Хачатурян, Карэн Суренович

Карен Суренович Хачатурян
Основная информация
Дата рождения	19 сентября 1920(1920-09-19)
Место рождения	Москва, РСФСР
Дата смерти	19 июля 2011(2011-07-19) (90 лет)
Место смерти	Москва, Российская Федерация
Страна	СССР СССР → Россия Россия
Профессии	композитор, педагог
Жанры	классическая музыка
Награды

Карен Суренович Хачатуря́н (19 сентября 1920, Москва, РСФСР, СССР — 19 июля 2011, Москва, Российская Федерация) — советский и российский композитор и педагог. Народный артист РСФСР (1981). Лауреат Государственной премии СССР (1976). Лауреат Государственной премии РФ (2001). Член КПСС с 1952 года.

Биография

Карэн Хачатурян родился в Москве, в семье театрального режиссёра Сурена Хачатуряна, брата знаменитого советского композитора Арама Хачатуряна (1903—1978). Дом Хачатурянов, по словам Арама Ильича, жившего в то время в семье старшего брата, «был своеобразным артистическим клубом, где собирались многие видные деятели искусства». В числе постоянных гостей были известные актеры О. Абелян, В. Папазян, С. Кочарян, художники М. Сарьян, В. Фаворский, И. Невинский, А. Лентулов, С. Бирман, С. Гианцинтова, И. Берсенев, литератор М. Лозинский, музыканты А. Александров, В. Оранский и другие. В семье Сурена Ильича, которая в 1920-е годы поселилась в одном из тихих переулков Арбата, всегда звучала музыка, велись взволнованные споры о судьбах театрального искусства, обсуждались литературные новинки.

В детстве Карен Хачатурян вместе с родителями посещал спектакли Художественного театра, его студий и организованного в 1920-е годы Детского театра. Когда Карену исполнилось 8 лет, его отдали в Музыкальную школу имени Гнесиных, в класс фортепиано Ольги Гнесиной. В те годы Карен Хачатурян посещал детскую группу по сочинению, которую организовал преподаватель Гнесинского училища Евгений Месснер. Вместе с ним группу посещали композиторы Борис Чайковский, Александр Чугаев. .

В 1938 году Карен Хачатурян поступил в Музыкальное училище при Московской консерватории, где занимался сразу по двум специальностям: по фортепиано у Бориса Медведева и В. В. Чертовой; по композиции у профессора Генриха Литинского.

В 1949 году окончил Московскую консерваторию (1949). За длительную жизнь в культуре судьба даровала Карэну Суреновичу исключительную возможность уникального творческого и человеческого общения. В числе педагогов К. Хачатуряна — Шебалин, Мясковский и Шостакович, в ряду духовных наставников — Прокофьев и Стравинский. Если «главной партией» жизни музыканта всегда было творчество, то в качестве «побочной», однако очень знаковой, выступила педагогика. Чародей оркестра, К. Хачатурян передавал многим поколениям музыкантов своё удивительное слышание и знание оркестра. Органически восприняв наставническую миссию педагога, К. Хачатурян так отзывался о своих учителях: «Больше всего я признателен судьбе за то, что встретился в жизни с такими замечательными людьми и музыкантами, как В. Я. Шебалин, Д. Д. Шостакович и Н. Я. Мясковский. Им я обязан тем, что стал композитором. У них в классе я приобрел уверенность в своих силах, опыт, кругозор. Их жизнь, беззаветно отданная родному искусству, всегда являлась для меня примером».

Музыкальная общественность, коллеги-профессионалы, любители музыки открыли незаурядный талант К. Хачатуряна буквально с первых шагов его творчества. Д. Д. Шостакович подчеркивал свойственные композитору «глубину мысли, виртуозную разработку материала, совершенство его воплощения, красиво льющиеся мелодии, удивительные звучания». Творчество Карена Хачатуряна отличается разнообразием жанров, обращением к различным национальным ладовым пластам, широким использованием полифонических форм.

