Геттон, Джеймс

Джеймс Хаттон
James Hutton
Джеймс Хаттон. C портрета работы художника Г. Реборна
Дата рождения:	3 июня 1726(1726-06-03)
Место рождения:	Эдинбург
Дата смерти:	26 марта 1797(1797-03-26) (70 лет)
Место смерти:	Эдинбург
Научная сфера:	геология
Альма-матер:	Эдинбургский университет
Известен как:	Один из основателей современной геологии

Джеймс Геттон (Хаттон) (англ. James Hutton, 3 июня 1726 года, Эдинбург — 26 марта 1797 года там же) — шотландский естествоиспытатель, геолог, физик и химик. Его считают отцом современной геологии и геохронологии. Ему принадлежат теории геологического актуализма и плутонизма. Именем Хаттона назван минерал хаттонит.

Биография

Джеймс Хаттон родился 3 июня 1726 года в многодетной семье коммерсанта и казначея Эдинбурга. Отец Джеймса рано умер. Хаттон закончил Королевскую школу в Эдинбурге, где он интересовался в основном математикой и химией и в возрасте 14 лет поступил в Эдинбургский университет на юридический факультет, однако химические опыты интересовали его больше, чем судопроизводство.

В 18 лет он стал ассистентом физической лаборатории, одновременно посещая лекции по медицине в университете. Затем Хаттон уехал в Париж и, проведя там три года, в 1749 году получил степень доктора медицины в Лейденском университете по теории циркуляции крови. После этого Хаттон вернулся в Лондон, а затем в 1750 году в Эдинбург и возобновил химические опыты вместе со своим другом Джеймсом Дейви (James Davie). Их совместная работа по получению хлорида аммония из сажи переросла в успешный бизнес по производству кристаллической соли, используемой для окраски и металлообработки, и нюхательной соли, которая до этого была известна только в природном виде и привозилась из Египта.

Фермерство и занятия геологией

Хаттон унаследовал две фермы в Бервикшире. На одну из них, Слайхаузиз, принадлежавшую семье с 1713 года, он переехал в начале 1750 года и начал проводить там эксперименты по растениеводству и скотоводству, вводя новшества из других частей Великобритании и записывая свои идеи и инновации, итогом которых стал его неопубликованный труд «The Elements of Agriculture».

Занятия сельским хозяйством обратили его внимание на метеорологию и геологию, а к 1753 году он уже серьёзно увлёкся изучением поверхности земли, с любопытством осматривая ямы, канавы, дно рек. Расчистка и работы по мелиорации фермы предоставляли для этого массу возможностей. Хаттон заметил, что значительная часть гор сложена из минералов и веществ, образованных останками животных, растений более древних времен. К 1760 году его наблюдения сложились в теорию. В 1764 году он отправился в геологическую экспедицию по северу Шотландии совместно с Джорджем Клерком Максвеллом.

Эдинбург и строительство канала

В 1768 году Хаттон вернулся в Эдинбург, сдав ферму в аренду, но продолжая интересоваться её жизнью. Он также усовершенствовал способ получения красной краски из корней марены.

Джеймс Хаттон был одним из влиятельных просветителей Шотландии и дружил со многими научными светилами, среди которых Джон Плейфэр, философ Дэвид Юм, экономист Адам Смит и Джеймс Уатт.

Он был близким другом Джозефа Блэка, и они вместе с Адамом Смитом основали джентельменский Устричный клуб (англ. Oyster Club) для еженедельных встреч.

В 1767—1774 годах Хаттон принял активное участие в проектировании канала Форт энд Клайд, используя имеющиеся у него знания по геологии и являясь акционером и членом правления, а также инспектируя проводящиеся работы.

Научный вклад

После 25 лет тщательного изучения эрозии речных долин и образования осадочных отложений в устьях рек Хаттон написал двухтомный трактат под названием «Теория Земли». «Теория Земли» была зачитана на двух лекциях в Королевском обществе Эдинбурга сначала его другом Джозефом Блэком 7 марта 1785 года (ввиду болезни Хаттона), а затем Хаттоном 4 апреля 1785 года. На заседании общества 4 июля 1785 года Хаттон сделал краткий обзор своей диссертации «Concerning the System of the Earth, its Duration and Stability».

