Хатхор

Хатхор (Херу)
Хатор Богиня радости, женственности, красоты, материнства, музыки, танцев, чужих земель, плодородия, жизни, ночного неба и звёзд, покровительница рудников и рудокопов, лесов, Млечного Пути, защитница людей в пустыне, покровительница фараонов
Мифология:	Древний Египет
Отец:	Ра, Птах

ХатхорХатхор

Хатхор, или Хатор/Гатор («дом Гора», то есть «небо») — в египетской мифологии богиня неба, любви, женственности, красоты, плодородия, веселья и танцев. Также была супругой Хора. Первоначально считалась дочерью Ра. Термин Хатор — греческий, египетское имя этой богини — Херу. Иногда упоминается под именем Атор. В поздние периоды древнеегипетской истории Хатхор отождествлялась с богинями любви и красоты других народов, в частности, с месопотамской Иштар, греческой Афродитой и римской Венерой.

Мифологическая сводка

Происхождение культа

В древнейший период Хатхор почиталась как небесная корова, родившая солнце. Фактически она была персонификацией Млечного Пути, представлявшегося древним египтянам в качестве молока небесной коровы. Хатхор почиталась в образе небесной коровы, перевозящей Ра, ещё со времён по крайней мере II династии. Впрочем, целый ряд свидетельств указывает на то, что этот культ существовал уже при Царе Скорпионе.

Как отмечают, происхождение её культа восходит к древнейшему культу матери — прародительницы мира, еще времен матриархата. В тотемическую эпоху произошло слияние двух культов — Матери всего сущего и коровы, сформировался культ Хатхор. Тема Матери мироздания, представления о том, что мир рожден божественной коровой были одними из ведущих в древнеегипетской мифологии.

Изображение и атрибуты

Из зооморфных истоков культа Хатхор следовала и последующая традиция её изображения в образе привлекательной женщины с рогами (позже превращёнными в своеобразную корону с солнечным диском посередине) и иногда ушами коровы, однако в некоторых местностях богиня сохранила облик коровы (одной из ипостасей Хатхор была корова Мехурет).

Так, на относящейся к «0 династии» палетке Нармера изображены головы богини с ярко выраженными чертами коровы. Однако это может быть и другая богиня, ассоциируемая с коровой — Бат. На плоских изображениях обеих богинь изображали лицом к зрителю (в фас), а не в профиль, что было свойственно традиционному изображению богов. Различались изображения лишь тем, что у Бат рога были закручены вовнутрь, а у Хатхор — слегка наружу. Ко времени Среднего царства, культ, отличительные черты и атрибуты Бат были поглощены Хатхор.

Фетишами Хатхор являлись столб, увенчанный двуликой головой богини с коровьими ушами (в ранний период — головой коровы), и малахит.

География культа

Основным центром культа Хатхор был город Дендера (Тентира эллинистической эпохи) в шестом номе Верхнего Египта (отсюда и её эпитет — «владычица Дендеры»). Здесь находится неплохо сохранившийся храм Хатхор, возводимый в греко-римский период от династии Птолемеев до правления императора Тиберия.

Ещё одним центром почитания Хатхор, где оно наложилось на ранее существовавший культ коровы был Дейр эль-Бахри на западном берегу Фив, место заупокойного храма женщины-фараона Хатшепсут, в котором находилась часовня богини. На острове Филы у Асуана, где почитался Осирис, фараон Нектанеб I воздвиг дольше всего функционировавший храм Хатхор — едва ли не последнее языческое святилище на землях Византии (его считали посвящённым Исиде, которая в поздней античности отождествлялась с Кипридой; при Юстиниане храм был переосвящён как Богородичная церковь). Хатхор, вместе с другой богиней, Маат, также поклонялись в храме в Дейр эль-Медина.

Однако почитание Хатхор было распространено по всему Египту, а также вне долины Нила — на Синае, в Нубии, Пунте, Библе и Ханаане, где центром культа был Тель-Хацор, согласно библейскому преданию, разрушенный Иисусом Навином.

