Харько

Харько́ (Харитон), Харько́в
мифический персонаж
казак Харько, Харьков. Основной рисунок персонажа (19 век)
Имя при рождении:	вероятно, Харитон
Дата рождения:	XVII (XVIII) век
Место рождения:	неизвестно
Дата смерти:	либо XVII век, либо 1737 год
Место смерти:	утонул в реке Донец (Сев. Донец либо Уды)

История Харькова Харьков · Герб · Флаг XVII—XVIII века Харько · Происхождение названия · Крепость · Казацкий полк · Наместничество · Губернаторство · Коллегиум XIX — начало XX веков Губерния · Университет · Политехнический институт · Крушение царского поезда · Русское собрание · Городская дума В годы Гражданской войны Советы · ДКР · Немцы и Гетманат · ГубЧК · Генерал Харьков · Армия Деникина · ОСВАГ · Область ВСЮР · Городская дума при Деникине В годы Великой Отечественной войны 1941 · 1942 · 1943 · Оккупация · Освобождение Харьков в советское время Первая столица · Казни польских офицеров (1940) · Падение Ан-10 (1972) История культуры Литература · Музыка · Кино · Наука и образование · Религия · Филателия · «Металлист» · Зоопарк Военная история Уланский полк · 3-й Корниловский полк · Военный округ · Т-34 История транспорта Конка · Трамвай · Троллейбус · Метрополитен · Ж/д · Детская ж/д · Речной транспорт Известные харьковчане Архитекторы · Профессора Университета · Почётные граждане · Уроженцы Харьковский Портал Проект «Харьков»

Харько́ (уменьшительная форма (деминутив) имени Харитон), иначе Харько́в (? — 1737?) — легендарный персонаж казацкого фольклора, в сказаниях по одной из версий был простым казаком, по другой сотником, грабившим помещиков и разорявшим их угодья, по третьей версии Харько был пасечником, а по четвёртой зажиточным хуторским крестьянином. В фольклоре Харько известен как мифический основатель города Харькова (см. эпоним).

Старинные легенды

Мифический казак XVI, начала XVII или даже XVIII века, по имени которого якобы назван город и которому воздвигнута в 2004 году в начале проспекта Ленина конная статуя работы Зураба Церетели.

По легенде, записанной с четвёртых слов («дед деда 104-летнего слепого деда») Е. Топчиевым в 1829 году в селе Даниловке Харьковского уезда и опубликованной в 1838 году, которую раскритиковал как недостоверную Д. Багалей, утонул близ Змиёва в реке Северский Донец:

«Не приходиться быть первому поселению при реке Лопани, иначе город Харьков назывался бы Лопанью или река Лопань — Харьковом. Ещё дед моего деда зашёл в этот край и именно в окрестности Харькова, когда было здесь мало народу… Первый поселенец… поселился при ней [Белгородской кринице] хутором… И этот первый поселенец был Харько… Когда именно жил Харько, неизвестно, но говорили, что назад тому более 200 лет…[от 1829] Он был не из простых. Вышел из Польши начальником нескольких семей [православных]… Однажды… настигнул их [татар] около нынешнего города Змиёва. Отбил добычу и освободил пленных. Но, угнавшись за самыми татарами на ту сторону Донца, был подавлен большим числом собравшихся неприятелей и потонул в Донце, на обратной переправе с двумя своими сыновьями. Татары, наконец, проникли в скрытное убежище поселения Харька и разорили его совершенно… После этого заселение Харька оставалось долго впусте. Говорили также, что самые татары, первые, называли его именем реку, при которой он жил». Прим.: (этого не может быть, поскольку гидроним Харьков намного старше).

Согласно размышлению данного 104-летнего деда, Харько жил хутором близ Белгородской криницы (родника) на берегу реки Харьков (источник уничтожен в 1990-х годах, ул. Шевченко (б. Белгородская), 5).

По другой легенде, описанной в путевых записках академика В. Зуева, проезжавшего через город в 1781 году, которую раскритиковал как недостоверную Л. Мачулин, был пасечником:

«Наименование своё Харьков имеет от первого поселенца Харитона, вышедшего со многими другими семьями и поселившегося здесь. Он был пасечник или пчеловод; трудами своими и способностью места разжился он скоро, так что многие из других мест стали к нему приходить для сожительства, а как в общежитии, у малороссиян, обыкновенно называют друг дружку полуимянем, то, называя его Харько, прозвали и Харьков хутор, и Харьков слобода, и Харьков город, тому назад сказывали мне, не многим будет более ста лет [от 1781], следовательно и начало города Харькова не далее относится».

