Хасэгава, Кадзуо
Поделись знанием:
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.
Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
Хасэгава, Кадзуо | |
長谷川 一夫 | |
Профессиональная информация | |
Профессия | актёр кабуки, кино, телевидения |
Амплуа кабуки | оннагата |
Альтернативные псевдонимы |
Накамура Кадзуо, Араси Кадзуо, Хаяси Тёмару (в кабуки)[1], Тёдзиро Хаяси (в кино) |
Направление в кино |
Дзидайгэки, фильмы о якудза, современное кино |
Карьера | 1913[2]—1984 (в кабуки), 1927—1963 (в кино) |
Награды | (1978) (1965) |
IMDb | ID 0367928 |
Персональная информация | |
Дата рождения | 27 февраля 1908 |
Место рождения | Киото, Япония |
Дата смерти | 6 апреля 1984 (76 лет) |
Место смерти | Токио, Япония |
Жена | Тами Накамура (1930—1942, развод) Сигэ Иидзима (с 1942) |
Дети | Нарутоси Хаяси Тосико Хасэгава Киё Хасэгава (все актёры) |
Внешние изображения | |
---|---|
[s-ohtsuki.sakura.ne.jp/sansakutenbyou/event/Yanaka-Nezu-Sendagi%20SansakuH170409/Yanaka-Nezu-Sendagi%20SansakuH170409%20024.jpg Цветы у могилы актёра на кладбище Янака][3] |
Кадзуо Хасэгава (яп. 長谷川 一夫 Хасэгава Кадзуо?, 27 февраля 1908 года, Киото - 6 апреля 1984 года, Токио) — японский актёр театра, кино и телевидения. Снялся за свою кинокарьеру приблизительно в 300 кинофильмах (1927—1963 годы)[2][4][5].
Содержание
Вехи биографии и карьеры
- 27 февраля 1908 — Рождение будущего актёра.
- 1913 (в 5-летнем возрасте) — Начало карьеры как актёра кабуки (в амплуа оннагата, то есть исполнителя женских ролей) в труппе своего родственника Накамуры Гандзиро в театре «Сётику-дза» . В течение кабуки карьеры Кадзуо Хасэгава пользовался именами Накамура Кадзуо, Араси Кадзуо, Хаяси Тёмару[1].
- Следует отметить, что, несмотря на более чем успешную кинокарьеру, Хасэгава в течение всей жизни оставался и театральным актёром и участвовал в постановках ряда театров, включая «Такарадзуку» в Токио , Shin Kabukiza в Осаке и Токио, Mizono-za и Chunichi в Нагое и другие.
- 1927 — Дебют в кино на киностудии «Сётику» под псевдонимом Тёдзиро Хаяси. Хасэгава проработал в штате этой студии около 10 лет, снявшись за это время приблизительно в 120 фильмах.
- 1930 — Первый брак с Тами Накамурой; закончился разводом в 1942 году, без детей.
- 1937 — Переход актёра на студию «Тохо». Переход вызвал конфликт с прежним нанимателем и вынудил актёра отказаться от псевдонима Тёдзиро Хаяси, на которое был подписан расторгнутый контракт; с этих пор он снимался под своим реальным именем Кадзуо Хасэгава. Также с этим конфликтом связывают произошедшее в этом же году вооружённое нападение на актёра, оставившее ему шрам на правой щеке, но увеличившее ему популярность[2][6].
- 1942 — Основание собственной театральной труппы Shin Engiza, впоследствии (с 1948) ставшей и киностудией. В этом же году актёр вступает во второй брак с Сигэ Иидзимой.
- 1946 — Начало работы со студией Shin-Toho.
- 1949—1963 — Актёрская, а с 1957 — и административная работа на студии Daiei.
- 1964 — Хасэгава заканчивает свою карьеру на большом экране, однако продолжает работу в театре, а участвует в съемках на телевидении[7].
- 1978 — Кадзуо Хасэгава удостаивается Ордена Священного сокровища 3-й степени по представлению Министерства образования Японии.
- 6 апреля 1984 — Смерть актёра. Кадзуо Хасэгава похоронен на кладбище Янака в Токио[8]. Посмертно актёр был удостоен премии Народного Почёта.
Награды и призы
- Спецприз «Популярность» кинопремии «Голубая лента» (1953)
- Премия им. Кикути Кана (1958)
- Медаль Почёта с пурпурной лентой (1965)
- Орден Священного сокровища 3 класса (1978)
- Премия Народного Почёта (1984)
Книги об актёре
- Ямамура, Миса (яп. 山村 美紗). 小説 長谷川一夫 男の花道. — Токио: Издательство «Ёмиури симбун», 1985., переиздано в 1989.
- 別冊太陽 長谷川一夫をめぐる女優たち. — Токио: «Хэйбонся» , 1986.
- Яно, Сэйити (яп. 矢野 誠一). [webcatplus.nii.ac.jp/webcatplus/details/book/isbn/9784163661803.html 二枚目の疵 長谷川一夫の春夏秋冬]. — Токио: «Бунгэйсюндзю» , 2004. — 262 с. — ISBN 978-4163661803. (биография)
- Хасэгава, Киё (яп. 長谷川 稀世). [www.amazon.co.jp/長二郎変化-長谷川-稀世/dp/4763008331 "Изменчивый Тёдзиро"] = 長二郎変化. — 2008. — 171 с. — ISBN 978-4763008336. К столетней годовщине актёра.
Фильмография
Полная фильмография Кадзуо Хасэгавы насчитывает, по разным источникам, от 290[9] до 301 кинофильма[5] и участие в нескольких телесериалах.
Среди множества образов актёра выделяются несколько неоднократно отыгранных им «фирменных ролей»:
- Связка ролей: Ямитаро, актёр-оннагата Накамура Юкинодзё и его мать — в нескольких экранизациях романа Отокити Миками 1934 года «Месть Юкинодзё» (яп. 雪之丞変化, Yukinojō henge; букв. «Юкинодзё-оборотень»). Именно этот сюжет был выбран для его предпоследнего фильма 1963, который считается своего рода его юбилеем (трёхсотым фильмом в карьере).
