Хасанские бои (1938)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Хасанские бои»)
Перейти к: навигация, поиск
Бои у озера Хасан
Основной конфликт: Советско-японские пограничные конфликты

И. Н. Мошляк и красноармейцы устанавливают красный флаг на сопке Заозёрная[1]
Дата

29 июля — 11 августа 1938

Место

сопки Заозёрная и Безымянная (район озера Хасан)

Причина

территориальные претензии Японии и Маньчжоу-го к СССР

Итог

победа СССР

Противники
СССР СССР Японская империя
Командующие
В. К. Блюхер
Г. М. Штерн
В. Н. Сергеев
В. К. Базаров
Н. Э. Берзарин 		Кэнкити Уэда
Рэнсукэ Исогаи
Камедзо Суэтака (яп.)
Котоку Сато
Силы сторон
15 тыс. чел.[2][3]
237 орудий[2][3]
285 танков[2][3]
250 самолётов[2]
1014 пулемётов 		более 20 тыс. чел.[2][3]
200 орудий[2]
70 самолетов[2]
3 бронепоезда[2]
Потери
865 погибших
95 пропавших без вести
2752 раненых
5 танков Т-26
1 орудие
4 самолёта[п 1] 		526 убитых
914—2500 раненых
3 зенитные установки
1 бронепоезд
2 эшелона
 
Советско-японские пограничные конфликты
Хасан • Халхин-Гол

Хасанские бои — серия столкновений в 1938 году между Японской императорской армией и РККА из-за оспаривания Японией принадлежности территории у озера Хасан и реки Туманная. В Японии эти события именуются «инцидент у высоты Чжангуфэн» (яп. 張鼓峰事件 Тё:кохо: дзикэн).





Предшествующие события

В 1932 году японские войска завершили оккупацию Маньчжурии, на территории которой было создано марионеточное государство Маньчжоу-го. Вскоре после этого обстановка на линии границы осложнилась. Не стал исключением участок, который занимал Посьетский пограничный отряд[4][5].

В феврале 1934 года линию границы перешли пять японских солдат, в столкновении с пограничниками один из нарушителей был убит, а четверо — ранены и задержаны[4].

22 марта 1934 года при попытке провести рекогносцировку на участке заставы Емельянцева были застрелены офицер и солдат японской армии[4].

В апреле 1934 года японские солдаты предприняли попытку захватить высоту «Лысая» на участке Гродековского погранотряда, одновременно была атакована застава «Полтавка», но пограничники при поддержке артиллерийской роты отразили нападение и выбили противника за линию границы[4].

В июле 1934 года на линии границы японцы совершили шесть провокаций, в августе 1934 года — 20 провокаций, в сентябре 1934 года — 47 провокаций[6].

В течение первых семи месяцев 1935 года на линии границы имели место 24 случая вторжения японских самолётов в воздушное пространство СССР, 33 случая обстрела территории СССР с сопредельной территории и 44 случая нарушения речной границы на реке Амур маньчжурскими судами[7].

Осенью 1935 года в 15 км от заставы «Петровка» пограничный наряд заметил двух японцев, которые пытались подключиться к линии связи, солдат был убит, а унтер-офицер — задержан, у нарушителей были захвачены винтовка и ручной пулемёт[4].

12 октября 1935 года отряд японцев атаковал заставу «Волынка», погиб пограничник В. Котельников[4].

В ноябре 1935 года политический представитель СССР в Токио К. К. Юренев вручил японскому министру иностранных дел Хироте ноту протеста в связи с нарушениями японскими силами советской границы, имевшими место 6 октября, 8 октября и 12 октября 1935 года[7].

30 января 1936 года две японо-маньчжурские роты пересекли границу в Мещеряковой пади и на 1,5 км углубились на территорию СССР, прежде чем были оттеснены пограничниками. Потери составили 31 человек маньчжурских солдат и японских офицеров убитыми и 23 ранеными, а также 4 убитых и несколько раненых советских пограничников[4].

24 ноября 1936 года конно-пеший отряд из 60 японцев пересёк границу в районе Гродеково, но попал под пулемётный огонь и отступил, потеряв 18 солдат убитыми и 7 ранеными, 8 трупов осталось на советской территории[4].

26 ноября 1936 года трое японцев пересекли границу и начали топографическую съёмку местности с вершины Павловой сопки, при попытке их задержания с сопредельной территории открыли огонь пулемёты и артиллерийское орудие, погибли три советских пограничника[4].

В 1936 году на участке заставы «Ханси» японские солдаты захватили высоту Малая Чертова и возвели на ней доты[8].

В мае 1937 года в 2 км от границы пограничный наряд вновь заметил японцев, пытавшихся подключиться к линии связи, был застрелен японский солдат, захвачены шесть мотков полевого телефонного кабеля, кусачки, шесть киркомотыг[8].

5 июня 1937 года на участке ответственности 21-й стрелковой дивизии РККА японские военнослужащие совершили вторжение на советскую территорию и заняли сопку у озера Ханка, однако при приближении к границе 63-го стрелкового полка отступили на сопредельную территорию. Командир полка И. Р. Добыш, опоздавший с выдвижением сил к линии границы, был привлечён к дисциплинарной ответственности[7].

30 июня 1937 года на реке Амур японские войска атаковали и потопили советский пограничный бронекатер (погибли 7 членов экипажа), а у деревни Ганьчаза — обстреляли бронекатер № 74 и канонерскую лодку № 308 Амурской военной флотилии. Командующий ОКДВА В. К. Блюхер поднял по тревоге и придвинул к линии границы 1 разведывательный батальон, шесть стрелковых батальонов, 1 сапёрный батальон, 3 артиллерийских дивизиона и авиаотряд из 12 самолётов, однако дальнейшего развития инцидент не получил — пока происходило выдвижение войск, японцы подняли затопленный пограничный катер и увели на свою базу, после чего отступили от линии границы[7].

28 октября 1937 года на высоте 460,1 пограничный наряд заставы «Пакшехори» обнаружил два отрытых окопа, обнесённых проволочным заграждением. Из окопов открыли огонь, в перестрелке был ранен старший наряда лейтенант А. Махалин и убиты два японских солдата[8].

В марте 1938 года штаб Квантунской армии разработал план войны против СССР («Политика обороны государства»), который предусматривал использовать для нападения на СССР 18 дивизий[9].

15 июля 1938 года пограничный наряд заметил на вершине сопки Заозёрная группу из пяти японцев, проводивших рекогносцировку и фотосъёмку местности, при попытке задержания был застрелен японский разведчик Мацусима (при нём обнаружили оружие, бинокль, фотоаппарат и карты советской территории), остальные скрылись[8].

