Хасс, Людвик

Людвик Хасс
Ludwik Hass
Дата рождения:	18 ноября 1918(1918-11-18)
Место рождения:	Станислав, ЗУНР
Дата смерти:	8 апреля 2008(2008-04-08) (89 лет)
Место смерти:	Варшава, Польша

Лю́двик Хасс (польск. Ludwik Hass, 18 ноября 1918, Станислав (ныне Ивано-Франковск) — 8 апреля 2008, Варшава) — польский историк-марксист, троцкист.

Начало пути

До начала Второй мировой войны изучал историю в Университете Яна Казимира во Львове, где среди его преподавателей были медиевист Франтишек Буяк и марксист Роман Роздольский. В 1936 г. вступил в подпольный Союз независимой социалистической молодёжи (Związek Niezależnej Młodzieży Socjalistycznej), из-за чего был исключён из Львовского университета. Оставшись во Львове, занятом советскими войсками после пакта Молотова-Риббентропа, в 1939 г. был, как член троцкистской организации «Большевиков-ленинцев», арестован и отправлен на 8 лет в трудовые лагеря и пожизненную ссылку. Амнистия польским политическим заключённым, объявленная по соглашению Сикорского-Майского, на Хасса как на троцкиста не распространялась. До 1947 г. находился в Коми АССР, после 1953 г. — амнистирован, но без права возвращения в Польшу.

В 1956 г. возвращется во Львов, где его реабилитируют и разрешают выезд в ПНР. 15 января 1957 г. Людвику Хассу удается вернуться в Польшу, где он работает в Национальном архиве и возобновляет учёбу в Варшавском университете, который оканчивает в 1962 г. Практически сразу после возвращения из ссылки он вступает в нелегальную левую группу с анархистом Яном Вольским и коммунистом Яном Викой, входящую в вольнодумный «Klub Krzywego Koła» («Клуб кривого круга»). Вновь подвергается репрессиям и в марте 1965 года попадает в тюрьму за распространение среди польских рабочих «Открытого письма» Яцека Куроня и Кароля Модзелевского. В январе 1966 года был осуждён на три года, но был досрочно освобождён в августе 1966 года. Ему не позволяли официально вернуться к научной деятельности вплоть до 1979 года, когда его приняли в Институт истории Польской академии наук. В это время он зарабатывал написанием статей в «Исторический ежеквартальник» и католический журнал «Więz» под псевдонимом. Кроме того, он сотрудничал с отделом истории рабочего класса Института истории ПАН и писал диссертацию («Выборы в Варшаве, 1918—1926»).

Позднейшая деятельность

В 1970-х Людвик Хасс исследует историю масонства в Польше, России и Западной Европе. В 1986 году защитил докторскую диссертацию. В 1980-х принимает активное участие в деятельности нелегальной группы «Борющийся класс». В 1990-х активно сотрудничает с Течением революционной левой (польск. NLR — Nurt Lewicy Rewolucyjnej), активно публикуется на страницах её издания «Вперёд!» (польск. Dalej!), а также в знаменитой серии «Revolutionary History».

Его перу также принадлежат исследования по истории: «Политические позиции и активность рабочего класса (1918—1939)» (польск. Postawy polityczne i aktywność klasy robotniczej (1918-1939)), «Троцкизм: от Левой оппозиции до Четвёртого Интернационала» (польск. Trockizm: Od Lewej Opozycji do Czwartej Międzynarodówki).

В 1992 году российский журнал «Вопросы истории» публикует письмо Хасса с резкой критикой Н. А. Васецкого (историк-пропагандист КПСС, специалист по «борьбе с троцкизмом») за его ложные утверждения в предисловии к сборнику работ Л. Д. Троцкого «К истории русской революции»

Сегодня, когда правду о Троцком дальше уже нельзя скрывать даже в СССР, когда его труды издаются многотысячными тиражами, невозможным становится рассказывать о нем небылицы. Остается лишь одно: распространять ложь о современном троцкизме, чтобы скомпрометировать его.

Награды

В 2005 году Людвик Хасс стал лауреатом премии польских масонов «Золотое Перо» (польск. Złote pióro Wolnomularza Polskiego).

Публикации

На русском языке

• Хасс Л. Ещё раз о масонстве в России начала XX века // Вопросы истории. 1990. № 1. С. 24—35.
• Хасс Людвик. Русские масоны первых десятилетий XX века // Историки отвечают на вопросы. Выпуск 2 / Сост. В. В. Поликарпов. — М.: Московский рабочий, 1990. — 368 с. — ISBN 5-239-00803-5.

Отрывок, характеризующий Хасс, Людвик

– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.