Харьковский завод имени Т. Г. Шевченко

Харьковский приборостроительный завод им. Т. Г. Шевченко
Тип	государственное предприятие
Год основания	1900
Расположение	Харьков, ул. Октябрьской революции, 99
Ключевые фигуры	Г. А. Берлизов
Отрасль	приборостроение
Продукция	высокоточные приборы управления и автоматики, бытовая аудиотехника
Число работников	2200 (август 2009) 1600 (март 2011) около 300 (февраль 2014)
Награды
Сайт	[zish.ru/content.php?content.8 zish.ru]

К:Предприятия, основанные в 1900 году

Харьковский приборостроительный завод имени Т. Г. Шевченко (ХПЗ) — один из крупнейших в СССР заводов по производству военной электроники и бытовой электротехники.

Входит в перечень предприятий, имеющих стратегическое значение для экономики и безопасности Украины.

Во времена СССР — режимное предприятие государственного значения (ПО «Монолит»). Также завод был известен как производитель магнитофонов и иной музыкальной техники высокого качества и надёжности.

История

В 1900 г. харьковским предпринимателем Г. А. Берлизовым был основан чугуномеднолитейный машиностроительный и котельный завод, производивший изделия из литья, металлоконструкции, инструмент.

После Октябрьской революции завод был национализирован.

В 1922 г. заводу было присвоено имя Т. Г. Шевченко.

В 1925—1940 г.г. завод освоил серийный выпуск угольных сортировок, элеваторов, транспортёров, средств механизации для новостроек первых пятилеток, производство текстильных машин.

После начала Великой Отечественной войны завод увеличил выпуск продукции военного назначения, с приближением к городу линии фронта осенью 1941 года завод был эвакуирован в Пензу (где находился до 1943 года). После возвращения в Харьков в 1943 году началось восстановление завода.

В 1941—1945 г.г. завод выпускал военную продукцию: полковых и ротных миномётов, авиабомб, снарядов, пусковых ракетных установок БМ-13 «Катюша».

В 1946—1949 г.г. завод освоил производство текстильных машин и запасных частей к ним

• 1949—1953 г.г. разработка и производство авиационной аппаратуры «слепой» посадки самолётов, аппаратуры командных пунктов, диспетчерских радиолокаторов, специальной аппаратуры для ракетно-космической техники, в том числе для первого искусственного спутника Земли.
• 1954 г. освоение производства бытовой радиоаппаратуры
• 1957 г. изготовление аппаратуры для запуска космического корабля «Восток», пилотируемого Ю. А. Гагариным
• 1960—1965 г.г. изготовление аппаратуры траекторных и телеметрических измерений и медицинской аппаратуры, освоение производства бортовой и наземной аппаратуры управления баллистическими ракетами, изготовление систем управления космическими объектами
• 1971 г. разработка и производство автоматизированных систем управления турбинами и оборудованием машзалов АЭС.
• 1972 г. начало массового жилищного строительства хозяйственным способом, развитие социальной сферы и инфраструктуры — строительство детских дошкольных учреждений, ПТУ, школы, детского оздоровительного лагеря, баз отдыха.
• 1980 г. освоение производства автоматизированных систем управления боевыми ракетными комплексами различного базирования.

В 1989 г. ХПЗ освоил производство телекоммуникационной аппаратуры и автоматизированных систем управления гидротурбинами.

После развала СССР и последовавшего распада хозяйственных и кооперационных связей положение завода осложнилось. Производство продукции сократилось, началась приватизация объектов социальной инфраструктуры (из всей социальной инфраструктуры с курортами и домами культуры сохранился только стадион «Маяк», который постепенно разрушается).

В 1992 - 1997 гг. завод освоил производство ряда приборов, систем, блоков и датчиков для бронетехники.

В 1997 г. ХПЗ освоил производство автоматизированных систем управления турбинами ветроэлектростанций.

В 2000—2001 г. завод освоил производство первых на Украине цифровых АТС и системы коммутации «КРОК-КН» для цифровых АТС. В дальнейшем, ХПЗ (ставший головной организацией в выполнении "Комплексной программы развития национальных средств связи в Украине") освоил выпуск цифровой коммутационной станции "ЕС-11" для телефонизации сельских районов.

В июле 2004 года ХПЗ освоил производство автодорожного светофора на светодиодах (однако объёмы их производства были невелики) (в 2007 году - разработал конструкцию железнодорожного светофора).

