Хашавиты
Хашави́ты — прозвище мусульманских традиционалистов, проповедовавших антропоморфические взгляды.
Хашавиты «наполняют» («начиняют») свою речь подлинными или апокрифическими хадисами. В VIII в. это название закрепилось за «сторонниками предания» (асхаб аль-хадис), допускавшими антропоморфические выражения, а также признавал вечность Корана и божественное предопределение (кадар)[1].
Среди ранних хашавитов источники упоминают Кахмаса ибн аль-Хасана аль-Басри (ум. 766), Ахмада аль-Худжайми, Мудара ибн Халида ал-Куфи и др. Шиитский ересиограф аль-Хасан ан-Наубахти (ум. в начале X в.) называл хашавитами одну из категорий мурджиитов и причислял к ним Суфьяна ас- Саури (ум. 777-78), Малика ибн Анаса (ум. 795), Мухаммада аш-Шафии (ум. 820) и других известных богословов[1].
Мутазилитский доксограф ан-Наши аль-Акбар (ум. 906), излагая хашавитские учения об имамате, делил их на четыре школы: куфийскую, басрийско-васитскую, багдадско—джаузитскую и багдадско—валидитскую (хусайнитскую). Куфийские хашавиты отдавали предпочтение Али ибн Абу Талибу перед Усманом ибн Аффаном и не решались судить о том, кто из претендовавших на имамат сподвижников пророка Мухаммада был прав. Среди них были Ваки ибн аль-Джаррах (ум. 812), аль-Фадль ибн Дукайн (ум. 834), Мухаммад аш-Шафии и др. Басрийско-васитские хашавиты отдавали предпочтение Усману перед Али. K ним отнесились Хаммад ибн Салама (ум. 763), Яхья ибн Саид аль-Каттан (ум. 813) и другие богословы. Багдадские джаузиты, среди которых были Исмаил аль-Джаузи (ум. после 815) Яхья ибн Маин (ум. 847), Зухайр ибн Харб ан-Насаи (ум. 848), Ахмад ибн Ханбал (ум. 855), отвергали имамат Али, считая, что он принес смуту. Багдадские валидиты признавали иджтихад в борьбе за власть между сподвижниками и считали всех их правыми[1].
В полемической литературе слово хашавит часто употреблялось как оскорбительное прозвище людей, которые говорят необдуманно, опрометчиво, позволяя себе вольное и демагогическое истолкование сунны пророка Мухаммада[1].
Напишите отзыв о статье "Хашавиты"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Ислам: ЭС, 1991.
Литература
- Прозоров С.М. [www.academia.edu/800250/_._M._1991 ал-Хашавийа] // Ислам: энциклопедический словарь / отв. ред. С. М. Прозоров. — М. : Наука, 1991. — С. 277.</span>
- [referenceworks.brillonline.com/entries/encyclopaedia-of-islam-2/hashwiyya-SIM_2795 Ḥas̲h̲wiyya] // Encyclopaedia of Islam. 2 ed. — Leiden : E. J. Brill, 1960—2005.</span> (платн.)
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Хашавиты
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