В общей сложности с 1936 года до начала боевых действий у озера Хасан в июле 1938 года японские и маньчжурские силы совершили 231 нарушение границы СССР, в 35 случаях они вылились в крупные боевые столкновения[10]. Из этого количества в период с начала 1938 года до начала боёв у озера Хасан было совершено 124 случая нарушения границы по суше и 40 случаев вторжения самолётов в воздушное пространство СССР[11].

В этот же период западные державы (в том числе Великобритания и США) были заинтересованы в эскалации вооружённого конфликта между СССР и Японией на Дальнем Востоке и перерастании напряжённости в советско-японскую войну. Одной из форм поощрения Японии к войне против СССР являлось снабжение военной промышленности Японии стратегическим сырьём, поставки товаров и горючего для армии Японии (примером являются поставки горючего из США), которые не прекратились ни после начала японского наступления в Китае летом 1937 года, ни после начала боевых действий у озера Хасан[12].

Побег Люшкова

После начала в 1937 году японской агрессии в Китае перед советскими органами госбезопасности на Дальнем Востоке была поставлена задача активизировать разведывательную и контрразведывательную деятельность. Однако осенью 1937 года начальник Управления НКВД по Дальневосточному краю комиссар государственной безопасности 3 ранга Г. С. Люшков приказал ликвидировать все шесть оперативных пунктов на границе, а работу с агентами передать в погранотряды[13].

14 июня 1938 года в Маньчжоу-го у города Хуньчунь Г. С. Люшков перешел границу и сдался японским пограничникам. Он попросил политического убежища и в дальнейшем активно сотрудничал с японской разведкой.

Начало конфликта

В качестве предлога для применения военной силы японцы выдвинули территориальную претензию к СССР[2][5][14], однако настоящей причиной являлась активная помощь СССР Китаю в период после подписания 21 августа 1937 советско-китайского договора о ненападении (которое вызвало обострение советско-японских противоречий и ухудшение советско-японских отношений). Стремясь не допустить капитуляции Китая, СССР оказывал ему дипломатическую и политическую поддержку, материально-техническую и военную помощь[15].

1 июля 1938 года в связи с возрастанием военной опасности Особая Краснознамённая Дальневосточная армия РККА была преобразована в Дальневосточный фронт РККА.

В связи с осложнением обстановки на участке государственной границы у озера Хасан, а также важным положением сопок Заозёрной (42°26′ с. ш. 130°35′ в. д. / 42.446533° с. ш. 130.594517° в. д. / 42.446533; 130.594517 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=42.446533&mlon=130.594517&zoom=14 (O)] (Я)) и Безымянной (42°27′ с. ш. 130°35′ в. д. / 42.462817° с. ш. 130.590400° в. д. / 42.462817; 130.590400 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=42.462817&mlon=130.590400&zoom=14 (O)] (Я)), со склонов и вершин которых можно было просматривать и при необходимости — простреливать значительное пространство в глубину территории СССР, а также полностью перекрыть приозёрное дефиле для доступа советских пограничных нарядов. 8 июля 1938 года было принято решение установить на сопке Заозёрной постоянный пост пограничной охраны[5].

Прибывшие на сопку советские пограничники отрыли окопы и установили перед ними малозаметное проволочное заграждение, что привело японцев в ярость — подразделение пехотинцев японской армии во главе с офицером имитировало атаку на сопку, развернувшись в боевой порядок, однако остановилось у линии границы[5].

9 июля 1938 года советские войска стали стягиваться к границе[5].

12 июля 1938 года советские пограничники снова заняли сопку Заозёрная, на которую заявило претензии марионеточное правительство Маньчжоу-го, составившее 14 июля 1938 года протест о нарушении своей границы.

15 июля 1938 года в Москве японский посол в СССР Мамору Сигэмицу потребовал в ноте протеста советскому правительству вывода всех войск СССР со спорной территории. Ему были предъявлены документы Хуньчуньского соглашения 1886 года и приложенная к ним карта, свидетельствующая о том, что высоты Заозёрная и Безымянная находятся на советской территории[16]. Однако 20 июля японский посол вручил очередную ноту правительства Японии[14][17]. Нота содержала ультимативное требование об эвакуации советских войск «с незаконно занятой территории»[16].

21 июля 1938 года японский военный министр Итагаки и начальник японского генерального штаба запросили у японского императора разрешения на использование японских войск в боевых действиях против советских войск у озера Хасан[18].

22 июля 1938 правительство СССР в ноте правительству Японии прямо и решительно отклонило ничем не обоснованные требования Японии[16], в том числе требования об отводе войск с высоты Заозёрная[19].

В этот же день, 22 июля 1938 года, японский император Хирохито одобрил план атаки на участке границы у озера Хасан[20].

23 июля 1938 года японские части начали выгонять из приграничных деревень местных жителей. На следующий день на песчаных островах на реке Тумень-Ула было отмечено появление огневых позиций для артиллерии, а на высоте Богомольной (находившейся на расстоянии 1 км от сопки Заозёрной) — огневых позиций для артиллерии и пулемётов.

24 июля 1938 года маршал В. К. Блюхер, не поставив в известность о своих действиях правительство и вышестоящее командование в лице наркомата обороны, выехал на сопку Заозёрная с комиссией для проверки сообщений о ситуации на границе. Он приказал засыпать один из отрытых пограничниками окопов и переместить проволочное заграждение от нейтральной полосы на четыре метра к окопам пограничников. Действия Блюхера представляли собой превышение должностных полномочий (пограничная охрана не находилась в подчинении армейского командования) и прямое вмешательство в работу штаба пограничного округа (распоряжение которого выполнял пограничный наряд). Кроме того, как показало дальнейшее развитие событий, действия Блюхера были ошибочными[5].

Соотношение сил сторон

СССР

В боевых действиях у озера Хасан участвовали 15 тыс. советских военнослужащих и пограничников[2][3][21], на вооружении которых имелось 237 артиллерийских орудий[2] (179 орудий полевой артиллерии[21] и 58 противотанковых 45-мм орудий[21]), 285 танков[2], 250 самолётов[2] и 1014 пулемётов[22] (341 станковый пулемёт[21] и 673 ручных пулемёта[21]). В обеспечении действий войск участвовали 200 грузовых автомобилей ГАЗ-АА, ГАЗ-ААА и ЗИС-5, 39 бензовозов и 60 тракторов, а также гужевой транспорт[23]. По уточнённым данным, в боевых действиях в районе озера Хасан также принимали участие два пограничных катера (ПК-7 и ПК-8) пограничных войск СССР[24].