В кино с 1950 года, автор музыки к 50 игровым и анимационным фильмам, 20 театральным постановкам. Перу композитора принадлежит музыка к кинофильмам: «Братья» (1958, СССР-Корея), «Ждите писем» (1960), «Разноцветные камешки» (1960), «Високосный год» (1961), «Большая дорога» (1962), «Семь нянек» (1962), «Дети Памира» (1963), «Негасимое пламя» (1964), «Спящий лев» (1965), «Выстрел» (1966), «Вий» (1967), «Странные люди» (1969), «О друзьях-товарищах» (1970), «Единственная дорога» (1975), «Родные» (1978) и другим.

Музыка К. Хачатуряна известна не только в нашей стране, но и за рубежом. Она звучала в Италии, Швеции, Финляндии, Югославии, Польше, Австрии, США, Чехословакии, Японии, Австралии, Болгарии, Германии, Франции, Голландии, Бельгии, Англии. Резонанс, вызванный исполнением музыки К. Хачатуряна за рубежом, привлекает к нему внимание музыкальной общественности разных стран.

Тесные дружеские и творческие контакты связывали Карэна Хачатуряна с выдающимися композиторами, исполнителями, художниками и театральными деятелями разных поколений, среди которых: Сергей Прокофьев, Игорь Стравинский, Карл Орф, Кшиштоф Пендерецкий, Николай Эрдман, Георгий Свиридов, Николай Пейко, Борис Чайковский, Моисей Вайнберг, Лазарь Сарьян, Мстислав Ростропович, Эмиль Гилельс, Давид Ойстрах, Святослав Рихтер, Леонид Коган, Валентин Берлинский, Юрий Абдоков, Юрий Григорович, Роман Леденев и др.

С 1952 по 2011 год преподавал в Московской консерватории, (с 1981 года — профессор). Среди его учеников: А. Чайковский, А. Шнитке, С. Губайдулина, А. Балтин, А. Виеру (Румыния), Н. Терахара (Япония), Кан Сан У (КНР), В. Бабушкин, В. Полянский, А. Ариян и многие др.

Скончался в Москве 19 июля 2011 года. Урна с прахом захоронена на Новодевичьем кладбище.

Семья

• Отец — Сурен Ильич Хачатурян, выдающийся театральный деятель, режиссёр 1-й студии МХАТ, ученик К. С. Станиславского, основатель Армянской драматической студии в Москве.
• Мать — Сара Михайловна Дунаева-Хачатурян — театральный художник. C раннего возраста увлекалась живописью и театром, окончила историко-философское отделение Высших женских курсов в Москве, в течение многих лет работала театральным художником.
• Дядя — Арам Ильич Хачатурян, — великий композитор, педагог, дирижёр, народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, кавалер трех орденов Ленина, лауреат Ленинской, четырех Сталинских премий и Государственной премии, академик АН Армянской ССР.
• Двоюродный брат — Эмин Хачатурян, дирижёр.
• Двоюродная сестра — Лейла Хачатурян, драматическая актриса, народная артистка Армении, актриса Ереванского Русского театра им. Станиславского.
• Дети — Дмитрий и Наталья.
• Внучки — Екатерина и Мария.

Награды

• Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (2007)
• Орден Почёта (2000)
• Орден Дружбы (1995)
• Заслуженный деятель искусств РСФСР (1971)
• Народный артист РСФСР (1981)
• Почётная грамота Президента Российской Федерации (6 марта 2011 года) — за большие заслуги в развитии отечественной культуры и многолетнюю творческую деятельность
• Государственная премия СССР (1976) — за балет «Чиполлино», поставленный на сцене КУАТОБ имени Т. Г. Шевченко (Премия за произведения для детей).
• Государственная премия Российской Федерации (2001) — за «Дифирамб в честь С. С. Прокофьева» для симфонического оркестра, симфонию N 4 («Эпитафия») для струнного оркестра и ударных
• Премия Мэрии Москвы (1999)
• лауреат премии Союза композиторов России имени Д. Д. Шостаковича (2001)
• лауреат балетного приза «Маг танца» (2010)

