Насралла, Хасан

Хасан Насралла араб. حسن نصرالله‎<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
3-й Генеральный секретарь Хезболлы
с 16 февраля 1992 года
Предшественник:	Aббас аль-Мусави
Вероисповедание:	ислам (шиит-двунадесятник)
Рождение:	31 августа 1960(1960-08-31) (63 года) Бурдж Хаммуд, Бейрут, Ливан
Партия:	Хезболла (с 1982) Амаль
Автограф:

Хаса́н Насралла́ (в классическом арабском произношении — Насрулла́х, араб. حسن نصرالله‎; родился 31 августа 1960, Бурдж Хаммуд, Бейрут, Ливан) — генеральный секретарь ливанской шиитской политической партии и полувоенной организации Хезболла (Хизбалла, Хезболлах), занявший этот пост после убийства его предшественника Аббаса аль-Мусави в 1992 году.

Биография

Сайед Хасан Насралла был старшим из восьми детей в семье. Отец, Сейед Абдуль Карим, родом из деревни Базурийа, что в районе Джебель-Амель, южный Ливан, работал в пригороде Бейрута Карантина, а когда Хасану было 15 лет, он вместе с семьёй вернулся в Базурийа. Здесь Насралла вступил в ряды военизированной шиитской организации «Амаль». Несмотря на юный возраст, он становится одним из местных лидеров этой организации.

В 1977 году Хасан Насралла с помощью Шейха Мухаммада аль-Гарави отправился в Эн-Наджаф — центр шиитской политической жизни в Ираке получать религиозное образование, но уже на следующий год его, как и многих других радикально настроенных ливанцев, выслали из страны. Насралла вернулся в Ливан, где стал учеником лидера организации «Амаль» шейха Аббаса аль-Мусауи. В 1980 году Насралла вошёл в политическое руководство «Амаль» и стал её политическим представителем в долине Бекаа.

После начала Ливано-израильской войны 1982 года Насралла вышел из «Амаль» и стал членом новой радикальной группировки «Хезболла» («Партия Аллаха»), боровшейся против израильской оккупации юга Ливана и долины Бекаа (шиитские районы Ливана).

В 1989 году Насралла продолжил религиозное образование в иранском городе Кум.

С 1992 года, после гибели шейха аль-Мусави и его семьи, шейх Насралла в качестве духовного лидера и «генерального секретаря» «Хезболлы» посвятил себя созданию в рамках «Хезболлы» мощной военной организации. С этой целью он установил постоянные контакты с властями Ирана и Сирии. Под руководством Насраллы «Хезболла» стала серьёзным противником израильской армии, оккупировавшей юг Ливана. Полагают, что именно вооружённое сопротивление её боевиков в конце 1990-х стало одним из основных факторов, в конце концов вынудивших израильтян принять решение о выводе своих войск в 2000 году, после 18-летней оккупации. Вместе с израильской армией вынуждены были уйти и подразделения христианской «Армии южного Ливана». В связи с этим в Ливане и во всём арабском мире основной заслугой Хассана Насраллы считают то, что он положил конец израильской оккупации Ливана. Это способствовало и повышению политического престижа его движения.

В 2005 году «Хезболла», приняв участие в выборах в блоке с движением «Амаль», получила большинство в избирательном округе № 2 (Южный Ливан), смогла провести в парламент 23 представителей (из 128 депутатов) и оказалась представлена в правительстве (Мухаммед Фнейш — портфель министра энергетики и водных ресурсов).

В 2004 году Насралла сыграл значительную роль в достижении договорённости между «Хезболлой» и Израилем об обмене пленными (заключёнными) и телами погибших, в результате которой десятки арабов были освобождены из израильских тюрем.

После убийства в Ливане бывшего премьер-министра страны Рафика Харири Совет безопасности ООН принял Резолюцию № 1559, потребовавшую вывода всех иностранных войск из Ливана. В основном имелись в виду войска Сирии, находившиеся в этой стране с тех пор, как они были введены сюда в 1976 году для того, чтобы положить конец гражданской войне. В ответ на эту резолюцию Насралла организовал несколько массовых демонстраций в поддержку сирийского правительства. В Резолюции № 1559 также содержалось требование «распустить и разоружить все ливанские и неливанские полувоенные формирования (militias)» и «установить контроль правительства Ливана над всей ливанской территорией». Это положение непосредственно касалось вооружённых отрядов «Хезболлы», которые не подчинялись ливанскому правительству и фактически контролируют районы юга Ливана.