Опосредованное участие в операции принимали специалисты радиоразведки Тихоокеанского флота — они не участвовали в боевых действиях, но занимались радиоперехватом и дешифровкой японских радиопередач[25].

Япония

К началу боевых действий приграничная группировка японских войск насчитывала: три пехотные дивизии (15-я, 19-я, 20-я пехотные дивизии), один кавалерийский полк, три пулемётных батальона, отдельные бронетанковые части (численностью до батальона), подразделения зенитной артиллерии, три бронепоезда и 70 самолётов[3][14][26], в устье реки Тумень-Ула было сосредоточено 15 боевых кораблей (1 крейсер и 14 миноносцев) и 15 катеров. Непосредственное участие в боевых действиях принимала 19-я пехотная дивизия, усиленная пулемётами и артиллерией[2]. Также, японское военное командование рассматривало возможность использования в боевых действиях белоэмигрантов - для координации совместных действий белоэмигрантов и японских войск во время подготовки к боевым действиям у озера Хасан к атаману Г. М. Семёнову был направлен майор японского генерального штаба Ямооко[27].

В боевых действиях у озера Хасан участвовали более 20 тыс. военнослужащих японской армии[2][3], на вооружении которых имелось 200 орудий и 3 бронепоезда[2].

По мнению американского исследователя Элвина Д. Кукса, в боевых действиях у озера Хасан участвовали не менее 10000 японских военнослужащих, из которых в боевых подразделениях 19-й дивизии насчитывалось 7000 — 7300 человек. Эта цифра, однако, не включает личный состав артиллерийских подразделений, приданных дивизии в последние дни конфликта[28].

В ходе боевых действий у озера Хасан была отмечена деятельность японских снайперов[29].

Кроме того, в ходе боевых действий у озера Хасан было зафиксировано применение японскими войсками 20-мм противотанковых ружей «тип 97»[30].

Боевые действия

24 июля 1938 года Военный совет Дальневосточного фронта отдал приказ привести в боевую готовность 118-й, 119-й стрелковые полки и 121-й кавалерийский полк 40-й стрелковой дивизии РККА[16]. Считалось, что оборона в пересечённой болотистой местности невозможна, так как это мешает стягиванию советских частей к месту конфликта.

24 июля к озеру Хасан были переброшены 3-й батальон 118-го полка 40-й сд и резервная погранзастава лейтенанта С. Я. Христолюбова. Таким образом, к началу наступления японцев на боевом участке имелись следующие силы:

  • на сопке Заозёрной — группа ст. лейтенанта Е. Сидоренко (92 человека со станковым пулемётом);
  • на высоте 62,1 (впоследствии — «Пулемётная») — группа лейтенанта Курдюкова (12 снайперов);
  • на высоте 68,8 — штаб (командование, телефонист и 15 бойцов со станковым пулемётом «максим»);
  • на сопке Безымянной — наряд А. Е. Махалина (11 пограничников: снайпер С. А. Бигус, пулемётчик Д. Емцов с ручным пулемётом ДП-27, остальные были вооружены винтовками и ручными гранатами)[21].

Перед рассветом 29 июля японские войска численностью до 150 солдат (усиленная рота пограничной жандармерии с 4 пулемётами «гочкис»), пользуясь туманной погодой, скрытно сосредоточились у склонов сопки Безымянная и утром атаковали сопку, на которой находилось 11 советских пограничников[26]. Потеряв до 40 солдат, они заняли высоту, но после того, как к пограничникам прибыло подкрепление уже к вечеру были выбиты обратно[16].

Вечером 30 июля 1938 года японская артиллерия обстреляла сопки, после чего японская пехота вновь предприняла попытку захвата Безымянной и Заозёрной[26], но пограничники с помощью прибывшего 3-го батальона 118 СП 40-й СД отбили атаку[16].

31 июля 1938 года К. Е. Ворошилов приказал привести в боевую готовность Приморскую армию и Тихоокеанский флот[26].

В этот же день, после короткой артподготовки японские войска предприняли новую атаку силами до двух полков 19-й пехотной дивизии, и заняли сопки. Немедленно после захвата японцы начали укреплять высоты, здесь были отрыты окопы полного профиля, установлены проволочные заграждения в 3-4 кола. На высоте 62.1 («Пулемётная») японцы установили до 40 пулемётов[26].

Попытка советской контратаки силами двух батальонов успеха не имела[2], хотя огнём взвода 45-мм противотанковых орудий под командованием лейтенанта И. Р. Лазарева были уничтожены два японских противотанковых орудия и три японских пулемёта[21].

Батальон 119-го стрелкового полка отступил на высоту 194.0, а батальон 118-го полка был вынужден отступить в Заречье. В этот же день в штаб прибыли начальник штаба фронта Г. М. Штерн и заместитель наркома обороны, армейский комиссар Л. З. Мехлис, общее командование советскими войсками принял на себя Г. М. Штерн[16][17].

Утром 1 августа в район озера Хасан прибыл весь 118-й сп, а до полудня — 119-й сп и 120-й кп 40-й сд. Общая атака задерживалась, поскольку части выдвигались в район боев по единственной труднопроходимой дороге[17]. 1 августа между В. К. Блюхером и Главным военным советом состоялся разговор по прямой линии, где И. В. Сталин резко раскритиковал Блюхера за командование операцией.

2 августа в Посьет прибыли В. К. Блюхер и член Военного совета фронта комиссар П. И. Мазепов, общее командование советскими войсками принял на себя В. К. Блюхер, который отдал 40-й стрелковой дивизии приказ атаковать, не переходя на вражескую территорию[17]. В атаке были достигнуты некоторые успехи (солдаты преодолели полосу заграждений и начали окапываться у подножия высот), захвачено трофейное оружие, но сопки остались в руках японцев. Вечером прошёл приказ: отойти с вершины Пулемётной на склон и новых атак не предпринимать.

3 августа в районе боевых действий сосредотачивалась 32-я стрелковая дивизия, 2-я отдельная механизированная бригада и корпусная артиллерия.

В этот же день Л. З. Мехлис сообщил в Москву, что В. К. Блюхер не способен выполнять обязанности командующего, после чего тот был отстранён от командования войсками, а командующим всеми войсками был назначен Г. М. Штерн[16].

В приграничных боях с японцами 29 июля — 5 августа 1938 года советские войска захватили 5 артиллерийских орудий, 14 пулемётов и 157 винтовок[31].