Основные сочинения

• Соната для скрипки и фортепиано, op. 1. 1-я премия на конкурсе молодых композиторов в Праге (1947). Впоследствии её неоднократно исполняли и записывали Д. Ойстрах и В. Ямпольский, Л. Коган, Я. Хейфец, Э. Грач, С. Снитковский, М. Фихтенгольц, Л. Исакадзе, И. Безродный, В. Климов, А. Михлин, О. Крыса, М. Безверхний и многие другие.
• Симфониетта, Увертюра, Первая сюита (1949).
• Соната для виолончели и фортепиано (1966). Посвящена её первому исполнителю — Мстиславу Ростроповичу. Её неоднократно исполняли и записывали М. Ростропович, Д. Шафран, Н. Шаховская, Д. Герингас, М. Хомицер, М. Уткин, Д. Шаповалов, И. Гаврыш, В. Яглинг и многие другие.
• Пять симфоний (1955, 1968, 1982, 1985, 2009). Симфонии исполняли и записывали дирижеры Е. Светланов, Г. Рождественский, В. Федосеев, В. Гергиев, М. Шостакович, В. Синайский, А. Кац, Г. Провоторов, М. Юровский и другие.
• "У вербы одинокой". Кантата для смешанного хора и симфонического оркестра. Слова М. Лисянского (1950)

• Оратория «Миг истории» для чтеца, хора и симфонического оркестра (1971)
• "Поэма матерей". Вокальный цикл на слова Габриэлы Мистраль для сопрано в сопровождении фортепиано (1975)

• Концерт для виолончели с оркестром (1983)
• Дифирамб для симфонического оркестра в честь Сергея Прокофьева (1991—1996)
• Концерт для скрипки с оркестром (2009)
• Сюиты для малого оркестра (1949, 1953, 1954, 1980)
• Концертные марши (1952, 1976, 1979)
• Оперетта «Простая девушка» (в 1967 году издана пластинка на фирме «Мелодия»). В спектакле принимали участие Т. Шмыга, А. Котова, О. Власова, В. Шишкин, С. Аникеев, А. Степутенко, А. Беседин и другие звезды оперетты.
• «Чиполлино» — балет в 3 действиях (1973, запись 1977 года издана на фирме «Мелодия» в 1978 году, а в CD-формате — в 2009 году). За основу была взята музыка из одноимённого мультфильма 1961 года. Двухактный балет «Чиполлино» (1973) в постановке и хореографии лауреата Государственной премии СССР, профессора Генриха Майорова счастливо путешествует по театральным подмосткам с 1974 года. С тех пор сказку про мальчика-луковку танцевали и продолжают исполнять в двадцати российских театрах, а также в Литве, Германии, Хорватии, Италии. «Чиполлино» — один из лучших современных балетов для детей, принесший мировую известность композитору: музыка этого балета звучала в любимом многими мультипликационном фильме «Чиполлино». Детская аудитория обожает сказочное оформление художника-постановщика Валерия Левенталя — красочные декорации выдуманного города и яркие костюмы героев: Фруктов, Овощей и Цветов (кума Тыквы, Груши, Чиполлино, мастера Виноградинки, Магнолии, Садовника Кактуса, Редисочки). Балет, за сложность исполнения прозванный детским «Спартаком», стал замечательным поводом для семейного похода в театр.

• Балет «Белоснежка» (1993). Ставился и идет во многих городах РФ, в частности, в Уфе, Нижнем Новгороде, Казани. Красивые мелодии не только раскрывают характеры героев, они возвращают и артистов и зрителей в мир детства, напоминая всеми любимые советские мультфильмы.