На Синае британский археолог Флиндерс Петри нашёл остатки просуществовашего долгое время храма Хатхор в Серабит эль-Хадиме. К востоку от полуострова, в долине Тимна посреди идумейского Сеира, расположены руины крупного храма, посвящённого Хатхор фараоном Сети I, разрушенного землетрясением и выстроенного заново во времена правления Рамсеса II. Две эти локации находились поблизости от приисков, где добывали бирюзу, и Хатор почиталась здесь, среди всего прочего, как покровительница шахтёров и рудокопов.

Мифы о Хатхор

Хатхор в иероглифах

или или

В мифологической традиции Хатхор являлась женой Гора Бехдетского и матерью Гора-Сематауи, но в некоторых городах почиталась как жена Ра или четырёх детей Гора (в Мемфисе в роли её мужа иногда выступал Птах). С ней отождествляли некоторых других богинь египетского пантеона — Ихет, Мугп, Нут.

С возвышением культа Ра Хатхор стала считаться его дочерью, солнечным Оком, тождественным дочерям Ра Сехмет и Тефнут, что вызвало и недолгий период поклонения ей в образе львицы. В этом качестве Хатхор занимает место центрального персонажа мифов о приносящем весну возвращении солнечного Ока (Тефнут-Хатор) из Нубии, а также об истреблении людей в наказание за их грехи по приказу Ра его Оком (львиноголовой Сехмет-Хатор).

Известная нам по гробницам Сети I и Рамсеса III «Книга Небесной Коровы» приводит изображение священной коровы (с божествами Хех, поддерживающими её) и миф об истреблении непокорного человечества, в котором Сехмет-Хатор выступает как карающее за грехи «Око Ра» и отказывается прекратить уничтожение людей даже после того, как бог Солнца смилостивился над ними. Чтобы остановить бойню, Ра пошёл на хитрость (в некоторых вариантах — по подсказке бога мудрости Тота): на пути Сехмет были разлиты тысячи кувшинов пива, в которое было подмешано вещество «диди» (порошок гематита, вариант — гранатовый сок), чтобы сделать его алым, как кровь. Увидев это озеро, яростная львица приняла его за человеческую кровь и начала жадно пить. В результате, она настолько опьянела, что не могла даже узнать людей и причинить им вред, в итоге вновь обретя образ прекрасной Хатхор.

Как и Гор, Хатхор почиталась в роли защитницы фараона, даровавшей плодородие, а также выступала в качестве богини-матери (подобно супруге Амона Мут). С Хатхор был связан культ деревьев — финиковой пальмы и сикоморы (считалось, что их образ может принимать богиня). Выступая из ветвей сикоморы загробного мира, Хатхор поит души умерших живительной влагой. Кроме того, с Хатхор отождествлялась воплощавшаяся в акации богиня Иусат.

Хатхор почиталась также и как богиня любви, веселья, музыки, пляски (её атрибутом был музыкальный инструмент систр, изображения которого часто носили в качестве амулета, охраняющего от злых духов). Один из распространённых её эпитетов — «золотая». В Дендере сыном Хатхор и Гора Бехдетского считался бог музыки Ихи.

Древние греки отождествляли Хатхор с Афродитой. Хатхор считалась связанной с заупокойным культом, в религиозной традиции она вместе с богиней Таурт встречала умерших на пороге загробного царства. Как «владычица прекрасного запада» (Запад — царство мёртвых) в период Нового царства отождествлялась с Аментет. В поздний период Хатхор отождествлялась с Исидой, а также Таурт, Нейт, Баст, Небтуи, Кудшу.

В современной культуре

В трёх сериях научно-фантастического телесериала «Звёздные врата SG-1» Хатор выступает как антагонист — представительница инопланетной цивилизации гоа’улдов, случайно освобождённая из саркофага египетского типа, спрятанного в майянском пирамидальном храме, и обладающая способностью манипулировать мужчинами при помощи гормональных феромонов (известных как «Дыхание Хатор»). В сериале Джек О’Нилл сравнивает её «сферу интересов» (любовь, охмеление и музыка) с «триадой» секс, наркотики, рок-н-ролл.

Астероиды

• Именем богини названы астероиды (161) Атхор, открытый в 1876 году и (2340) Хатхор, открытый в 1976 году и названный так Элеанорой Хелин.

См. также

• Мехурт

Литература

• Атор // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.nestego.ru/2014/01/blog-post_17.html Храм в Дендере посвященный Хатхор]

Отрывок, характеризующий Хатхор

– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.