4 августа сосредоточение войск было завершено, командующий Дальневосточным фронтом Г. М. Штерн отдал приказ о наступлении с целью атаковать и уничтожить противника между сопкой Заозёрная и озером Хасан и восстановить государственную границу.

6 августа 1938 года, в 16:00, после того, как над озёрами рассеялся туман, бомбардировку японских позиций начали 216 советских самолётов[26]; в 17:00, после 45-минутной артподготовки и двух массированных бомбардировок расположения японских войск началось наступление советских войск.

  • 32-я стрелковая дивизия и танковый батальон 2-й механизированной бригады наступали с севера на сопку Безымянную;
  • 40-я стрелковая дивизия, усиленная разведывательным батальоном и танками наступала с юго-востока на сопку Заозёрную.

7 августа бои за высоты продолжались, в течение дня японская пехота предприняла 12 контратак[16].

8 августа части 39-го корпуса и 118-й стрелковый полк 40-й дивизии захватили сопку Заозёрная и развернули также бои за овладение высотой Богомольная. Стремясь ослабить натиск на свои войска в районе Хасана, японское командование предприняло контратаки на других участках границы: 9 августа 1938 на участке 59-го погранотряда японские войска заняли гору Малая Тигровая для ведения наблюдения за движением советских войск. В этот же день на участке 69-го Ханкайского пограничного отряда японские кавалеристы нарушили линию границы, а на участке 58-го Гродековского погранотряда японская пехота три раза атаковала высоту 588.3[32].

Тем не менее, 9 августа 32-я стрелковая дивизия при поддержке артиллерийского огня заняла высоту Безымянная (по другим данным, высота была занята только 11-12 августа, уже после прекращения огня[33]), а противник был отброшен за границу. С целью остановить наступление советской пехоты, японцы развернули на острове посреди реки Тумень-Ула несколько артиллерийских батарей, которые открыли огонь, но были подавлены огнём артиллерийской группы дальнего действия[34].

10 августа 1938 года японский посол в СССР М. Сигэмицу посетил в Москве наркома иностранных дел СССР М. М. Литвинова и предложил начать мирные переговоры[2]. Советская сторона согласилась на прекращение боевых действий с 12 часов 11 августа 1938 года при сохранении войск на тех позициях, которые войска занимали по состоянию на 24 часа 00 минут 10 августа 1938 года[35].

В течение 10 августа японские войска предприняли несколько контратак[14] и вели артиллерийский обстрел высот с сопредельной территории.

11 августа 1938 года в 13 часов 30 минут по местному времени боевые действия были прекращены. Вечером этого же дня к югу от высоты Заозёрная состоялась первая встреча представителей сторон для фиксации положения войск[36]. В этот же день, 11 августа 1938 года между Японией и СССР было заключено перемирие[16].

12-13 августа 1938 года состоялись новые встречи советских и японских представителей, на которых стороны уточнили расположение войск и произвели обмен тел погибших[37][38]. Было решено, что граница устанавливается на основании соглашения 1860 года[39], так как более позднего соглашения о границе не существовало.

Применение авиации

В преддверии конфликта на Дальнем Востоке командование ВВС РККА сосредоточило значительное количество авиации. Без учёта авиации Тихоокеанского флота к августу 1938 года советская авиагруппировка насчитывала 1298 самолётов, в том числе 256 бомбардировщиков СБ (17 неисправных). Непосредственное командование авиацией в зоне конфликта осуществлял П. В. Рычагов.

В период с 1 по 8 августа против японских укреплений советская авиация выполнила 1028 самолёто-вылетов: СБ — 346, И-15 — 534, ССС — 53 (с аэродрома в Вознесенское), ТБ-3 — 41, Р-зет — 29, И-16 — 25[40]. В операции были задействованы:

  • 2-й штурмовой авиаполк
  • 36-й смешанный бомбардировочный авиаполк
  • 55-й смешанный бомбардировочный авиаполк
  • 10-й смешанный авиаполк ВВС ТОФ
  • 48-й истребительный авиаполк
  • две эскадрильи истребителей И-16 из 40-го истребительного авиаполка[41]
  • отдельная авиаэскадрилья им. В. И. Ленина
  • 21-я отдельная разведывательная эскадрилья
  • 59-я отдельная разведывательная эскадрилья

В ряде случаев советская авиация по ошибке применяла химические бомбы[п 2]. Тем не менее, свидетельства очевидцев и участников утверждают обратное. В частности, говорится о том, что доставленные химические авиабомбы были загружены в бомбардировщик всего один раз, и при вылете это было обнаружено уже в воздухе. Летчики не стали садиться, а сбросили бомбы в заиленное озеро, чтобы избежать подрыва боеприпасов.

В ходе боевых операций 4 советских самолёта были потеряны и 29 повреждены[42].

Японская авиация в конфликте не участвовала[42].

Результаты

В результате боёв советские войска выполнили поставленную перед ними задачу по защите государственной границы СССР и разгрому частей противника.

Потери сторон

Потери советских войск составили 960 человек погибшими и пропавшими без вести (из них, 759 погибло на поле боя; 100 умерло в госпиталях от ран и болезней; 6 погибло в небоевых происшествиях и 95 пропало без вести), 2752 ранеными и 527 заболевшими[43]. Основную часть заболевших составляли заболевшие желудочно-кишечными заболеваниями в результате употребления плохой воды[16]. Поскольку все военнослужащие РККА, принимавшие участие в боевых действиях, были привиты анатоксином, за весь период боевых действий не имелось ни одного случая заболевания военнослужащих столбняком[44].

Японские потери составили около 650 убитых и 2500 раненых по советской оценке[45] или 526 убитых и 914 раненых по японским данным[46]. Кроме того, в ходе боевых действий у озера Хасан японские войска понесли потери в вооружении и военном имуществе[47] Кроме того, отечественный синолог В. Усов (ИДВ РАН) отмечал, что, помимо официальных японских коммюнике, существовал и секретный меморандум на имя императора Хирохито, в котором количество потерь японских войск существенно (не менее, чем в полтора раза) превосходит официально опубликованные данные.

Последующие события

16 ноября 1938 года в городском музее Владивостока открылась выставка трофейного оружия, захваченного у японских войск в ходе боевых действий у озера Хасан[48].

2 декабря 1938 года в доме Красной Армии 1-й отдельной Краснознамённой армии была открыта ещё одна выставка трофеев, захваченных у японских войск в ходе боевых действий у озера Хасан (для ознакомления военнослужащих РККА с оружием, боеприпасами и снаряжением японской армии)[49].