Новые теории Хаттона противоречили популярной в то время теории нептунизма Абраама Вернера, считавшей образование всех гор следствием великого потопа. Хаттон же предположил, что внутренняя часть Земли раскалённая, и что эта раскалённая лава стала двигателем, вызвавшим формирование новых гор: Земля подвергается эрозии под действием ветра и воды и осаждается пластами на дно моря, затем раскалённая лава сливает отстоявшиеся слои в камни и поднимает их в виде новых участков суши. Эта теория получила название плутонизма.

Хаттон также разработал концепцию «тёмного времени» в противоположность теории катастроф. Существовавшее до этого времени мнение опиралось на визуальные наблюдения: неподвижно выглядящие горы, а также ущелья и вулканы должны были ввиду своих часто исполинских размеров возникнуть в результате внезапных катастроф. Впервые Хаттоном была выдвинута гипотеза, что существует геологическое время, не совпадающее с возрастом человеческой цивилизации и не имеющее отношение к библейскому сотворению мира. Исходя из его наблюдений, что отложения осадочных пород накапливаются, вероятно, со скоростью всего лишь один дюйм в год, Хаттон сделал вывод, что для накопления достаточного количества осадочных пород потребовались сотни тысяч лет. Таким образом, Хаттон утверждал, что Земле не несколько тысяч, а несколько миллионов лет и точную дату её создания определить невозможно. Основным аргументом Хаттона было то, что наблюдаемые им результаты геологических сдвигов и изменений не могли произойти за столь короткое время и что процессы, происходившие в прошлом, происходят и в настоящем, медленно и постоянно. Хаттон выдвинул концепцию актуализма, согласно которой геологические процессы, действующие ныне, ничем не отличаются от процессов, действовавших в прошлом и сформулировал принцип актуализма фразой «Настоящее — ключ к будущему».

«Теория Земли» впервые была опубликована в 1788 г. В 1795 году Хаттон опубликовал переработанное издание — двухтомник «Теория Земли» («Theory of the Earth»). Хаттон уделял своё внимание не только земле, но и атмосфере. «Теория Земли» была продолжена «Теорией дождя». Он утверждал, что количество влаги, которое может удерживать воздух, повышается вместе с температурой и, следовательно, при перемешивании двух воздушных масс с разной температурой часть влаги должна конденсироваться в видимой форме. Хаттон собрал сведения относительно количества осадков и климата в разных регионах мира и пришел к заключению, что количество осадков регулируется степенью влажности воздуха с одной стороны и перемешиванием потоков воздуха в более высоких слоях атмосферы с другой стороны.

Хаттон также поддерживал идею эволюции живых существ и даже предполагал наличие механизма естественного отбора.

Теории Хаттона были повторно изложены Джоном Плейфэром в 1802 году, а затем развита в книгах Чарлза Лайеля. Книги Лайеля с увлечениям читал Дарвин во время своего путешествия на «Бигле», и теории Хаттона натолкнули его на мысль развить идею естественного отбора для объяснения происхождения видов. Д.Репчек в своей книге «Человек, который открыл время: Джеймс Хаттон и открытие древности Земли» пишет: «Хаттон отнял „у вещей их божественное начало“, а Дарвин „непосредственно отнял концепцию божественного начала у человека“».

Поиск доказательств

В местности под названием Глен Тильт в Кернгормских горах, недалеко от города Данди, Хаттон и его друзья впервые обнаружили, как жилы розового гранита проходят через чёрный слюдистый сланец. Это указывало на то, что гранит был моложе сланца и сформировался, попав в сланец в расплавленном состоянии и затем остыв.

Точно также прожилки белого кварца в серых гранитных валунах шотландских долин свидетельствовали о том, что расплавленный кварц под огромным давлением прокладывал путь внутрь гранита.

Хаттон нашел подобное же проникновение вулканических пород в осадочную породу и недалеко от Эдинбурга в скалах Солсбери, примыкающих к холму Трон Артура. Затем другие примеры в Галевее (Galloway) в 1786 году и на острове Арран в 1787.

Существование несогласных напластований было замечено ещё Николасом Стено и французским геологом Орасом де Соссюром, давшего им название «начальных формаций» в рамках теории нептунизма. Хаттон хотел сам исследовать подобные формации, чтобы увидеть специфические признаки взаимосвязи между пластами пород.

В 1787 году во время экспедиции на Арран он нашел первый пример так называемого несогласного напластования Хаттона к северу от мыса Ньютона (Newton Point).

Затем Хаттон нашел второй пример несогласного напластования у города Джедборо, в слое осадочных пород.

