Хартумская культура

Хартумская археологическая культура — комплекс неолитических культур близ г.Хартум (Судан)

Периодизация

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Периодизация — 4 тыс. до н. э., а также разделяеется на 2 хронологически последовательные культуры:

раннехартумская культура.

культура скруглённых каменных долот.

Некоторые ученые полагают, что хартумская культура появилась в 7 или 6 тысячелетии до н.э.

Примерно с середины 4-го тысячелетия до н.э, хартумская мезолитическая культура сменяется хартумской неолитической культурой, следы которой находят в окрестностях Хартума, на берегах Голубого Нила, на севере Судана - до IV порога, на юге - до VI порога, на востоке - до Касалы и на западе - до гор Эннеди и местности Ваньянга в Борку (Восточная Сахара).

В отличие от временного лагеря мезолитических обитателей Хартума поселения неолитических жителей Судана были уже постоянными.

Одно из них - аш-Шахей-наб - изучено особенно тщательно. Однако никаких следов жилищ, даже ямок для опорных столбов, здесь не обнаружено, не найдено и погребений (возможно, обитатели неолитического Шахейнаба жили в шалашах из тростника и травы, а покойников бросали в Нил). Никаких следов земледелия не обнаружено; оно появляется лишь в следующий период. Это тем более знаменательно, что аш-Шахейнаб, судя по радиокарбонному анализу (3490+880 и 3110+450 г.), современен развитой неолитической культуре Эль-Омари в Египте (дата по радиокарбону 3300+230 г.).

Артефакты

Раннехартумская культура отличается сегментовидными микролитами, большими скребками, зернотёрками, грузилами для сетей и посудой.

Носители культуры обнаруживают негроидные признаки.

Основные занятия: охота, рыбная ловля и собирательство.

Обнаружено множество следов разведения мелкой породы коз.

Обнаружены большие каменные топоры, долота с полированными лезвиями, дротики, булавы, костяные гарпуны, крючки из раковин, посуда, покрытая ангобом.

Вышеуказанные инструменты обнаруживают схожесть с бадарийской культурой и культурами неолитического Судана и Египта.

Активные исследования предприняты с 1945 г. — англ. учёным А. Аркеллом.

Реконструкция

Анализ артефактов соседних культур позволяет ученым сделать шаги в направлении реконструкции хартумская мезолитическая культура, которая в то время находилась на средней долина Нила. В то время ландшафт средней долины Нила представлял собой лесосаванну с галерейными лесами вдоль берегов. Хартумцы явно были знакомы с примитивным гончарством. Они охотились как на мелких, так и на крупных животных (от слона и бегемота до водяной мангусты и красной тростниковой крысы). Реже Хартумцы охотились на пресмыкающихся (крокодил, питон и др.) и совсем редко - на птиц. Охотничьим оружием служили копья, гарпуны и луки со стрелами.Форма каменных наконечников стрел указывает на связь хартумской мезолитической культуры с капсийской культурой Северной Африки.Рыболовство играло большое значение для хартумцев, но рыболовных крючков они еще не имели, ловили рыбу, по-видимому, корзинами, били копьями и лучили стрелами.Хартумцы из глины лепили грубую посуду в форме круглодонных лоханок и чаш, которую украшали простым орнаментом в виде полос, придававших этим сосудам сходство с корзинами. Также они занимались также плетением корзин.Личные украшения у них были редки, однако посуду и возможно свои тела они красили охрой, которая добывалась в соседствующем месторождений.Покойников хоронили прямо в поселении, которое, возможно, было просто сезонным лагерем. О том, как далеко на запад проникали носители хартумской мезолитической культуры, говорит находка в Меиьет, на северо-западе Хоггара, в 2 тыс. км от Хартума, типичных черепков позднего хартумского мезолита. Эта находка датируется по радиокарбону 3430 г.

В последней четверти 4-го тыс. до н.э. в средней долине Нила на севере Судана существовали те же энеолитические культуры - амратская и Герзейская культура, что и в соседнем додинастическом Верхнем Египте (носители которых знали ещё и примитивным земледелием). Южная периферия всей этой культурной зоны находилась где-то в долинах Белого и Голубого Нила (погребения "группы А" открыты в районе Хартума, в частности у Омдурманского моста) и у аш-Шахейнаба. Языковая принадлежность их носителей неизвестна. Чем дальше на юг, тем негроиднее были носители этой культуры. В аш-Шахей-набе они явно принадлежат к негроидной расе.

Литература

• Алиман А., Доисторическая Африка, пер. с франц., М., 1960.

Отрывок, характеризующий Хартумская культура

Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]