Награждение участников боевых действий

40-я стрелковая дивизия была награждена орденом Ленина[26], 32-я стрелковая дивизия и Посьетский пограничный отряд — орденами Красного Знамени[26], 6532 участника сражения были отмечены правительственными наградами: 26 бойцам было присвоено звание Героя Советского Союза[2] (в том числе девяти посмертно), 95 были награждены орденом Ленина, 1985 — орденом Красного Знамени[50], орденом Красной Звезды — 1935 человек, медалью «За отвагу» — 1336 человек, медалью «За боевые заслуги» — 1154 человека. Среди награждённых было 47 жен и сестёр пограничников.

Приказом наркома обороны СССР от 4 ноября 1938 года 646 наиболее отличившихся участников боёв у озера Хасан были повышены в звании[51].

7 ноября 1938 года, в приказе наркомата обороны СССР № 236 от 7 ноября 1938 года всем участникам боев у озера Хасан была объявлена благодарность[52]

Указом Президиума Верховного Совета СССР «Об увековечении памяти героев Хасана» от 5 июня 1939 года был учреждён знак «Участнику Хасанских боёв»[53], которым были награждены 3481 человек.

Существовало ещё два вида поощрения участников боёв в районе озера Хасан: ценные подарки (награждено около 3,5 тысяч человек) и отправка в долгосрочный отпуск военнослужащих уже после боевых действий. Только в частях 32-й и 40-й дивизий в такой отпуск было отправлено более 3000 человек.

Отстранение от командования и арест В. К. Блюхера

31 августа 1938 года в Москве прошло заседание Главного Военного совета РККА, на котором были подведены итоги боевых действий у озера Хасан. Совет пришёл к выводу, что «События этих немногих дней обнаружили огромные недочёты в состоянии ДКФронта… Обнаружено, что Дальневосточный театр к войне плохо подготовлен». По итогам заседания Управление Дальневосточного фронта было расформировано, а командующий фронтом В. К. Блюхер отстранён от должности[33].[54]

Одним из пунктов обвинения в адрес Блюхера являлось создание комиссии, которая провела расследование на высоте Заозерная 24 июля и пришла к выводу о нарушении линии границы советскими пограничниками, после чего Блюхер потребовал частично ликвидировать оборонительные позиции на высоте[5] и арестовать начальника погранучастка[55].

22 октября 1938 года Блюхера арестовали. Он признал себя виновным в участии в военном заговоре и скончался в ходе следствия. После смерти, он был обвинён в шпионаже в пользу Японии.

Обобщение боевого опыта и организационное совершенствование РККА

Красная армия получила опыт ведения боевых действий с японскими войсками, который стал предметом изучения в специальных комиссиях, управлениях наркомата обороны СССР, Генерального штаба СССР и военно-учебных заведениях и отрабатывался в ходе учений и маневров. Результатом стало улучшение подготовки подразделений и частей РККА к боевым действиям в сложных условиях, улучшение взаимодействия подразделений в бою, совершенствование оперативно-тактической подготовки командиров и штабов[56][57][58]. Полученный опыт был успешно применён на реке Халхин-Гол в 1939 году и в Маньчжурии в 1945 году.

Боевые действия у озера Хасан подтвердили возросшее значение артиллерии и способствовали дальнейшему развитию советской артиллерии: если в ходе русско-японской войны потери японских войск от огня русской артиллерии составили 23 % от общих потерь, то в ходе конфликта у озера Хасан в 1938 году потери японских войск от огня артиллерии РККА составляли 37 % от общих потерь, а в ходе боевых действий у реки Халхин-Гол в 1939 году — 53 % от общих потерь японских войск[59].

Для ликвидации некомплекта командных кадров взводного звена уже в 1938 году в войсках были сформированы курсы младших лейтенантов и младших воентехников[60].

Как отмечал А. М. Василевский, возглавлявший в 1938—1939 гг. отделение оперативной подготовки Генерального штаба, в ходе боёв у озера Хасан были выявлены некоторые недостатки в боевой подготовке войск Дальневосточной армии, в частности — во взаимодействии родов войск в бою, в управлении войсками и в мобилизационной готовности войск. Секретный приказ наркома обороны № 0040 от 4 сентября 1938 года констатировал: «События <…> обнаружили огромные недочёты в состоянии Дальневосточного фронта. Боевая подготовка войск, штабов и командно-начальствующего состава фронта оказалась на недопустимо низком уровне. Войсковые части были раздёрганы и небоеспособны; снабжение войсковых частей не организовано. Обнаружено, что Дальневосточный театр к войне плохо подготовлен (дороги, мосты, связь) …»[61]. В результате анализа Генеральным штабом опыта боёв у озера Хасан в боевую и оперативную подготовку войск и штабов были внесены коррективы. Кроме того, были установлены недостатки в тактической подготовке личного состава — слабое умение бойцов пользоваться малой шанцевой лопаткой, неумение окапываться при перебежках привело к излишним потерям при наступлении. По инициативе К. Е. Ворошилова в приказ наркомата обороны была внесена поправка, предусматривавшая усиление обучения бойцов приемам самоокапывания[62].

Организация эвакуации раненых и оказания медицинской помощи в ходе боевых действий у озера Хасан проходила на основе положений «Устава военно-санитарной службы РККА» 1933 года (УВСС-33), однако при этом, были нарушены некоторые требования санитарной тактики: недостаточно учитывались условия, в которых проходили боевые действия (приморские болота); раненых выносили во время боя, не дожидаясь промежутков затишья в боевых действиях (что привело к увеличению количества потерь); батальонные врачи находились слишком близко к боевым порядкам войск и к тому же, были вовлечены в организацию работы ротных участков по сбору и эвакуации раненых (что стало причиной больших потерь среди врачей). На основании полученного опыта, после окончания боевых действий в работу военно-медицинской службы были внесены изменения[63]:

  • уже к началу боевых действий на Халхин-Голе батальонные врачи были переведены в полки, а в батальонах оставлены фельдшера (это решение привело к уменьшению потерь среди врачей в ходе боевых действий и повысило эффективность работы полковых медицинских пунктов);
  • была улучшена подготовка гражданских хирургов к оказанию помощи раненым в полевых условиях.

Практический опыт эвакуации и лечения раненых, полученный в ходе боёв у озера Хасан, был обобщён специалистом в области военно-полевой хирургии, профессором М. Н. Ахутиным (участвовавшим в боях у озера Хасан в должности хирурга армии)[64] и доктором медицинских наук, профессором А. М. Дыхно[65].