Помимо Юкинодзё, Хасэгава сыграл роли ещё пятерых исторических актёров кабуки. - Даймё Асано Такуми-но-Ками Наганори и его главный вассал Оиси Кураносукэ в ряде экранизаций исторического предания о сорока семи ронинах.
- Полицейский детектив Дзэнигата Хэйдзи в 18 кинофильмах 1949—1961 годов по серии рассказов Кодо Номуры .
Кинофильмы с участием под псевдонимом Тёдзиро Хаяси
Кинофильмы 1927-1929-го годов
Кинофильмы 1927 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1927 | 稚児の剣法|稚児の剣法 | Chigo no kenpō | Юный фехтовальщик | Итидзиро | |
1927 | お嬢吉三 | Ojō Kichizō | |||
1927 | 乱軍 | Rangun | (букв. Рукопашный бой) | ||
1927 | 鬼あざみ | Oni azami | Рэйдзабуро | ||
1927 | 勤王時代 | Kinnō jidai | Китиносукэ | ||
1927 | 板割浅太郎 | Itawari Asatarō | |||
1927 | 女夫星 | Jofusei | |||
1927 | 御用船 | Goyōsen | |||
1927 | 破れ編笠 | Yabure amigasa | Янасэ Тодзюро | ||
1927 | 暁の勇士 | Akatsuki no yūshi | Воин утренней зари | Рютаро | |
1927 | 紅涙 | Korui | Горькие слёзы | Фуюки Юносукэ | |
1927 | 蝙蝠草紙 | Komori-zoshi | Синсукэ | ||
1927 | 月下の狂刃 | Gekka no kyoba | |||
1927 | 天保悲剣録 | Tempo hiken-roku | Минамидзё Синносукэ |
Кинофильмы 1928 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1928 | 弁天小僧 | Benten-kozo | Benten Kozo | Бентэн Кодзо | Бентэн Кодзо Кикуносукэ |
1928 | 京洛秘帖 | Kyōraku hichō | Kyoraku hicho | Секреты столицы | |
1928 | 海国記 | Kaikoku-ki | Летопись страны на островах | Сирогоро (второй сын) | |
1928 | 風雲城史 | Fūunjō-shi | Замок грозового ветра | Айдзава Симпати | |
1928 | 長恨夜叉 | Chokon yasha | |||
1928 | 十字路 | Jûjiro | Jujiro / Crossroads / Shadows of the Yoshiwara / Slums of Tokyo |
Перекрёсток | |
1928 | 篝火 | Kagaribi | Сигнальный костёр | ||
1928 | 白井権八 | Shirai Gonpachi | Shirai Gonpachi | Сираи Гомпати | Сираи Гомпати |
1928 | 大瀬半五郎 | Ose Hangorō | |||
1928 | 怪盗沙弥麿 | Kaito Sayamaro | |||
1928 | 剣の血煙 | Tsurugi no chikemuri | Кровь меча | ||
1928 | 人非人 | Ninpinin | Изверг | ||
1928 | 江戸育ち | Edo sodachi | Эдосское воспитание | ||
1928 | 切られ与三 | Kirare Yosa | |||
1928 | 時雨笠 | Shigure-gasa | |||
1928 | 人形武士 | Ningyo bushi | |||
1928 | 鳥辺山心中 | Toribeyama shinju |
Кинофильмы 1929 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1929 | 黒手組助六 | Kurode-gumi Sukeroku | Скэроку: «Чёрная рука»[14] | ||
1929 | 地獄街道 | Jigoku kaido | Адский тракт | ||
1929 | お坊吉三 | Obō Kichizō | Обо Китидзо, Одзё Китидзо | ||
1929 | 吹雪峠 | Fubuki-toge | Буранный перевал | Майсака Эйносукэ | |
1929 | 面影 | Omokage | |||
1929 | 槍の権三 | Yari no Gonzo | |||
1929 | 月形半平太 | Tsukigata Hanpeita | Tsukigata Hanpeita | Цукигата Хампэйта | Цукигата Хампэйта |
1929 | 伊勢音頭 | Ise ondo | |||
1929 | さんさ時雨 | Sanza shigure | |||
1929 | 地に叛くもの | Ji ni somuku mono | |||
1929 | 狂へる名君 | Kuruheru meikun |
Кинофильмы 1930-1937-го годов
Кинофильмы 1930 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1930 | 野狐三次 | Nogitsune Sanji | |||
1930 | 時勢は移る | Jisei wa utsuru | |||
1930 | 直侍 | Jikizamurai | |||
1930 | 冬木心中 | Fuyuki shinjū | Яматоя Хэйтаро | ||
1930 | 松平長七郎 | Matsudaira Chōshichirō | Мацудайра Тёситиро | доверенный самурай | |
1930 | 関の弥太っぺ | Seki no Yatappe | Сэки но Ятаро | ||
1930 | 浪花かがみ | Naniwa kagami | |||
1930 | かたわ雛 | Katawa hiyoko | |||
1930 | 薩南総動員 | Satsunan sōdōin | |||
1930 | 千代田の刃場 | Chiyoda no ninjo | |||
1930 | 蒲田ビックパレード | Kamata bikku pareedo | Большой парад в Камате |
Кинофильмы 1931 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1931 | 吹雪に叫ぶ狼 | Fubuki ni sakebu o: kami | |||
1931 | 美女夫左京 | Bijo Sakyō | |||
1931 | 紋三郎の秀 | Monzaburō no Hide | Хидэгоро | ||
1931 | 黎明以前 | Reimei izen | Хэйроку | ||
1931 | 十六夜清心 | Jurokuya seishin | |||
1931 | 馬頭の銭 化粧菩薩の巻 | Batō no zeni: Keshō-bosatsu no maki | Гэнда Матагоро (грабитель на дорогах) | ||
1931 | かごや大納言 | Kagoya Dainagon | Токугава-но Мунэхару | ||
1931 | 馬頭の銭 黄金乱舞の巻 | Batō no zeni: Ōgon ranbu no maki | Гэнда Матагоро (грабитель на дорогах) | ||
1931 | 女難の与右衛門 | Jonan no Yōemon | |||
1931 | 投げ節弥之助 みちのくの巻 | Nagebushi Yanosuke: Michinoku no maki | Нагэбуси Яносукэ | ||