В ходе военного столкновения между Израилем и «Хезболлой» с 12 июля по 14 августа 2006 года израильтяне пытались установить точное местонахождение и захватить либо ликвидировать шейха, для чего высаживали десант в южном Ливане, однако эта операция успеха не имела. 22 сентября 2006 года Насралла выступил перед сотнями тысяч своих сторонников из Ливана, а также других арабских и мусульманских стран на одной из площадей южной части Бейрута, где отмечалась «божественная победа» в 34-дневной войне с Израилем. В ноябре 2006 года в телеинтервью заявил, что «Хезболла» полностью восстановила военный арсенал. По словам шейха, на вооружении у группировки имеются как минимум 30 тысяч ракет, чего достаточно для пяти месяцев войны.

После войны Насралла постоянно находится в защищённом бункере, располагающемся в секретном месте на юге Ливана, опасаясь внезапной атаки израильских спецслужб. В июле 2007-го и в феврале 2010-го шейх посещал Дамаск по приглашению президента Сирии Башара Асада, в сирийской столице встречался также с президентом Ирана Махмудом Ахмадинежадом. В июне 2010 года премьер-министр Турции Реджеп Эрдоган пригласил Насраллу посетить Анкару, однако шейх отказался от рискованной поездки из Ливана в Турцию через Сирию. В октябре 2010 года Насралла принимал в Ливане Ахмадинежада, но сам долгие годы не бывал в Тегеране.

В ноябре 2009 года шейх Насралла в шестой раз избран генеральным секретарём «Партии Аллаха».

В декабре 2011 года в СМИ появились сообщения о том, что «личное состояние Насраллы оценивается в 250 миллионов долларов», а «суммарный капитал руководителей „Хезбаллы“ и связанных с ними ливанских предпринимателей может достичь двух миллиардов долларов»

В феврале 2013 года радиостанция «Голос Бейрута» со ссылкой на близкие к «Хезболле» источники сообщила, что 52-летний Насралла вылетел в Тегеран для прохождения курса лечения в связи с онкологическим заболеванием. На случай неблагоприятного развития событий вероятным преемником Насраллы называют его заместителя по «Партии Аллаха» Наима Касема.

По мнению Аймана аз-Завахири, Насралла «сорвал свою старую маску», когда раскрыл участие «Хизбаллы (Хезболлы)» в боевых действиях против сирийских повстанцев. Лидер Аль-Каиды считает Насраллу «орудием в руках иранского экспансионизма» для установки в Сирии шиитского строя..

Личная жизнь

Хасан Насралла женат на Фатиме Ясин из ливанской деревни Аль-Абасийя. У них было пятеро детей. Старший сын Насраллы, Хади, был убит в 1997 году в 18-летнем возрасте. Сын Насраллы пошёл по стопам отца и вступил в батальоны «Хезболлы». В 1997 году израильский пограничный патруль был атакован боевиками с территории Ливана. Израильтяне отразили атаку, уничтожив нападающих, среди которых был и сын Насраллы. Тело убитого Хади было захвачено израильскими солдатами и отправлено в Израиль с целью обмена на тела погибших израильских военнослужащих.

Ссылки

• Насралла, Сайед Хасан — статья в Лентапедии. 2012 год.
• [indybay.org/uploads/biographical_sketch_of_sayyed_hassan_nasrallah.pdf Хвалебный биографический очерк «Загадка Насруллы»]^PDF
• [www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2006/07/14/AR2006071401401.html?nav=hcmodule, «Inside the Mind of Hezbollah»], Washington Post, 7/16/2006.
• [www.foxnews.com/story/0,2933,204726,00.html, «Hezbollah: The Major Leagues of Terrorism?»], 7/20/2006.

Отрывок, характеризующий Насралла, Хасан

– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.