Кроме того, в ходе боевых действий была выявлена уязвимость лёгких танков Т-26 (имевших противопульное бронирование) в условиях применения противником крупнокалиберных противотанковых ружей и противотанковой артиллерии. В ходе боёв сосредоточенным огнём были выведены из строя командирские танки, оснащённые радиостанциями с поручневой антенной, поэтому было принято решение устанавливать поручневые антенны не только на командирские, но и на линейные танки[16].

Развитие транспортной инфраструктуры

Боевые действия у озера Хасан инициировали развитие транспортных коммуникаций на юге Дальнего Востока. После завершения боевых действий у озера Хасан наркомат обороны обратился в правительство с ходатайством о строительстве железнодорожной линии № 206 (разъезд Барановский - Посьет), возведение которой было включено в план строительства на 1939 год[66].

Международный военный трибунал для Дальнего Востока

После окончания Второй мировой войны, в 1946 году решением Международного военного трибунала для Дальнего Востока 13 высокопоставленных лиц Японской империи были осуждены за развязывание конфликта у озера Хасан в 1938 году[67].

Память

5 июня 1939 года Посьетский район Приморского края был переименован в Хасанский район.

В честь помощника начальника пограничной заставы Алексея Махалина было названо его родное село в Пензенской области.

В честь политрука Ивана Пожарского название получили один из районов Приморского края, село Тихоновка (Пожарское) и основанный в 1942 году железнодорожный разъезд Пожарский[68].

В честь героев Хасана в СССР были названы улицы и поставлены памятники.

  • памятник в пгт. Посьет
  • памятник в пгт. Раздольное
  • памятник в пгт. Краскино
  • памятная плита на Хасанской трассе (установлена 6 августа 1988 года)[16]
  • памятник Героям Хасана в г. Владивосток (открыт в 1988 году; братская могила командира Красной Армии Петра Матвеевича Миронова и красноармейцев, погибших в боях с японскими милитаристами в 1938 году у озера Хасан)
  • Улица Героев Хасана в Перми.

Отражение в культуре и искусстве

Герои Советского Союза — участники боевых действий у озера Хасан

Звания Героя Советского Союза были удостоены:

Приказы НКО СССР

См. также

Напишите отзыв о статье "Хасанские бои (1938)"