1931 | 投げ節弥之助 江戸の巻 | Nagebushi Yanosuke: Edo no maki | Нагэбуси Яносукэ | ||
1931 | 悲恋火焔塚 | Hiren hien-zuka |
Кинофильмы 1932 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1932 | 弥次喜多 美人騒動 | Yaji Kita bijn sōdō | |||
1932 | 金色夜叉 | Konjiki-yasha | «Золотой демон» / Ростовщик | Хадзама Канъити | |
1932 | 旅草鞋故郷の唄 | Tabi waraji kokyo no uta | |||
1932 | 鼠小僧次郎吉 | Nezumi-kozo Jirokichi | Нэзуми-кодзо Дзирокити / «Крысеныш» Дзирокити | вор Нэзуми-кодзо Дзирокити , ронин Синкуро | |
1932 | 祭唄美代吉殺し | Matsuri-uta Miyokichi goroshi | |||
1932 | 陸軍大行進 | Rikigun daikōshin | Великий поход | Омура Масудзиро | |
1932 | 江戸ごのみ 両国双紙 | Edo gonomi Ryōgoku-zoshi | |||
1932 | 髪結新三 | Kamiyui Shinza | |||
1932 | 怒濤の騎士 | Dotō no kishi | |||
1932 | 不如帰 | Hototogisu | Кукушка[15] | ||
1932 | 鼠小僧次郎吉 解決篇 | Nezumi-kozo Kirokichi: Kaiketsu-hen | Нэзуми-кодзо Дзирокити: Окончание | вор Нэзуми-кодзо Дзирокити, Ёронин Синкуро | |
1932 | 菊五郎格子 前篇 | Kikugorō gōshi zenpen | ронин Матасиро | ||
1932 | 忠臣蔵 前篇 赤穂京の巻 | Chūshingura zenpen: Akō-kyō no Maki | Тюсингура, часть 1: Книга Ако | Асано Такуми-но-Ками Наганори , Ёсида Саваэмон | |
1932 | 忠臣蔵 後篇 江戸の巻 | Chūshingura kōhen: Edo no Maki | Тюсингура, часть 2: Книга Эдо | Асано Такуми-но-Ками Наганори, Ёсида Саваэмон | |
1932 | 仇討兄弟鑑 | Adauchi kyōdai kagami | Гэндо (младший брат) |
Кинофильмы 1933 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1933 | 菊五郎格子 後篇 | Kikugorō gōshi kōhen | ронин Матасиро | ||
1933 | 天一坊と伊賀亮 | Ten-ichibō to Iganosuke | |||
1933 | 侠客春雨傘 | Kyōkaku harusame-gasa | |||
1933 | 刺青判官 | Irezumi hangan | The Official with Tattoo | Наместник с татуировкой | судья и детектив Тояма но Кин-сан , он же Хякуносукэ |
1933 | 二つ燈籠 | Futatsu dōrō | |||
1933 | 刺青判官 百さん危難の巻 | Irezumi hangan: Hyaku-san kinan no maki | Тояма но Кин-сан / Хякуносукэ | ||
1933 | 刺青判官 完結篇 | Irezumi hangan: Kanketsu-hen | Наместник с татуировкой: Окончание | Тояма но Кин-сан / Хякуносукэ | |
1933 | 鯉名の銀平 | Koina no Ginpei | Койна но Гимпэй | ||
1933 | 初陣 | Uijin | Первый бой / Боевое крещение | ||
1933 | 弥次喜多 | Yaji Kita | Ядзи и Кита |
Кинофильмы 1934 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1934 | 沓掛時次郎 | Kutsukake Tokijirō | Kutsukake Tokijiro | Куцукакэ Токидзиро | Куцукакэ Токидзиро |
1934 | 石井常右衛門 | Ishii Tsuneemon | Исии Цунеэмон | ||
1934 | 夜襲本能寺 | Yashū Honnōji | |||
1934 | 明暦名剣士 | Meireki meikenshi | |||
1934 | 月形半平太 | Tsukigata Hanpeita | Tsukigata Hanpeita | Цукигата Хампэйта | Цукигата Хампэйта |
1934 | 奴かゞみ山 | Yakka Kagami-san | |||
1934 | 一本刀土俵入り | Ippon-gatana dohyōiri | Комагата Мохэй | ||
1934 | 林蔵出世旅 | Rinzo shusse-tabi | |||
1934 | 江戸は移る | Edo wa utsuru | |||
1934 | 源三郎異変 必殺剣鬼の巻 | Genzaburo ihen: Hissatsuken oni no maki | Ёкода Гэндзабуро | ||
1934 | 源三郎異変 絢爛恋慕の巻 | Genzaburo ihen: Shokuran renbo no maki | Ёкода Гэндзабуро | ||
1934 | 私の兄さん | Watashi no niisan | Мой старший брат | Фумио | |
1934 | 侠客曾我 | Kyōkaku Soga |
Кинофильмы 1935 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1935 | 花婿の寝言 | Hanayome no negoto | Ясуо (жених) | ||
1935 | 母の愛 苦闘篇 愛児篇 | Haha no ai: Kutō no hen, aiji no hen | |||
1935 | くらやみの丑松 | Kurayami no Ushimatsu | |||
1935 | 浪人旅殺生菩薩 | Rōnintabi sesshō bosatsu | |||
1935 | 雪之丞変化 第一篇 | Yukinojō henge I | The Revenge of Yukinojō / Yukinojo the Phantom[16] |
Месть Юкинодзё | актёр Юкинодзё, вор Ямитаро, мать Юкинодзё |
1935 | 雪之丞変化 第二篇 | Yukinojō henge II | The Revenge of Yukinojō II | Месть Юкинодзё-2 | Юкинодзё, Ямитаро, мать Юкинодзё |
1935 | かごや判官 | Kagoya hangan | Судья-корзинщик | наместник Оока Этидзэн-но-Ками | |
1935 | 天保安兵衛 | Tenpō Yasubei | |||
1935 | め組の喧嘩 | Megumi no kenka |
Кинофильмы 1936 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1936 | 雪之丞変化 解決篇 | Yukinojō henge: Kaiketsu-hen | The Revenge of Yukinojō: Final part | Месть Юкинодзё: Завершение | актёр Юкинодзё, вор Ямитаро, мать Юкинодзё |
1936 | お夏清十郎 | Onatsu Seijūrō | Сэйдзюро | ||