В рукописном «Топографическом описании Харьковскому наместничеству» 1785 года приведена третья легенда, где ответом на восьмой вопрос анкеты «Ежели можно справится о его [города] начале, кем, когда и на какой случай построен, и какими людьми спервоначалия быль заселен» являются следующие слова (дословно):

«За подлинно неизвестно, но естьли поверить молве, то на сем месте завел себе хутор некто из зажиточных малороссиян, но кто он был таков, откуда и когда, о том сведений нет, именем Харитон, а по просторечию Харько, от котораго якобы сей город и река звание своё получили».

Но уже через два года в следующем рукописном «Атласе Харьковскаго наместничества» 1787 года, как и в печатном «Топографическом описании… с историческим предуведомлением…» 1788 года, как и в рукописном «Описании городов Харьковскаго наместничества» 1796 года, нет вообще никакого Харько, везде писано коротко и ясно: «Построен в царствование царя Алексея Михайловича 1653 году».

По ещё одной легенде, приведённой в своей «Автобиографии» 1881 года Н.Костомаровым, был с таким именем казацкий сотник, но об основании им Харькова ничего не сказано: «Проехали через местечко Жаботин, где до сих пор показывают хату сотника Харька, убитого поляками перед началом восстания малоруссов, известного в истории под названием Колиивщины [до 1768], или Уманской резни». Согласно примечаниям к тексту Костомарова к.и.н. И. Л. Бутича, уже XX века:

Со своим отрядом принимал участие в гайдамацком восстании 1734 г. После поражения отступил в Сечь. Со временем снова объявился на Правобережной Украине, где совместно с другими гайдамацкими отрядами громил шляхетские имения. Есть сведения, что Харько погиб в битве с татарами.

Критика

Все приведённые тексты являются легендами о древних, «заподлинно» неизвестно когда происходивших событиях.

Текст Топчиева отнесён Д. Багалеем к «своеобразному учёному домыслу». Обоснование легенды говорит само за себя: «Не раз случалось травить с ними [помещиком З.] лисиц в окрестностях Харькова и на некоторых местах теперещнего его заселения. Во время привалов [т. н. охотничьи байки] …слышал я, на каком месте что было. Дед мой долго служил… и умер старше меня летами. Он также любил поговорить о старине своего времени, и о чем он слышал от самовидцев. Как соображу все, что я сам видел и слышал от других, то…» (далее см. выше)

Харьковский издатель и краевед Л. Мачулин считает так (2008): «Рассказал Топчиеву это предание старик, которому было 104 года. В молодости он служил ловчим у одного помещика, а свою историю основывал на тех рассказах, которые слышал от своего господина и его друзей на охотничьих привалах. Несложные расчёты дают следующие цифры: рассказы старик слышал примерно в 1740-х годах, когда ему было около 20 лет. События, о которых шла речь на охоте, имели место ещё 120 лет тому назад! Как видим, срок слишком значительный, чтобы с ним можно было считаться как с живым воспоминанием современника».

Текст путевых записок Зуева 1781 года, как и текст из «Топографического описания Харьковского наместничества 1785 года», противоречит ранее написанному официальному документу губернской канцелярии «Описание городов и знатных местечек в провинциях Слободской губернии в 1767—1773 годах», где сказано:

«Начало населения сего города [Харькова] в 7138 [от сотворения мира, 1630 от Р. Х.] году, в котором первые начали собираться на поселение малороссияне из-за днепровских польских и малороссийских городов; первый из них был осадчий Иван Каркач, и городок был построен деревянный, с таким укреплением, каково в тогдашнее время служить могло единственно к убежищу от неприятельского татарского нападения».

Л.Мачулин по этому поводу считает (2008): «В губернской канцелярии — одна информация, у академика Зуева — другая… Почему В. Ф. Зуев привёл легенду, а не строго официальную информацию? Достоверно утверждать не возьмётся никто, но автор предполагает следующее. Василий Фёдорович по рождению и образованию был весьма далёк от гуманитарной среды. Поэтому, вероятно, он был в определённой степени склонен к романтически-лёгкому восприятию всего того, что не касалось его основной профессии. [физика, химия, метафизика] Даже если он и знал достоверную информацию о строительстве крепости Харьков…, то она показалась ему слишком пресной для „Записок путешествующего“. Легенда об основании города мифическим Харько читалась куда увлекательнее».

