Харьковская бисквитная фабрика

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
ЗАО Харьковская бисквитная фабрика
Основание

1935

Расположение

СССР СССРУкраина Украина, Харьков
ул. Лозовская, 8

Отрасль

пищевая промышленность

Продукция

мучные и сахаристые кондитерские изделия

Число сотрудников

1500

Сайт

[www.biscuit.com.ua/ru/about.html cuit.com.ua/ru/about.html]

К:Компании, основанные в 1935 году К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

ЗАО Харьковская бисквитная фабрика (ХБФ), (61017 Харьков, ул. Лозовская, 8) — ведущее кондитерское предприятие в городе Харькове.





1932—1986

Строительство фабрики началось в 1932 году, а в мае 1935 года состоялся пуск в эксплуатацию четырёх линии с кирпичными печами туннельного типа и ручным обслуживанием, работавших на угле.

На фабрике работало 1300 человек, которые производили один из самых востребованных видов продукции — мучные кондитерские изделия — 16 тыс. тонн печенья в год.

Во время войны оборудование было вывезено в Уфу. В 1944 году началось восстановление производства. Первую продукцию фабрика выпустила в 1945 году — 382 тонны. Полностью восстановление было закончено в 1954 году, но в цехах по-прежнему преобладал ручной труд.

В 1958 году в связи с разработкой Шебелинского газового месторождения была проведена полная реконструкция с заменой печей на газовые и с установкой четырёх новых сахарных технологических линий, что позволили значительно увеличить выпуск продукции (объём фасованной продукции вырос более чем в 8 раз), улучшить условия труда.

Полностью технологический поток был создан к 1965 году — смонтированы две полуавтоматические линии, установлены 10 заверточных полуавтоматов для фасовки печенья, 3 тестомесильные машины, внедрена бестарная перевозка сырья, механизированы подъемно-транспортные работы по приёму и подаче сырья в производство, улучшены условия труда в складах и цехах предприятия, методом «народной стройки» построено здание вафельного цеха. К 1967 г. создано производство картонной и транспортной тары.

Полная механизация вафельного цеха закончена в 1969 году.

В 1986 году пять устаревших бисквитных линий по производству сахарных сортов печенья были заменены более прогрессивными.

1987—2009

В 1987 году директором предприятия была назначена Алла Арестовна Коваленко.

В 1988 году была установлена линия «Минел» по производству затяжных сортов печенья, значительно улучшились условия труда.

1 января 1991 года фабрика выходит из состава Харьковского объединения кондитерской промышленности и становится самостоятельной. В 1992 г. запущена первая на Украине поточная автоматизированная линия по производству крекера итальянской фирмы «Орланди». На предприятии появились специалисты по электронной и вычислительной технике.

В 1993 году фабрика получила сертификаты соответствия на готовую продукцию, что позволило обеспечить выпуск продукции стабильного качества и экспортировать её.

В декабре 1993 года предприятие было приватизировано трудовым коллективом и переименовано в АОЗТ «Харьковская бисквитная фабрика». Предприятие получило возможность самостоятельно распоряжаться заработанными средствами.

В сентябре 1998 года фабрика подписала договор о совместной деятельности с Харьковской кондитерской фабрикой, по которому она обеспечивала кондитерку качественным сырьём и вела сбыт готовой продукции. В ноябре того же года собрание акционеров кондитерской фабрики решило продать Харьковской бисквитной фабрике и контрольный пакет акций, средства от которого были направлены на погашение долгов, в том числе и по бюджету. Благодаря этому удалось разблокировать расчетные счета, произвести оплаты. Предпринятые меры оказались обоюдовыгодными: кондитерская фабрика, получившая впоследствии название «Харьковчанка», стала наращивать объёмы производства, возвращать утерянные рынки сбыта, а бисквитная фабрика получила возможность предлагать торговым партнерам весь спектр кондитерских изделий. С 2001 года все изделия обоих предприятий выпускаются под объединённым логотипом «Бисквит-Шоколад».

В августе 2004 года предприятия объединились в корпорацию «Бисквит-Шоколад».

Продукция

Бисквиты

Рулеты

Пироги

Напишите отзыв о статье "Харьковская бисквитная фабрика"

Отрывок, характеризующий Харьковская бисквитная фабрика

– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».