1936 | 荒川の佐吉 | Arakawa no Sakichi | Аракава-но Сакити | Аракава-но Сакити | |
1936 | 踊る名君 | Odoru Meikun | |||
1936 | 鳥辺心中 お染半九郎 | Toribeyama shinjū: Osome Hankurō | Ханкуро | ||
1936 | 春姿五人男 | Harusugata gonin-otoko |
Кинофильмы 1937 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1937 | 大阪夏の陣 | Oosaka natsu-no-jin | Летняя осада Осакского замка[17] | Сакадзаки Идзумо-но-Ками | |
1937 | 旅の陽炎 | Tabi no kagerō | |||
1937 | 元禄快挙余譚 土屋主税 落花の巻 | Genroku kaikyo yotan: Tsuchiya Chikara, Rakka no maki | Цутия Тикара, Сугино Дзюбэйта | ||
1937 | 鈴ケ森 | Suzugamori | Судзугамори[18] | ||
1937 | 元禄快挙余譚 土屋主税 雪解篇 | Genroku kaikyo yotan: Tsuchiya Chikara, Sekkai no maki | Цутия Тикара, Сугино Дзюбэйта | ||
1937 | 蒙古襲来 敵国降伏 | Mōko shurai: Tekikoku Kōfuku | Вторжение монголов: враг разбит[19] | Ходзё Токимунэ | |
1937 | 番町皿屋敷 | Bancho sarayashiki | Бантё Сараясики / История Девяти Тарелок из особняка в Бантё[20][21] | хатамото Аояма Харима | |
1937 | 源九郎義経 | Genkurō Yoshitsune | Минамото-но Ёсицунэ | Минамото-но Ёсицунэ |
Кинофильмы с участием под подлинным именем Кадзуо Хасэгава
Кинофильмы 1938—1939 годов
Кинофильмы 1938 года
Кинофильмы 1939 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1939 | 浪人吹雪 | Rōnin fubuki | Фува Кадзуэмон , Асано Такуми-но-Ками Наганори | ||
1939 | 忠臣蔵 前篇 | Chūshingura zenpen | Chushingura, Part I | Тюсингура. Часть I | Асано Такуми-но-Ками Наганори |
1939 | 忠臣蔵 後篇 | Chūshingura kōhen | Chushingura, Part II | Тюсингура. Часть II | Асано Такуми-но-Ками Наганори |
1939 | 喧嘩鳶 前篇 | Kenka-tobi zenpen | Схватка коршунов. Часть I | Кагатоби Китигоро | |
1939 | 喧嘩鳶 後篇 | Kenka-tobi kōhen | Схватка коршунов. Часть II | Кагатоби Китигоро | |
1939 | 越後獅子祭 | Echigo-jishi matsuri | Катагай-но Хансиро | ||
1939 | 白蘭の歌 前篇 | Byakuran no uta zenpen | Мацумура Кокити | ||
1939 | 白蘭の歌 後篇 | Byakuran no uta kōhen | Мацумура Кокити | ||
1939 | 御存知東男 | Gozonji asumaotoko | Мудрец с востока |
Кинофильмы 1940-х годов
Кинофильмы 1940 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1940 | 仇討ごよみ | Adauchi goyomi | Синсаку (член клана Окадзаки) | ||
1940 | 蛇姫様 | Hebihime-sama | Принцесса змей | Хинокия Сэнтаро | |
1940 | 支那の夜 前篇 | Shina no yoru: zenpen | Китайский вечер. Часть I | Хасэ Тэцуо | |
1940 | 支那の夜 後篇 | Shina no yoru: kōhen | Китайский вечер. Часть II | Хасэ Тэцуо | |
1940 | 続蛇姫様 | Zoku Hebihime-sama | Принцесса змей. Продолжение | Хинокия Сэнтаро | |
1940 | 燃ゆる大空 | Moyuru ōzora | Пылающие небеса | военврач Охаси | |
1940 | 熱砂の誓ひ 前篇 | Nessa no chikahi: zenpen | Сугияма Кэйдзи | ||
1940 | 熱砂の誓ひ 後篇 | Nessa no chikahi: kōhen | Сугияма Кэйдзи |
Кинофильмы 1941 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1941 | 昨日消えた男 | Sakujitsu kieta otoko | Бункити | ||
1941 | 長谷川・ロッパの 家光と彦左 | Hasegawa-Roppa no Iemitsu to Hikosa | Иэмицу и Хикоса | Токугава Иэмицу, Кавамура Кэйбу | |
1941 | をり鶴七変化 前篇 | Orizushichi nana-henge: zenpen | актёр Итикава Кодандзи | ||
1941 | をり鶴七変化 後篇 | Orizushichi nana-henge: kōhen | Итикава Кодандзи | ||
1941 | 阿波の踊子 | Awa no odoriko | Танцовщица из Авы | ||
1941 | 川中島合戦 | Kawanakajima gassen | Битва при Каванакадзима | слуга Хякудзо | |
1941 | 男の花道 | Otoko no hanamichi | актёр Накамура Утаэмон III |
Кинофильмы 1942 года
Кинофильмы 1943 года
Кинофильмы 1944 года
Кинофильмы 1945 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1945 | 後に続くを信ず | Ato ni tsuzuku o shinzu | |||
1945 | 三十三間堂 通し矢物語 | Sanjūsangen-dō toshiya monogatari | A Tale of Archers at Sanjusangen-Do | История лучников Сандзюсангэн-до | Хосино Кандзаэмон |
Кинофильмы 1946 года
Кинофильмы 1947 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1947 | 東宝千一夜 | Tōhō Sen-ichi-ya | A Thousand and One Nights with Toho | Тысяча и одна ночь с «Тохо» | (сам себя) |
1947 | さくら音頭 今日は踊って | Sakura-ondo: Kyō wa odotte | |||
1947 | 大江戸の鬼 | Oedo no oni | Демон Большого Эдо | ||
1947 | ぼんぼん | Bonbon | Ятаро |