Происхождение названия города, согласно Д. Багалею, не может происходить от Харько, поскольку название реки Харьков уже присутствовало после 1552 года (вероятно, в 1556) на царской генеральной карте Московского государства Большой Чертёж, то есть задолго до Харько.

В печатном «Топографическом описании Харьковскаго наместничества с историческим предуведомлением…» 1788 года издания сказано, что город получил своё название именно по реке, без упоминания Харько: «Губернской город Харьков, привилегированный, называется по речке Харькову, при которой он расположен».

Река же могла получить, в свою очередь, название от изрытого подземными ходами древнерусского домонгольского городища XI либо XII века на мысу в междуречье на Университетской горке, на остатках которого переселенцы из украинской «руины» на территорию Московского государства основали Харьковский острог в 1653 году.

Известный харьковский тележурналист К.Кеворкян высказался (конец 1990-х): «Насколько я могу судить, легенда эта, широко распространённая в наших краях, скорее имеет отношение к фильму „Чапаев“, чем к исторической науке. Начнём с того, что на пустынном месте одинокие хутора никто не ставил — поселенцы всегда селились крупными партиями. В противном случае они становились лёгкой добычей татар. Образование имени Харько от малороссийского Захарько противоречит нормам украинского языка… Название „Харьков“ в исторических хрониках появляется раньше, чем описываемые народной молвой события».

Памятник Харько

В центре города в начале XXI века поставлен памятник основателям Харькова в виде казака Харько на лошади с копьём.

Памятник «Основателям Харькова в честь 350-летия города», в начале проспекта Ленина, был открыт 22 августа 2004. Дар городу от Зураба Церетели. По словам автора, скульптурная композиция символизирует российско-украинское единство.

Это первый за всю историю города конный монумент. Представляет собой 12-тонную бронзовую скульптуру всадника казака Харько. В руке у него копьё, щит, за плечами лук и колчан со стрелами. Высота скульптуры — 6 метров, постамента — 7 м

Памятник создан по рисунку почтовой открытки (лубочный рисунок) XIX века, приведённой в начале данной страницы.

Ежегодно 14 октября, в день украинского казачества, представители харьковских областных и городских казачьих общественных организаций совместно с руководителями области возлагают к памятнику цветы как знак уважения к основателям города Харькова.

В художественных произведениях

Крепость стоит на высоком холме над неширокою рыбною речкой.

Башня тесовая жёлтою свечкой высится в сумеречной полутьме.

В створе обитых железом ворот тускло блестят бердышами казаки,

Сонно волна шевелится во мраке, лодку о лодку у пристани трёт.

А за рекою рыбак Харитон подслеповато склонился над зыбью -

Светится сивой чешуйкою рыбьей старец, чьим именем град наречён.

Впрочем, то светит сединами внук деда Харько, что владел окунями,

Что несусветно далёкими днями сладил курень у лесистых излук.

Хату поставил да ульев пяток, да просмолил неуклюжую лодку,

Да застолбил на столетья высотку — этого града и крепи исток.

Сергей Шёлковый, «Харьковская крепость»

Шапка-бирка на нім, постоли, сірячина полатана, рвана…

Де вже там одягтися, коли працював день и ніч він на пана!

Панський хліб став у горлі кілком, гірше редьки життя було дома…

Харитоном, або ще Харьком називавсь по-простому сірома.

Юрий Кругляк, «Тікав козак на Слобожанщину»

• Харько Половцев В.18 в. Саратов И. Х откуда имя твое 2003.jpg

  Харько в виде знатного шляхтича на картине В.Половцева (18 век)

• Харько основатель Харькова.jpg

  "Основной" рисунок Харько 19 века на календаре к 350-летию Харькова

• Харько Пугачев Л.19в. Саратов И. Х откуда имя твое 2003.jpg

  Гравюра "Харитон или Харько - основатель Харькова" (вариант "основного" рисунка)

См. также

• Памятник Харько
• История Харькова
• Харьковская крепость
• Харьковский слободской полк
• Описания Харьковского наместничества

Ссылки

• [www.gerhardt.com.ua/index.php?showtopic=219&pid=4346&mode=threaded&show=&st=& Предания о начале города Харькова]
• [www.vcity.name/kharkov/#0928 Конная статуя казака Харько работы Зураба Церетели (панорама)]

Отрывок, характеризующий Харько

Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».