В 2007 году объём производства ХПЗ составил 110 млн. гривен (на 26% больше, чем в 2006 г.).

Начавшийся в 2008 году экономический кризис и вступление Украины в ВТО в мае 2008 года (сопровождавшееся ростом импорта промтоваров) осложнили положение завода. С 1 до 16 декабря 2008 ХПЗ приостановил работу, поскольку в результате насыщения рынка импортом продукцию завода перестали покупать.

В 2008-2009 гг. ХПЗ модернизировал котельные, насосы и компрессоры, оснастив их электродвигатели регулируемым преобразователем частоты, что позволило повысить энергоэффективность производства.

5 августа 2009 по требованию компании ООО "Санлайт Украина С.Р.Л." областной хозяйственный суд Харьковской области возбудил дело о банкротстве ХПЗ.

10 сентября 2009 был продан пионерский лагерь ХПЗ в пос. Гайдары Змиевского района Харьковской области.

Осенью 2009 года, после того, как харьковский завод имени Малышева начал производство танков БМ «Оплот» для вооружённых сил Таиланда, ХПЗ был привлечён к изготовлению комплектующих для систем управления танков «Оплот» (сумма контракта составила около 4 млн. гривен). Также, завод освоил изготовление комплектующих для БТР-4 и танка Т-64БМ «Булат».

Кроме того, в октябре 2010 года ХПЗ получил государственный заказ на производство канализационных люков для коммунальных служб, а позднее освоил производство опор для ЛЭП.

25 ноября 2010 был утверждён план санации завода, в соответствии с которым 30 января 2011 года для погашения задолженности предприятия были проданы 4 объекта завода. 1 февраля 2011 года было принято решение о увольнении 924 из 1800 работников предприятия и продолжении продаж имущества завода. В период до 26 апреля 2011 года на аукционах были проданы ещё несколько объектов недвижимости (в том числе, пансионат), оборудование и имущество ХПЗ общей стоимостью 6,8 млн. гривен.

В дальнейшем, завод был включён в состав государственного концерна "Укроборонпром". В начале марта 2012 года в связи с наличием задолженности перед компанией-поставщиком электроэнергии был отключён от электроэнергии и в течение месяца производство было остановлено. В начале июня 2012 года ГК "Укроборонпром" выделил заводу беспроцентный кредит в размере 2 млн. гривен для нормализации работы предприятия. 28 сентября 2012 года за 2,3 млн. гривен были проданы очередные помещения завода (корпус № 12 и два этажа в корпусе № 15)

25 февраля 2013 завод остановил производство (цеха были обесточены и отключены от отопления). Простой предприятия продолжался до 13 мая 2013, после чего ХПЗ возобновил работу (но с 22 мая 2013 перешёл на двухдневную рабочую неделю). С начала сентября 2013 года помимо выпуска гражданской продукции завод начал производство комплектующих для бронетранспортёров и танка БМ «Оплот».

В феврале 2014 года предприятие было привлечено к исполнению военного заказа. В начале февраля 2014 завод заключил контракт на поставку для харьковского завода специальных машин 10 комплектов приборных панелей для бронетехники (общей стоимостью 1 млн. гривен).

По состоянию на 5 февраля 2014 года (после сокращения производственных помещений и работников), на заводе остались три из семи цехов и около 300 человек

Награды и знаки отличия

• орден Ленина (1971)
• орден Трудового Красного Знамени (1960)

В 1994—1996 г.г. завод был награждён «Международной Золотой Звездой за качество» и «Международной премией за стремление к качеству»^{[уточнить]}.

Отрывок, характеризующий Харьковский завод имени Т. Г. Шевченко

– Eh bien? [Ну?] – сказал Наполеон.
– Un cosaque de Platow [Платовский казак.] говорит, что корпус Платова соединяется с большой армией, что Кутузов назначен главнокомандующим. Tres intelligent et bavard! [Очень умный и болтун!]
Наполеон улыбнулся, велел дать этому казаку лошадь и привести его к себе. Он сам желал поговорить с ним. Несколько адъютантов поскакало, и через час крепостной человек Денисова, уступленный им Ростову, Лаврушка, в денщицкой куртке на французском кавалерийском седле, с плутовским и пьяным, веселым лицом подъехал к Наполеону. Наполеон велел ему ехать рядом с собой и начал спрашивать:
– Вы казак?
– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.


Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.