингем, штат Алабама, США
Дата смерти:	17 июля 2014(2014-07-17) (80 лет)
Награды:

Генри Уоррен «Хэнк» Хартсфилд (англ. Henry Warren «Hank» Hartsfield; 21 ноября 1933, Бирмингем — 17 июля 2014) — американский инженер, астронавт НАСА. Совершил три космических полёта: в качестве пилота на шаттле «Колумбия» — STS-4 (1982), в качестве командира экипажа на шаттле «Дискавери» — STS-41D (1984) и в качестве командира экипажа на шаттле «Челленджер» — STS-61A (1985).

Рождение и образование

Родился в городе Бирмингем, штат Алабама. В 1950 году окончил среднюю школу в Бирмингеме. В 1954 году закончил Университет Оберна в Алабаме и получил степень бакалавра наук по физике. Дипломную работу по физике выполнял в Университете Дьюка, по астрономии — в Технологическом институте ВВС. В 1971 году в Университете Теннесси получил степень магистра наук а области прикладных наук. В 1986 году получил степень почетного доктора наук в Университете Оберна.

Военная карьера

Во время учёбы в Университете прошел подготовку по программе офицеров запаса. 14 июня 1955 году поступил на действительную службу в ВВС США. Прошел подготовку в Школе офицеров эскадрильи. Его первым назначением в качестве строевого летчика стала 53-я тактическая истребительная эскадрилья, базирующаяся в Битбурге, в Германии, где Хартсфилд служил в 1961—1964 годах. В 1965 году окончил Аэрокосмическую школу пилотов-исследователей на авиабазе Эдвардс в Калифорнии. К моменту зачисления в отряд астронавтов Пилотируемой орбитальной лаборатории (ПОЛ) работал инструктором в Школе. Воинские звания: второй лейтенант ВВС (1954.06.05), капитан ВВС (в 1966 году), полковник ВВС. В августе 1977 года вышел в отставку. Общий налет составляет более 7 400 часов, из них около 6 150 часов на реактивных самолетах, в том числе F-86, F-100, F-104, F-105, F-106, T-33 и T-38.

Космическая подготовка

17 июня 1966 года был одним из пяти пилотов, отобранных по программе ПОЛ ВВС (второй набор по программе ПОЛ). Оставался в отряде до закрытия программы в июне 1969 года. После расформирования отряда ПОЛ, в августе 1969 года был зачислен в отряд астронавтов НАСА в составе 7-го набора. Прошел курс общекосмической подготовки. Входил в резервный экипаж корабля «Аполлон-16» и корабля «Аполлон-19», старт которого был запланирован на декабрь 1973 года, но был отменен в сентябре 1970 года. Был оператором связи с экипажем во время полётов кораблей «Аполлон» к Луне. Позднее входил в экипажи поддержки всех трех экспедиций на станцию Скайлэб. После начала работ по программе Спейс Шаттл прошел подготовку в качестве пилота шаттла. Был назначен пилотом дублирующего экипажа на второй и третий испытательный полет шаттла Колумбия.

Космические полёты

• Первый полёт — STS-4, шаттл «Колумбия». C 27 июня по 4 июля 1982 года в качестве пилота. Продолжительность полета составила 7 суток 1 час 10 минут.
• Второй полёт — STS-41D, шаттл «Дискавери». C 30 августа по 5 сентября 1984 года в качестве командира экипажа. Продолжительность полета составила 6 суток 0 часа 57 минут.
• Третий полёт — STS-61A, шаттл «Челленджер». C 30 октября по 6 ноября 1985 года в качестве командира экипажа. Продолжительность полета составила 7 суток 0 часов 46 минут.

Общая продолжительность полётов в космос — 20 суток 2 часа 53 минуты.

После полётов

В 1986—1987 годах — заместитель начальника Отдела астронавтов НАСА, в 1987—1989 годах работал заместителем начальника Космического центра имени Джонсона по управлению лётными экипажами. В 1989 году — в Отделе космических полётов в штаб-квартире НАСА, где был директором по вопросам интеграции технических средств. Занимался вопросами создания орбитальной станции и выработки требований к системе Спейс шаттл. В 1990 году был заместителем начальника Отдела проектирования космической станции в Центре космических полётов имени Маршалла в Алабаме. С 1991 по декабрь 1993 года Хартсфилд был руководителем работ на фазе проектирования орбитальной станции в конфигурации посещения в Отделе проектирования орбитальной станции «Фридом» в космическом центре имени Л. Джонсона. С декабря 1993 по сентябрь 1996 года возглавлял комиссию по независимому анализу проекта создания Международной космической станции. В декабре 1996 года был назначен директором комиссии по независимому анализу проекта «Исследования и освоения космического пространства». После ухода из НАСА работал вице-президентом Отдела авиакосмической техники в корпорации «Raytheon Technical Services Co.», в Хьюстоне.

Награды

Награждён: Медаль «За космический полёт» (1982, 1984 и 1985), Медаль похвальной службы (США), Медаль «За выдающуюся службу» (НАСА) (1982 и 1988), Медаль «За исключительные заслуги» (1988).

Семья

Жена — Джуди Фрэнсис Месси. Две дочери: Джуди Линн (29.05.1958) и Келли Уоррен (14.05.1959). Увлечение — филателия.

См. также

• Список космонавтов и астронавтов (и кандидатов).
• Список астронавтов США — участников орбитальных космических полётов.
• Хронология пилотируемых космических полётов.

Ссылки

• [www.spacefacts.de/bios/astronauts/english/hartsfield_henry.htm Spacefacts biography of Henry W. Hartsfield]

Отрывок, характеризующий Хартсфилд, Генри Уоррен

– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.