• Неизменной популярностью пользуется эстрадная музыка К. Хачатуряна. Впечатляет широта тематики его песен. Среди них произведения гражданского звучания — песня «Здравствуй, мир» (слова Я. Халецкого) и вокальный цикл «Поэма матерей» (слова Г. Мистраль); лирические песни «Ой ты, вешняя, светлая ноченька» (слова А. Фатьянова), «Земля, где родился и рос» (слова И. Шаферана), «Я тебя не жду» (слова Л. Дербенева), «Вдалеке от рязанских берез» (слова Ю. Полухина); задорные, веселые шуточные песни «Песня водолаза» (слова А. Фатьянова), «Про медали» (слова М. Вольпина), «Идет военная игра» (слова М. Пляцковского). Как обработки народных напевов появились небольшие фортепианные сочинения «Украинский танец» и азербайджанский танец «Таракяма».

• Уже первые опыты К. Хачатуряна по созданию музыки к драматическим спектаклям оказались удачными. Среди них были шекспировские постановки — «Два веронца» (1952) в Театре имени Вахтангова и «Виндзорские насмешницы» (1957) в Театре имени Моссовета, а также «Европейская хроника» А. Арбузова (1953) в Театре имени М. Н. Ермоловой. К. Хачатурян создал музыку более чем к 20 театральным спектаклям. Это — «Поднятая целина» М. Шолохова (1957, Центральный театр Советской Армии), «Никто» Эдуардо де Филиппо (1958, Ленинградский театр имени Ленинского комсомола), «Внук короля» Л. Шейнина (1959, Центральный театр Советской Армии), «Четвертый позвонок» Н. Слоновой по роману М. Ларни (1960, Московский театр сатиры), «Бабьи сплетни» К. Гольдони (1963, Малый театр), «Итальянская трагедия» А. Штейна (1971, Центральный детский театр), «Слепой падишах» Н. Хикмета и В. Туляковой (1978, Московский драматический театр имени Гоголя) и многие другие. По-театральному броская, яркая, темпераментная музыка Карэна Хачатуряна является существенным компонентом общей драматургии каждого спектакля.

Ему принадлежит музыка государственных гимнов двух африканских республик — Занзибара (1964) и Сомали (1972), а также гимн Армянской ССР (1944-1991).

Камерно-инструментальные произведения

1. Струнный квартет памяти отца (1969).
2. Второй струнный квартет (1998)
3. Трио для скрипки, валторны и фортепиано (1981)
4. Трио для скрипки, альта и виолончели (1984, по заказу Венского общества Альбана Берга)
5. Интродукция и фуга для органа (1972)
6. 7 пьес для электрооргана (1982)
7. Детская музыка для фортепиано (1978)
8. Adagio для виолончели и фортепиано (2004)
9. «Меридианы» для квинтета деревянных духовых инструментов (1993)

Музыка к мультфильмам

1. 1950 — Когда зажигаются ёлки
2. 1950 — Волшебный клад
3. 1950 — Жёлтый аист
4. 1951 — Сердце храбреца
5. 1951 — Лесные путешественники
6. 1953 — Непослушный котёнок
7. 1955 — Необыкновенный матч
8. 1955 — Пёс и кот
9. 1956 — Старые знакомые
10. 1956 — Шакалёнок и верблюд
11. 1958 — На перекрёстке
12. 1959 — Скоро будет дождь
13. 1960 — Королевские зайцы
14. 1960 — Мурзилка и великан
15. 1960 — Норвежский пастушок
16. 1961 — Чиполлино
17. 1966 — Это не про меня
18. 1966 — Тимошкина ёлка
19. 1970 — Сладкая сказка
20. 1972 — В гостях у лета
21. 1974 — Футбольные звёзды

Ссылки

• [ru.hayazg.info/Хачатурян_Карэн_Суренович Армянская энциклопедия фонда «Хайазг»: Хачатурян Карэн Суренович]
• [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_music/470/ХАЧАТУРЯН Музыкальный словарь: Хачатурян Карэн Суренович]
• [russiancinema.ru/names/name3395/ Карен Хачатурян — Энциклопедия отечественного кино]

Отрывок, характеризующий Хачатурян, Карэн Суренович

Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.