Кинофильмы 1948 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1948 | 幽霊暁に死す | Yūrei akatsuki ni shisu | Смерть призрачного утра | Обата Хэйтаро, его сын Кохэйта | |
1948 | 遊侠の群れ | Yūkyō no mure | благотворитель | ||
1948 | 小判鮫 第一部 怒濤篇 | Koban-zame 1: Dogo-hen | Рыба-прилипала. Часть 1: Книга бушующих волн |
Хякутаро |
Кинофильмы 1949 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1949 | 小判鮫 第二部 愛憎篇 | Koban-zame 2: Aizo-hen | Рыба-прилипала. Часть 2: Книга любви и ненависти |
Хякутаро | |
1949 | 銭形平次捕物控 平次八百八町 | Zenigata Heiji torimono-hikae Heiji happyakuyachō | Zenigata Heiji the Detective: Heiji covers all of Edo | детектив Дзэнигата Хэйдзи | |
1949 | 足を洗った男 | Ashi o arrata otoko | Тояма но Кин-сан | ||
1949 | 甲賀屋敷 | Koga-yashiki | Гэнносукэ | ||
1949 | 蛇姫道中 | Hebihime dōchū | Путешествие принцессы змей | Сагава Кикуносукэ |
Кинофильмы 1950-х годов
Кинофильмы 1950 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1950 | 続蛇姫道中 | Zoku Hebihime dōchū | Путешествие принцессы змей. Продолжение | Сагава Кикуносукэ | |
1950 | 傷だらけの男 | Kizudarake no otoko | Маса | ||
1950 | お富と与三郎 前篇 | Otomi to Yosaburo: zenpen | Отоми и Ёсабуро. Часть I | Ёсабуро | |
1950 | お富と与三郎 後篇 | Otomi to Yosaburo: kōhen | Отоми и Ёсабуро. Часть II | Ёсабуро | |
1950 | 城ケ島の雨 | Jōgashima no ame | Дождь над Дзёгасимой | ||
1950 | 千両肌 | Senryō-hada | |||
1950 | 火の鳥 | Hi no tori | Феникс | ||
1950 | 鬼あざみ | Oni azami | Намиги Рэйдзабуро | ||
1950 | 紅蝙蝠 | Beni-komori |
Кинофильмы 1951 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1951 | 阿修羅判官 | Ashura hangan | Токугава Ёсимунэ | ||
1951 | 月の渡り鳥 | Tsuki no wataridori | Гимпэй | ||
1951 | 銭形平次 | Zenigata Heiji | Zenigata Heiji | Дзэнигата Хэйдзи | Дзэнигата Хэйдзи |
1951 | 名月走馬燈 | Meigetsu somato | Минокити | ||
1951 | 折鶴笠 | Orizuru-gasa | Какутаро | ||
1951 | 源氏物語 | Genji monogatari | Genji monogatari / The Tale of Genji |
Повесть о Гэндзи[17][24] | Хикару Гэндзи |
1951 | 月から来た男 | Tsuki kara kita otoko | Тодзава Кодзюро | ||
1951 | 銭形平次捕物控 恋文道中 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Koibumi dōchū |
Дела Дзэнигаты Хэйдзи: Похождения любовного письма |
Дзэнигата Хэйдзи |
Кинофильмы 1952 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1952 | 治郎吉格子 | Jirokichi goshi | Дзирокити | ||
1952 | 修羅城秘聞 双竜の巻[25] | Shura-jo hibun: Sōryū no maki | Момотаро/Синдзиро | ||
1952 | 続修羅城秘聞 飛竜の巻[25] | Zoku shura-jo hibun: Hiun no maki | Момотаро/Синдзиро | ||
1952 | 銭形平次捕物控 地獄の門 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Jigoku no mon |
Дела Дзэнигаты Хэйдзи: Врата Ада |
Дзэнигата Хэйдзи | |
1952 | 振袖狂女 | Furisode kyōjo | Сумасшедшая в фурисодэ | ||
1952 | 勘太郎月夜唄 | Kantarō tsukiyōta | Лунная песня Кантаро | Кантаро | |
1952 | 大仏開眼 | Daibutsu kaigen | Dedication of the Great Buddha / Daibutsu | Легенда о Великом Будде[26][27] | Такэто Кунихито |
1952 | 風雲千両船 | Fūun senryō-bune | Такасуги Синсаку |
Кинофильмы 1953 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1953 | 銭形平次捕物控 からくり屋敷 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Karakuri yashiki |
Дела Дзэнигаты Хэйдзи: Дом с машинерией |
Дзэнигата Хэйдзи | |
1953 | 浅間の鴉 | Asama no karasu | Куцукакэ Токидзиро | ||
1953 | 花の講道館 | Hana no Kōdōkan | |||
1953 | 獅子の座 | Shishi no za | Трон Будды | Хосё Ягоро | |
1953 | 花の喧嘩状 | Hana no kenka-jō | Хантаро | ||
1953 | 地獄門 | Jigokumon | Gate of Hell | Врата Ада[17][26][28] | Эндо Морито Эндо Морито |
1953 | お祭半次郎 | Omatsuri Hanjirō | Хандзиро | ||
1953 | 銭形平次捕物控 金色の狼 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Konjiki no ōkami |
Дела Дзэнигаты Хэйдзи: Золотой волк |
Дзэнигата Хэйдзи |
Кинофильмы 1954 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1954 | 花の三度笠]] | Hanano sandogasa | Араси Кумэкити («Ураганный Кумэ») | ||
1954 | 番町皿屋敷 お菊と播磨 | Banchō Sarayashiki: Okiku to Harima | Окику и Харима[21] | Аояма Харима | |
1954 | 酔いどれ二刀流 | Yoidore nito-ryū | (букв. «Пьяная школа» фехтования двумя мечами) | ||
1954 | 花の長脇差 | Hana no nagawakizashi | Мондзиро | ||
