Харьковский театр для детей и юношества
| Театр для детей и юношества | |
 Театр для детей и юношества | |
| Основан |
1920 |
|---|---|
| Здание театра | |
| Местоположение | |
| Руководство | |
| Директор |
Гапанович Андрей Федорович |
| Главный режиссёр |
Ковшун Александр Николаевич |
| Ссылки | |
|
[tyz.kharkov.ua/ Сайт театра] | |
Харьковский театр юного зрителя (нынешнее название Театр для детей и юношества) — один из старейших театров для детей.
В 1920 году, в помещении «для зрелищ», построенном в 1835 году, был открыт «Первый Государственный театр для детей» на Украине.
В 1933 году театр сменил название на «Театр юного зрителя».
В годы Великой Отечественной войны был эвакуирован в Сибирь, возрождён на родной земле — в 1960 году.
С 1993 года называется «Театром для детей и юношества».
В репертуаре театра около тридцати разных по стилю и жанру спектаклей для школьников всех возрастов и взрослых. Многие спектакли театра стали выдающимися событиями в культурной жизни страны.
В разные годы в театре работали и работают известные мастера сцены — народные артисты Украины В. Чайкин, В. Антонов, Ю. Головин; народные артисты России Владимир Конкин, Александр Ермаков, Владимир Петров; заслуженные артисты Украины А. Беляцкий, Б. Товкач, В. Поляков, В. Бондарев; заслуженный деятель искусств Украины Ю. Б. Старченко; ведущие мастера сцены А. Подорожко, О. Двойченкова, С. Городецкий, А. Малый, Н. Сараев, Р. Фанин и другие.
Спектакли театра получили признание зрителей не только родного города, а и Санкт-Петербурга, Тбилиси, Киева, Волгограда, Белгорода, Перми, Нарвы, Брянска и многих других городов, где с гастролями побывал театр.
Творческие победы коллектива принесли театру звания лауреата и дипломанта на многих международных фестивалях.
Педагогический подход к репертуару и зрителю много в чем определяет деятельность театра сегодня: для каждого возраста создается отдельный репертуар, где учитываются особенности его восприятия. Спектакли театра стимулируют процесс познания, игры и размышлений. Спектакли театра идут на русском и украинском языках.
Факты
- К 5 марта 1968 года Леонид Хаит, — в то время главный режиссёр театра, — выпускает спектакль «Последние письма» (пьеса Л.Хаита и З.Сагалова [z-sagalov.narod.ru/]), основанный на предсмертных посланиях невинно осужденных при Сталине людей. Спектакль, состоявший из пяти главок: «Бой», «Облава», «Застенок», «Трибунал», «Казнь», — был почти сразу же запрещён; режиссёру пришлось навсегда покинуть Харьков… [1] [2].
- В 1977 году тогдашний режиссёр ТЮЗа Александр Беляцкий поставил спектакль «Письма к другу» А. Лиханова и И. Шура. Спектакль получил широкий резонанс, и в жизни театра началась новая эпоха. Работая над спектаклем, А. Беляцкий вынашивал мысль о создании трилогии о харьковчанах, вторым спектаклем которой стала пьеса харьковского драматурга З.Сагалова «Начало фанфарного марша», написанная по произведениям Антона Макаренко.
Напишите отзыв о статье "Харьковский театр для детей и юношества"
Примечания
|
Это заготовка статьи о театре. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Сайт театра
[tyz.kharkov.ua/ Харьковский театр для детей и юношества]
Отрывок, характеризующий Харьковский театр для детей и юношества
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
