Хаскиссон, Уильям
| Уильям Хаскиссон | |
| William Huskisson | |
 | |
| Род деятельности: |
Парламентарий |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: |
Великобритания |
| Дата смерти: |
15 сентября 1830 (60 лет) |
| Место смерти: | |
Уи́льям Ха́скиссон (англ. William Huskisson; 11 марта 1770 — 15 сентября 1830) — английский политический деятель, член парламента.
Биография
Уильям Хаскиссон родился в графстве Вустершир. С 1783 по 1792 год находился в Париже, где его дядя работал врачом в посольстве Великобритании и он мог наблюдать события Французской революции.
В 1793 году он был избран в парламент от графства Нортумберленд и с тех пор постоянно и до самой смерти избирался в парламент, входил в состав ряда правительств.
В 1828 году из-за разногласий с премьер-министром лордом Веллингтоном был отправлен в отставку.
15 сентября 1830 года, при открытии железной дороги Ливерпуль — Манчестер, Уильям Хаскиссон решил поговорить с Веллингтоном, который находился по другую сторону железнодорожных путей, и стал переходить через них, не обращая внимания на приближающийся поезд. В результате он упал под поезд и ему сильно раздробило ногу[1]. Раненого Хаскиссона отвезли на поезде в город Экклз (поезд вел лично Джордж Стефенсон), где он скончался 4 часа спустя в больнице. Стал знаменит как первый человек, погибший под колёсами поезда[2].
Напишите отзыв о статье "Хаскиссон, Уильям"
Примечания
- ↑ [www.historyhome.co.uk/peel/railways/accident.htm The Death of William Huskisson]
- ↑ Wheatley, Yvonne. [www.beckenham.net/Leisure.asp?page=leisure&item='bromley%20and%20beckenham%20philatelic%20society'&ref=92&subPage=2798 Moving the Mail by Rail] (англ.). Bromley and Beckenham Philatelic Society. Beckenham.NET. Проверено 8 июня 2011. [www.webcitation.org/61A9zarTW Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
Отрывок, характеризующий Хаскиссон, Уильям
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.