1954 | 知らずの弥太郎 | Shirazu no Yatarō | Ятаро | ||
1954 | 鉄火奉行 | Tekka bugyo | Касаи Кохэйта | ||
1954 | 銭形平次捕物控 幽霊大名 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Yūrei Daimyō |
Zenigata Heiji: Ghost Lord | Дела Дзэнигаты Хэйдзи: Повелитель Призраков |
Дзэнигата Хэйдзи |
1954 | 近松物語 | Chikamatsu monogatari | The Crucified Lovers / The Tale of Crucified Lovers / A Story from Chikamatsu |
Повесть Тикамацу[26][29] | художник Мохэй |
Кинофильмы 1955 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1955 | 伊太郎獅子 | Itaro jishi | Итаро-лев | Кёдзука Итаро | |
1955 | 七つの顔の銀次 | Nanatsu no kao no Ginji | портной Гиндзи | ||
1955 | 麝香屋敷 | Jakō yashiki | Мускусный особняк | ||
1955 | 薔薇はいくたびか | Bara wa ikutabika | Ямамура Гёфу | ||
1955 | つばくろ笠 | Tsubakurogasa | Хаятэ-но Тотаро | ||
1955 | 藤十郎の恋 | Tōjūrō no Koi | Tōjūrō no Koi | Любовь Тодзюро | актёр Саката Тодзюро |
1955 | 銭形平次捕物控 どくろ駕籠 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Doguro-kago |
Дела Дзэнигаты Хэйдзи: Паланкин с черепами |
Дзэнигата Хэйдзи | |
1955 | 長崎の夜 | Nagasaki no yuro | Вечер в Нагасаки | ||
1955 | 俺は藤吉郎 | Ore wa Tōkichirō | I was Tokichiro | Меня звали Токитиро | Ода Нобунага |
Кинофильмы 1956 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1956 | 花の渡り鳥 | Hana no wataridori | Racket and Love | ||
1956 | 新・平家物語 義仲をめぐる三人の女 | Shin Heike Monogatari Yoshinaka o meguru san-nin no onna | Yoshinaka | Ёсинака | Минамото-но Ёсинака |
1956 | 残菊物語 | Zangiku monogatari | Zangiku monogatari / The Story of the Last Chrysanthemums / Kabuki Elegy | ' | актёр Оноэ Кикуносукэ II[30] |
1956 | 銭形平次捕物控 死美人風呂 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Shibijin-buro |
Zenigata Heiji: Death of a Bathing Beauty / Sisters of Destiny |
Дела Дзэнигаты Хэйдзи: Смерть прекрасной купальщицы |
Дзэнигата Хэйдзи |
1956 | 鼠小僧忍び込み控 | Nezumi-kozo shinobikomi-hikae | вор Нэзуми-кодзо Дзирокити | ||
1956 | 銭形平次捕物控 人肌蜘蛛 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Hitohada-gumo |
Дзэнигата Хэйдзи | ||
1956 | 逢いぞめ笠 | Aizome-gasa | Хаятэ-но Тотаро | ||
1956 | 月形半平太 花の巻 嵐の巻 | Tsukigata Hanpeita: Hana no maki; Arashi no maki |
Tsukigata Hanpeita: Hana no maki; Arashi no maki |
Цукигата Хампэйта: книга цветов, книга бури |
Цукигата Хампэйта |
Кинофильмы 1957 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1957 | 銭形平次捕物控 まだら蛇 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Madara-hebi |
Zenigata Heiji: Mottled Snake | Дела Дзэнигаты Хэйдзи: Пёстрая Змейка |
Дзэнигата Хэйдзи |
1957 | 鼠小僧忍び込み控 | Nezumi-kozo shinobikomi-hikae: Ne-no-koku sanjo | вор Нэзуми-кодзо Дзирокити | ||
1957 | 源氏物語 浮舟 | Genji monogatari: Ukifune | Повесть о Гэндзи: Укифунэ | Каори-но-Кими | |
1957 | 刃傷未遂 | Ninjou misui | Покушение | ||
1957 | 銭形平次捕物控 女狐屋敷 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Megitsune yashiki |
Дела Дзэнигаты Хэйдзи: Дом женщины-лисы |
Дзэнигата Хэйдзи | |
1957 | 鳴門秘帖 | Naruto Hicho | |||
1957 | 雪の渡り鳥 | Yuki no wataridori | Снежная птица | Койна но Гимпэй |
Кинофильмы 1958 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1958 | 銭形平次捕物控 八人の花嫁 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Hachinin no hanayome |
Дзэнигата Хэйдзи | ||
1958 | 遊侠五人男 | Yūkyō gonin otoko | Пятеро отважных | Комакино Гэмпати | |
1958 | 江戸っ子祭 | Edokko matsuri | Shogun’s Holiday | Праздник в Эдо | рыбак Иссин Тасукэ |
1958 | 忠臣蔵 | Chūshingura | The Loyal 47 Ronin / Chushingura | 47 Ронинов / Тюсингура | Оиси Кураносукэ , Тамура |
1958 | 命を賭ける男 | Inochi o kakeru otoko | A Man Who Stakes His Life | Бандзуйин Тёбэй | |
1958 | 口笛を吹く渡り鳥 | Kuchibue o fuku wataridori | Итаро | ||
1958 | 銭形平次捕物控 鬼火燈篭 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Onibi doro |
Дела Дзэнигаты Хэйдзи: Блуждающие огни |
Дзэнигата Хэйдзи | |
1958 | 花の遊侠伝 | Hana no yūkyō-den | Итинодзё | ||
1958 | 日蓮と蒙古大襲来 | Nichiren to Mōko daishūrai | Nichiren — a Man of Many Miracles / Nichiren and the Great Mongol Invasion | монах Нитирэн | |