Примечания

  1. ↑ 1 августа (в ряде источников – 6 августа) был сбит СБ лейтенанта Гавриша, 10 августа – сбит И-15 лейтенанта Соловьева; два И-15 потеряны по небоевым причинам
    Владимир Котельников. [www.airwar.ru/history/locwar/xussr/hasan/hasan.html Бои у озера Хасан] / интернет-сайт "Уголок неба"
  2. ↑ «Причем на наши аэродромы были доставлены в большом количестве и химические бомбы с отравляющими веществами. В ряде случаев наши оружейники и летчики путали осколочные и химические бомбы и отправлялись с ними бомбить японцев. Так, 2 августа 4-я эскадрилья 53-й бригады атаковала высоту Заозерная вместо осколочных бомб АО-10 осколочно-химическими бомбами АОХ-10 поскольку внешне они были очень похожи.»
    А. Б. Широкорад. [www.e-reading.org.ua/chapter.php/1002582/25/Shirokorad_Aleksandr_-_Yaponiya._Nezavershennoe_sopernichestvo.html Япония. Незавершенное соперничество.] — М.: «Вече», 2008
  1. ↑ Хасанский конфликт // «Военно-исторический журнал», № 7, 2013 (последняя страница обложки)
  2. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 «Ташкент» — Ячейка стрелковая / [под общ. ред. А. А. Гречко]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1976. — С. 366—367. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 8).</span>
  3. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Хасан // Большая энциклопедия (в 62 тт.) / редколл., гл. ред. С. А. Кондратов. том 56. М., «ТЕРРА», 2006. стр.147-148
  4. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Майор А. Агеев. Предметные уроки японским самураям. 1922—1937. // Как мы били японских самураев. Сборник статей и документов. М., изд-во ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1938. стр. 122—161
  5. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Виталий Мороз. Самурайская разведка боем. // «Красная звезда», № 141 (26601) от 8 — 14 августа 2014. стр.14-15
  6. ↑ В. В. Терещенко. «На пограничную охрану возложена также обязанность по защите границ от вооружённых нападений» // «Военно-исторический журнал», № 6, 2013. стр. 40—43
  7. ↑ 1 2 3 4 В. С. Мильбах. «У высоких берегов Амура…» Пограничные инциденты на реке Амур в 1937—1939 гг. // «Военно-исторический журнал», № 4, 2011. стр.38-40
  8. ↑ 1 2 3 4 К. Е. Гребенник. Хасанский дневник. Владивосток, Дальневосточное кн. изд-во, 1978. стр. 18—53
  9. ↑ А. А. Кошкин. «Кантокуэн» — «Барбаросса» по-японски. Почему Япония не напала на СССР. М., «Вече», 2011. стр. 47
  10. ↑ Д. Т. Язов. Верны Отчизне. М., Воениздат, 1988. стр. 164
  11. ↑ К. Е. Гребенник. Хасанский дневник. Владивосток, Дальневосточное кн. изд-во, 1978. стр. 139
  12. ↑ А. А. Кошкин. «Кантокуэн» — «Барбаросса» по-японски. Почему Япония не напала на СССР. М., «Вече», 2011. стр. 39
  13. ↑ О. В. Шинин. Организация разведывательной деятельности органами государственной безопасности на Дальнем Востоке // «Военно-исторический журнал», № 10, 2012. стр.53-59
  14. ↑ 1 2 3 4 Хасан // Советская историческая энциклопедия / редколл., гл. ред. Е. М. Жуков. том 15. М., государственное научное издательство «Советская энциклопедия», 1974. стр.543
  15. ↑ История Китая с древнейших времён до начала XXI века (в 10 томах). Том VII. Китайская республика (1912 - 1949). колл. авт., гл. ред. С. Л. Тихвинский. М., «Наука - Восточная литература». 2013. стр.395-399
  16. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Виталий Мороз. Самурайская разведка боем. // «Красная звезда», № 146 (26606) от 15 — 21 августа 2014. стр.14-15
  17. ↑ 1 2 3 4 История Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941—1945 (в шести томах). / ред. П. Н. Поспелов. том 1. М., Воениздат, 1960. стр.231-236
  18. ↑ А. А. Кошкин. «Кантокуэн» — «Барбаросса» по-японски. Почему Япония не напала на СССР. М., «Вече», 2011. стр.356
  19. ↑ Р. Эрнест Дюпюи, Тревор Н. Дюпюи. Всемирная история войн (в 4-х тт.). книга 4 (1925—1997). СПб., М., «Полигон — АСТ», 1998. стр.77
  20. ↑ А. А. Кошкин. Крах стратегии "спелой хурмы": военная политика Японии в отношении СССР, 1931 - 1945 гг. М., "Мысль", 1989. стр.51
  21. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 М. В. Новиков. У озера Хасан // «Вопросы истории», № 8, 1968, стр.205-208
  22. ↑ История Второй мировой войны. 1939—1945 (в 12-и томах). том 2, М., Воениздат, 1974. стр.211-214
  23. ↑ В. В. Туловский. Применение автотранспортных частей РККА в вооружённых конфликтах 1938-1939 гг. у оз. Хасан и в районе р. Халхин-Гол // журнал "Армия и общество", № 2, 2009
  24. ↑ В. В. Терещенко. «Снабжение пограничной охраны… производится на основаниях, установленных для Красной Армии». Инженерное и техническое обеспечение охраны границы в 1918—1941 // «Военно-исторический журнал», № 5, 2013. стр.11-15
  25. ↑ В. Г. Кикнадзе. Радиоразведка отечественного ВМФ: тенденции современных исследований // «Вопросы истории», № 11, 2012. стр.153-159
  26. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 В пламени и славе. Очерки истории Краснознамённого Сибирского военного округа. / редколл., предс. Б. Е. Пьянков. 2-е изд., испр. и доп. Новосибирск, Новосибирское кн. изд-во, 1988. стр.59-62
  27. ↑ Е. И. Тимонин. Исторические судьбы русской эмиграции (1920 - 1945-е гг.). Омск, изд-во СибАДИ, 2000. стр.206
  28. ↑ Alvin D. Coox. Nomonhan. Japan against Russia, 1939 // Stanford University Press, 1990. pp.135-137
  29. ↑ майор П. Солянов, командир N полка 1-й Отдельной Краснознаменной Армии. Штурм сопки Пулемётной // "Красная звезда", № 210 (4060) от 11 сентября 1938. стр.2
  30. ↑ «в 1937 году на вооружение японской пехоты принимают 20-мм противотанковое ружье „тип 97“. Первое боевое применение противотанковых ружей „тип 97“ относится к войне в Китае, а затем они использовались в боях с Красной Армией у озера Хасан (1938 г.)»
    Сергей Монетчиков. [www.bratishka.ru/archiv/2005/9/2005_9_13.php «Хино», «Намбу», «Арисака» — детища эры Сёва. Японское стрелковое оружие периода второй мировой войны] // журнал «Братишка», сентябрь 2005
  31. ↑ З. Ш. Янгузов. Немеркнущая слава Хасана. Хабаровск. кн.изд., 1968. стр.24
  32. ↑ Г. Н. Севостьянов. Политика великих держав на Дальнем Востоке накануне второй мировой войны. М., Соцэкгиз, 1961. стр.312
  33. ↑ 1 2 Андрей Почтарёв. [nvo.ng.ru/history/2004-11-19/5_blukher.html Трагедия маршала Блюхера] // «Независимое военное обозрение» от 19 ноября 2004
  34. ↑ «После этого советские войска повели наступление на высоту Безымянная. Сопротивление японцев ещё более усилилось, но они не в состоянии были уже сдержать натиск советских бойцов. Несколько японских артиллерийских батарей, расположенных на острове реки Тумень-Ула, пытались шрапнельным огнём прижать к земле советскую пехоту, но быстро были подавлены артиллерийской группой дальнего действия».
    И. С. Прочко. [militera.lib.ru/h/prochko_is/05.html Артиллерия в боях за Родину.] — М.: Воениздат, 1957.
  35. ↑ К столкновениям в районе озера Хасан // "Известия", № 186 (6653) от 11 августа 1938. стр.1
  36. ↑ О событиях в районе озера Хасан // "Известия", № 187 (6654) от 12 августа 1938. стр.1
  37. ↑ К событиям в районе озера Хасан // «Известия», № 190 (6657) от 15 августа 1938. стр.1
  38. ↑ К событиям в районе озера Хасан // "Красная звезда", № 187 (4037) от 15 августа 1938. стр.1
  39. ↑ Armistice between Russia and Japan // "The Tweed Daily", Vol. XXV., No. 192, Murwillumbah, Friday, 12 August 1938. стр.5
  40. ↑ [oldvladivostok.ru/articles/?a=278&s=123 Хасанские события 1938 года] // интернет-сайт «Старый Владивосток»
  41. ↑ Дмитрий Пичугин. 712-й гвардейский Черновицкий ордена Кутузова III степени истребительный авиационный полк // журнал "Авиация и космонавтика", № 5, май 2015. стр.2-17
  42. ↑ 1 2 А. Б. Широкорад. [www.e-reading.org.ua/chapter.php/1002582/25/Shirokorad_Aleksandr_-_Yaponiya._Nezavershennoe_sopernichestvo.html Япония. Незавершенное соперничество.] — М.: «Вече», 2008
  43. ↑ [lib.ru/MEMUARY/1939-1945/KRIWOSHEEW/poteri.txt Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование]. — М.: Олма-Пресс, 2001. — С. 173.
  44. ↑ Боевой опыт хирургов Красной армии // "Красная звезда", № 297 (4147) от 28 декабря 1938
  45. ↑ Бакаев Д. А. В огне Хасана и Халхин-Гола. — Саратов, 1984. — С. 775.
  46. ↑ Chong-Sik Lee. Revolutionary Struggle in Manchuria: Chinese Communism and Soviet Interest, 1922—1945. University of California Press, 1983. P. 278.
  47. ↑ Бойцы и командиры 1-й Отдельной Краснознамённой армии осматривают трофеи, захваченные в боях у озера Хасан, август 1938 г. (фото) // КПСС и строительство Советских Вооружённых сил. 2-е изд., доп. М., Воениздат, 1967. (вклейка)
  48. ↑ Выставка боевых трофеев // "Красная звезда", № 264 (4114) от 17 ноября 1938. стр.4
  49. ↑ Выставка боевых трофеев // "Красная звезда", № 277 (4127) от 3 декабря 1938. стр.1
  50. ↑ 50 лет Вооружённым силам СССР, 1918—1968. / редколл., отв. ред. М. В. Захаров. М., Воениздат, 1968. стр. 219—220
  51. ↑ Повышение в военных званиях участников Хасанских боёв // "Красная звезда", № 257 (4107) от 7 ноября 1938. стр.1
  52. ↑ «Правда» от 7 ноября 1938
  53. ↑ А. С. Доманк. Знаки воинской доблести. 2-е изд., пер. и доп. М., изд-во ДОСААФ СССР, 1990. стр.29
  54. ↑ [tvkultura.ru/video/show/brand_id/31793/episode_id/604902/ «Однажды на границе, у озера Хасан» (документальный фильм)]
  55. ↑ Б.В. Соколов.[неавторитетный источник? 3497 дней]. [www.bibliotekar.ru/encW/100/84.htm Советско-японские военные конфликты у озера Хасан и у реки Халхин-Гол (1938-1939 годы) // "Сто великих войн"].
  56. ↑ КПСС и строительство Советских Вооружённых сил. 2-е изд., доп. М., Воениздат, 1967. стр.130, 158
  57. ↑ Ордена Ленина Московский военный округ. / колл. авторов, редколл. М., Воениздат, 1971. стр.161
  58. ↑ «[в 1939 году] в учебную практику будущих командиров широко внедрялся боевой опыт, полученный Красной Армией в боях на озере Хасан, на реке Халхин-Гол»
    Это гордое имя «бакинец». 29 ноября 2014 года Бакинскому высшему общевойсковому командному училищу имени Верховного Совета Азербайджанской ССР исполняется 75 лет // «Красная звезда», № 219 (26679) от 29 ноября 2014. стр.1,4
  59. ↑ «Стальная вьюга» «бога войны» // «Красная звезда», № 211 (26671) от 19 ноября 2014. стр.1-2
  60. ↑ КПСС и строительство Советских Вооружённых сил. 2-е изд., доп. М., Воениздат, 1967. стр.202
  61. ↑ Великая Отечественная война 1941–1945 годов. В 12 т. — Изд. доп. и испр.. — М.: Кучково поле, 2015. — Т. 2. Происхождение и начало войны. — С. 44. — 864 с. — ISBN 978-5-9950-0236-9.
  62. ↑ А. М. Василевский. Дело всей жизни. М., Политиздат, 1983. стр.82-83
  63. ↑ В. В. Кованов. Солдаты бессмертия. 2-е изд., пер. М., Политиздат, 1989. стр.20-21
  64. ↑ В. В. Кованов. Призвание (о жизни и о себе). 2-е изд., доп. М., Политиздат, 1973. стр.182
  65. ↑ В. Левит. На Всесоюзном с'езде хирургов // "Известия", № 299 (6766) от 27 декабря 1938. стр.1
  66. ↑ канд. ист. н. Ю. М. Зайцев. Транспортные проблемы использования железнодорожной артиллерии для обороны Владивостока (1932 - 1945 гг.) // "Военно-исторический журнал", № 4, 2015. стр.40-46
  67. ↑ [www.trumanlibrary.org/whistlestop/study_collections/nuremberg/documents/index.php?documentdate=0000-00-00&documentid=18-2&pagenumber=1 Indictment from the International Military Tribunal for the Far East, World War II File, Bontecou Papers, Harry S. Truman Presidential Museum & Library]
  68. ↑ [www.hrono.ru/heraldicum/russia/subjects/towns/pozhar.htm Герб Пожарского района]