Весной 1788 года он отправился вместе с Джоном Плейфером на побережье Берикшира и нашёл ещё несколько примеров в долинах Tour and Pease Burns недалеко от Кокбернспат (Cockburnspath). Затем они проплыли на лодках вдоль восточного побережья Северного моря вместе с геологом Джеймсом Холлом (James Hall) для исследования открытых горных пород скал.

Недалеко от мыса Сиккар-Пойнт на восточном побережье Шотландии он нашёл пример несогласного напластования: двухцветный утёс, чья нижняя, тёмная часть была сложена из сланца. Его слои располагались почти вертикально, тогда как находящиеся в верхней части слои песчаника лежали горизонтально. Согласно гипотезе Хаттона вначале сланец раскололся, а впоследствии на него был нанесён песок.

Далее они нашли несколько валунов, состоявших из вертикальных пластов с волнообразными отметинами, что подтверждало версию Хаттона о том, что они лежали в море горизонтально до сдвига геологических пластов.

Хаттон предположил, что должно было пройти несколько циклов, каждый из которых включал осаждение пород на дно моря, затем их поднятие под наклоном, последующую эрозию и вновь осаждение на морское дно. В своём докладе перед Королевским обществом Хаттон заметил: «Мы не находим следов начала, и не имеем надежд конца». Эти простые слова Хаттона вошли в песню Грега Грэффина (Greg Graffin) в альбоме «No Control».

Работы

• 1785. Abstract of a dissertation read in the Royal Society of Edinburgh, upon the seventh of March, and fourth of April, MDCCLXXXV, Concerning the System of the Earth, Its Duration, and Stability. Edinburgh. 30pp.
• 1788. The theory of rain. Transactions of the Royal Society of Edinburgh, vol. 1, Part 2, pp. 41-86.
• 1788. Theory of the Earth; or an investigation of the laws observable in the composition, dissolution, and restoration of land upon the Globe. Transactions of the Royal Society of Edinburgh, vol. 1, Part 2, pp. 209—304.
• 1792. Dissertations on different subjects in natural philosophy. Edinburgh & London: Strahan & Cadell.
• 1794. Observations on granite. Transactions of the Royal Society of Edinburgh, vol. 3, pp. 77-81.
• 1794. A dissertation upon the philosophy of light, heat, and fire. Edinburgh: Cadell, Junior, Davies.
• 1794. An investigation of the principles of knowledge and of the progress of reason, from sense to science and philosophy. Edinburgh: Strahan & Cadell.
• 1795. Theory of the Earth; with proofs and illustrations. Edinburgh: Creech. 2 vols.
• 1797. Elements of Agriculture. Неопубликовано.
• 1899. Theory of the Earth; with proofs and illustrations, vol III, Edited by Sir Archibald Geikie. Geological Society, Burlington House, London.

Память

В 1970 г. Международный астрономический союз присвоил имя Хаттона кратеру на обратной стороне Луны.

Литература

• «Человек, который открыл время: Джеймс Хаттон и открытие древности Земли», Джек Репчек (Jack Repcheck: The Man Who Found Time: James Hutton and the Discovery of the Earth’s Antiquity.) London and Cambridge, Massachusetts: Simon & Schuster (2003).

• Stephen Baxter: Ages in Chaos: James Hutton and the Discovery of Deep Time. New York: Tor Books (Forge imprint). Published in the UK as Revolutions in the Earth: James Hutton and the True Age of the World. London: Weidenfeld & Nicolson, 2003.
• S.Warren Carey, Theories of the Earth and Universe., Stanford University Press, Kalifornien 1988.
• Jonathan Weiner, Planet Erde (p.14-19), Droemer-Verlag 1987.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Джеймс Хаттон
• [www.vobs.at/Bio/spezial/x-hist10.htm Geologie und Evolution (J.Hutton, W.Smith und L.Cuvier)]
• [www.james-hutton.org.uk/ James Hutton.org.uk]
• [www.mala.bc.ca/~johnstoi/darwin/sect2.htm James Hutton and Uniformitarianism]
• [www.uwmc.uwc.edu/geography/hutton/James%20Hutton%20grave.htm James Hutton’s memorial in Greyfriars Kirkyard, Edinburgh]
• [www.uwmc.uwc.edu/geography/hutton/hutton.htm First Publication of Theory of the Earth]
• [strata.geol.sc.edu/terminology/unconformity.html Глоссарий — Определение и примеры несогласного напластования]
• [www.gutenberg.org/author/Hutton_James Работы Джеймс Хаттон] в проекте «Гутенберг»

Отрывок, характеризующий Геттон, Джеймс

Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.