1958 | 伊賀の水月 | Iga no Suigetsu | Ambush at Iga Pass | Араки Матаэмон | |
1958 | 銭形平次捕物控 雪女の足跡 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Yuki-onna no ashiato |
The Fookmark of a Snow Fairy | Дела Дзэнигаты Хэйдзи: След Снежной Девы |
Дзэнигата Хэйдзи |
Кинофильмы 1959 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1959 | かげろう笠 | Kagerō-gasa | Ятаро | ||
1959 | 女と海賊 | Onna to kaizoku | Woman and Pirate | Женщина и пират | Сёгоро |
1959 | 山田長政 王者の剣 | Yamada Nagamasa Oja no tsurugi | The Gaijin | Ямада Нагамаса | |
1959 | 次郎長富士 | Jirochō Fuji | Jirocho Fuji | Дзиротё из Симидзу | |
1959 | 四谷怪談 | Yotsuya kaidan | Ghost of Yotsuya | Ёцуя Кайдан / Призрак из Ёцуя | хатамото Тамия Иэмон |
1959 | お役者鮫 | Oyashiki-zame | Итикава Сэндзюро | ||
1959 | 歌麿をめぐる五人の女 | Utamaro o meguru gonin no onna | Utamaro, Painter of the Woman | Китагава Утамаро | |
1959 | 風来物語 仁侠篇 | Fūrai monogatari: Ninkyō-hen | Наодзиро | ||
1959 | Seki no Yatappe | Ятаппэ |
Кинофильмы 1960—1963 годов
Кинофильмы 1960 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1960 | 二人の武蔵 | Futari no Musashi | Два Мусаси | Хирата Мусаси | |
1960 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Bijin-gumo |
Дзэнигата Хэйдзи | |||
1960 | 大江山酒天童子 | Ōeyama Shuten-dōji | The Demon of Mt. Oe | Демон горы Оэ[26] | |
1960 | 続次郎長富士 | Zoku Jirocho Fuji | Jirocho Fuji 2 / Jirocho the Chivalrous | Дзиротё из Симидзу | |
1960 | 三人の顔役 | San-nin no kaoyaku | The Rambler in the Sunset | ||
1960 | 疵千両 | Hi-sen-ryō | The River Fuefuki | Такакура Тёэмон | |
1960 | 風来物語 あばれ飛車 | Fūrai monogatari: Abare Hisha | Наодзиро | ||
1960 | 一本刀土俵入 | Ippon-gatana dohyo-iri | Комагата Мохэй | ||
1960 | 侠客春雨傘 | Kyōkaku harusame-gasa | актёр Итикава Дандзюро | ||
1960 | 三兄弟の決闘 | San-kyodai no ketto | Сютаро |
Кинофильмы 1961 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1961 | 晴小袖 | Hare-kosode | Сандзиро | ||
1961 | 銭形平次捕物控 夜のえんま帳 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Yoru no emmacho |
Дзэнигата Хэйдзи | ||
1961 | 桜田門 | Sakuradamon | Сакурадамон | ||
1961 | 水戸黄門海を渡る | Mito Kōmon umi o wataru | Мито Комон пересекает море | Мито Комон | |
1961 | 黒い三度笠 | Kuroi sando-gasa | Чёрная шляпа | Омаэда Эйгоро | |
1961 | 銭形平次捕物控 美人鮫 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Bijin-zame |
Дзэнигата Хэйдзи |
Кинофильмы 1962 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1962 | 裁かれる越前守 | Sabakareru Echizen no kami | Расследования судьи Этидзэна | ||
1962 | 仲よし音頭 日本一だよ | Nakayoshi ondo Nippon ichi dayo | (сам себя) | ||
1962 | 青葉城の鬼 | Aoba-jo no oni | Демон замка Аоба | Харадакай | |
1962 | 秦・始皇帝 | Shin Shikotei | The Great Wall | Великая Стена / Цинь Шихуанди | советник |
Кинофильмы 1963 года
Год | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
1963 | 雪之丞変化 | Yukinojō henge | Revenge of a Kabuki Actor / An Actor’s Revenge |
Месть актёра / Месть Юкинодзё[5] |
актёр Юкинодзё, вор Ямитаро |
1963 | 江戸無情 | Edo mujō | Жестокий Эдо | Вакисака Авадзи-но-ками |
Телефильмы и телесериалы
Студия, годы | Японское название[10] | Транслитерация | Английское название[11] | Русское название[12] | Роли[13] |
---|---|---|---|---|---|
NHK, 1964 | 赤穂浪士 | Akō Rōshi | Ронины из Ако | Оиси Кураносукэ | |
TBS, 1966—1968 | 半七捕物帖 | Hanshichi torimonochō | Дела детектива Хансити | ||
???, 1968 | Kagerō | Kagerou[31] | |||
TV Asahi, 1971 | 人形佐七捕物帳 | Ningyō Sashichi torimonochō | камео в 1 эпизоде | ||
TV Asahi, 1973 | 長谷川伸シリーズ | Hasegawa Shin shiriizu | Записки Синдзиро Хасэгавы | камео в эпизодах 18-19 |
Напишите отзыв о статье "Хасэгава, Кадзуо"
Примечания
- ↑ 1 2 Во всех вышеперечисленных именах фамилия идёт первой, согласно международной традиции для сценических имён династий и актёров кабуки.
- ↑ 1 2 3 [content.yudu.com/Library/A17eme/InternationalDiction/resources/549.htm Международный справочник Film Reference, 4 издание, раздел «Актёры и актрисы», стр.540-542.]