    69. </ol>

Литература

  • Радиоразговор с участниками боев в районе озера Хасан // "Известия", № 226 (6693) от 27 сентября 1938. стр.4
  • Как мы били японских самураев. Сборник статей и документов. М., изд-во ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1938. — 360 стр.
  • Бои у Хасана. Партийно-политическая работа в боевой обстановке. М., 1939.
  • Ежаков В. И. Бои у озера Хасан // «Военно-исторический журнал», № 7, 1968
  • Терешкин П. Первые бои у озера Хасан // «Военно-исторический журнал», № 7, 1969
  • Ежаков В. И. Герои Хасана. — М.: Воениздат, 1969. — 96 с. — (Героическое прошлое нашей Родины). — 50 000 экз. (обл.)
  • Янгузов З. Ш. Особая Краснознамённая Дальневосточная армия на страже мира и безопасности СССР (1928—1938 гг.). Благовещенск, Амурское отделение Хабаровского книжного издательства, 1970. — 240 стр., илл.
  • Пограничные войска СССР. 1929—1938. / сборник документов и материалов. Составители: П. А. Иванчишин, А. И. Чугунов. М., «Наука», 1972.
  • История Второй мировой войны. 1939—1945 (в 12-и томах). том 2, М., Воениздат, 1974. стр.211-214
  • [военная-энциклопедия.рф/советская-военная-энциклопедия/Х/Хасан Хасан] // «Ташкент» — Ячейка стрелковая / [под общ. ред. А. А. Гречко]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1976. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 8).</span>
  • Мошляк И. Н. Вспомним мы пехоту… М., Воениздат, 1978. (серия «Военные мемуары»)
  • Шкадов И. Н. [bookre.org/reader?file=31976 Озеро Хасан. Год 1938]. — М.: Воениздат, 1988. — 96 с. — (Героическое прошлое нашей Родины). — ISBN 5-203-00468-4.
  • Котельников В. Было дело на Хасане… // журнал «Авиамастер», № 2, 2003. стр.14-15.
  • Мильбах В. С. Особая Краснознаменная Дальневосточная армия (Краснознамённый Дальневосточный фронт). Политические репрессии командно-начальствующего состава, 1937—1938 гг.. — СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2007. — 345 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-288-04193-8.
  • Дятлов В. В. Артиллерия на защите восточных рубежей страны, 1929—1939. Монография. СПб., изд-во Михайловской военной артиллерийской академии, 2013.

Ссылки

  • На Викискладе есть медиафайлы по теме Хасанские бои
  • [www.rkka.ru/handbook/data/hasan.rtf Перечень объединений, соединений, частей и подразделений, входивших в состав Действующей армии в районе оз. Хасан в 1938 г.]
  • [www.adm.khv.ru/gpw55/h1/hasan/hs1.htm События 1938 года у озера Хасан (официальный сайт Администрации Хабаровского края)]
  • [www.hrono.ru/sobyt/1938hasan.html Хронология Хасанских событий]. На сайте «Хронос».
  • [www.fegi.ru/PRIMORYE/HISTORY/war4.htm Хасанские события]
  • [polikliet.livejournal.com/tag/%D0%A5%D0%B0%D1%81%D0%B0%D0%BD.%201938 Хасан. 1938]
  • [rkka.ru/maps/hasan.jpg Карта боевых действий у озера Хасан (сайт RKKA.RU)]
  • [victory.rusarchives.ru/index.php?p=32&sec_id=58 Боевые действия у озера Хасан — фотодокументы из российских архивов]

Отрывок, характеризующий Хасанские бои (1938)

Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Хасанские_бои_(1938)&oldid=81252826»