- ↑ [s-ohtsuki.sakura.ne.jp/sansakutenbyou/event/Yanaka-Nezu-Sendagi%20SansakuH170409/newpage02.html 万歩計 散策点描 日暮里駅開業100周年記念 レトロな街「谷中・根津・千駄木」を歩く(H17-04-09) 日暮里~日暮里繊維街~善祥寺~芋坂~谷中霊園]
- ↑ [www.jmdb.ne.jp/person/p0283520.htm Кадзуо Хасэгава на JMDB] (яп.) проверено 29 декабря 2011 года
- ↑ 1 2 3 Фильм «An Actor’s Revenge» 1963 года, был поставлен как юбилейный, 300-й фильм Хасэгавы [www.imdb.com/title/tt0057710/trivia IMDB Trivia: Yukinojō henge][www.chicagoreader.com/chicago/an-actors-revenge/Film?oid=1055066 Chicago Reader: An Actor’s Revenge Reviewed by Jonathan Rosenbaum], ремейк одноименного фильма 1935 года с ним же в нескольких главных ролях.
- ↑ [fenixclub.com/index.php?showtopic=48398 Киноклуб «Феникс» > Японская коллекция > О Японском кинематографе > Тэйноскэ Кинугаса / Teinosuke Kinugasa / 衣笠貞之助]
- ↑ Середина 1960-х является переломным периодом в карьере многих известных киноактёров Японии, в связи с переходом в это время киноиндустрии Японии, да и всей юго-восточной Азии, на более «жёсткие» жанры.
- ↑ [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=6134665 Кадзуо Хасэгава] (англ.) на сайте Find a Grave
- ↑ [www.jmdb.ne.jp/person/p0283520.htm Страница Кадзуо Хасэгавы] в Japanese Movie Database
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 По материалам кинематографическихбаз [www.jmdb.ne.jp/person/p0283520.htm Japanese Movie Database] (яп.) (по всему репертуару) и [movie.walkerplus.com/person/101546/ MovieWalker] (яп.) (с 1945 года).
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 Большинство англоязычных названий даны по материалам баз Internet Movie Database и [movie.walkerplus.com/person/101546/ MovieWalker] (яп.), а также баз магазинов японского кино kurotokagi.com и samuraidvd.net.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 Часть названий, приведенная прямым шрифтом, взята из русскоязычных статей в БСЭ и других источниках либо в соответствии с принятыми названиями переводов исторических и литературных первоисточников. Остальные названия (курсивом) неофициальные, взятые с сайтов AsiaFilm.tv, Shinema.ru и киноклуба «Феникс», либо переведенные с японского, где это не вызывает сомнений.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 По материалам баз Japanese Movie Database (яп.) и MovieWalker (яп.) либо из английских аннотаций фильмов.
- ↑ Здесь: «скэроку» — разновидность постановки кабуки, «Куродэ-гуми» — судя по суффиксу, организация или банда «Чёрная рука».
- ↑ По одноимённому роману Рока Токутоми .
- ↑ [homecinema.thedigitalfix.com/content/id/57166/an-actors-revenge.html Обзор An Actor’s Revenge 1963 года] на портале Home Cinema @ The Digital Fix.
- ↑ 1 2 3 Хасэгава Кадзуо // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- ↑ По действовавшему на протяжении 220 лет в 1651—1871 годах месту казней вблизи Эдо.
- ↑ О крупнейших попытках монгольского вторжения в Японию во времена правления регента Ходзё Токимунэ, обе из которых были не в последнюю очередь разбиты тайфунами, позже приведшими к появлению термина камикадзе
- ↑ [journeying.ru/dostoprimechatelnosti-chimedzi-chto-posmotret-i-kuda-schodit.html Достопримечательности Химэдзи]
- ↑ 1 2 Экранизация классического кайдана «Бантё Сараясики »
- ↑ По одноимённой книге Синдзиро Хасэгавы
- ↑ По серии рассказов Кёка Идзуми
- ↑ Экранизация одноименного японского классического романа XI века Мурасаки Сикибу. Фильм участвовал в [www.festival-cannes.com/en/archives/ficheFilm/id/4021/year/1952.html Каннском фестивале 1952 года]
- ↑ 1 2 По роману Киитиро Яматэ "Самурай Момотаро" (яп. 桃太郎侍, Momotarō-zamurai)
- ↑ 1 2 3 4 [flister.ru/?f=tagpeople&type=role&id=330066 Flister.ru > Новинки Кино > Роли > Кадзуо Хасэгава]
- ↑ Фильм участвовал в [www.festival-cannes.com/en/archives/ficheFilm/id/3933/year/1953.html Каннском фестивале 1953 года]
- ↑ Фильм удостоен [www.festival-cannes.com/en/archives/ficheFilm/id/3843/year/1954.html главного приза Каннского кинофестиваля] и «Оскара» за лучший фильм на иностранном языке 1954 года.
- ↑ По классической драме [cinema-ma.ru/reviews/chikamatsu-monogatari/ Daikyoji sekireki (大経師昔暦)] «японского Шекспира» Тикамацу Мондзаэмона (1653—1725) — Cinema-ma.ru
- ↑ См. также страницу актёра на портале [www.kabuki21.com/kikunosuke2.php Kabuki 21] (англ.)
- ↑ Kagerou - IMDb (англ.) на сайте Internet Movie Database
</ol>
Ссылки
- [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=6134665 Кадзуо Хасэгава] (англ.) на сайте Find a Grave
Отрывок, характеризующий Хасэгава, Кадзуо
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.
Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Актёры по алфавиту
- Актёры Японии
- Актёры XX века
- Кавалеры ордена Священного сокровища 3 класса
- Награждённые медалью Почёта (Япония)
- Родившиеся 27 февраля
- Родившиеся в 1908 году
- Родившиеся в Киото
- Умершие 6 апреля
- Умершие в 1984 году
- Умершие в Токио
- Актёры кабуки
- Оннагата
- Актёры телевидения Японии
- Умершие от опухоли мозга