Хашимиты
Поделись знанием:
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Хашимиты — потомки Хашима ибн Абд Манафа, прадеда пророка Мухаммада, включая его самого. Вели ожесточенную борьбу за власть с Омейядами. Аббасиды считались хашимитами. Современные династии иорданских и марокканских королей считаются хашимитскими.
Содержание
Династия Хашимитов в Мекке
- Абу Мухаммад Джафар ибн Мухаммад амир Мекки (966—980)
- Иса ибн Джафар амир Мекки (980—994)
- Абу-л-Футух Хасан ибн Джафар амир Мекки (994—1010, 1012—1039)
- Абу-л-Тайад Дауд ибн Абд ар-Рахман амир Мекки (1010—1012)
- аш-Шукр Мухаммад ибн Хасан амир Мекки (1039—1061)
- Хамза ибн Ваххас амир Мекки (1061—1069)
- Абу Хашим Мухаммад ибн Джафар амир Мекки (1069—1094)
- Абу Фулайта Касим ибн Мухаммад амир Мекки (1094—1123)
- Фулайта ибн Касим амир Мекки (1123—1133)
- Иса ибн Фулайта амир Мекки (1133—1174)
- Дауд ибн Иса амир Мекки (1174—1175, 1176—1189)
- Мухаттхир ибн Иса амир Мекки (1175—1176, (1189—1194)
- Мансур ибн Дауд амир Мекки (1194—1201)
- Абу-л-Азиз Катада ибн Идрис амир Мекки (1201—1220)
- Хасан ибн Катада амир Мекки (1220—1232)
- Раджих ибн Катада амир Мекки (1232—1241)
- Абу Саад Али ибн Катада амир Мекки (1241—1254)
- Абу Саид Хасан ибн Али амир Мекки (1254)
- Идрис ибн Катада амир Мекки (1254—1270)
- Абу Нумайа Мухаммад ибн Хасан амир Мекки (1270—1301)
- Абу-р-Рада Румайтха ибн Мухаммад амир Мекки (1301—1303, 1318—1346)
- Хумайда ибн Мухаммад амир Мекки (1303—1318)
- Абу Сариа Аджлан ибн Румайтха амир Мекки (1346—1375)
- Шихаб ад-Дин Ахмад ибн Аджлан амир Мекки (1375—1386)
- Инан ибн Мугамис амир Мекки (1386—1387)
- Али ибн Аджлан амир Мекки (1387—1395)
- Мухаммад ибн Аджлан амир Мекки (1395—1396)
- Хасан ибн Аджлан амир Мекки (1396—1426)
- Баракат ибн Хасан амир Мекки (1426—1455)
- ал-Малик ал-Адил Мухаммад ибн Баракат амир Мекки (1455—1497)
- Абу-л-Баракат Мухаммад ибн Мухаммад р.1456, амир Мекки (1497—1501, 1501—1502, 1512—1525)
- Хазза ибн Мухаммад амир Мекки (1501)
- ал-Аджан Ахмад ибн Мухаммад амир Мекки (1503—1504)
- Хумайда ибн Мухаммад амир Мекки (1504)
- Каитбай ибн Мухаммад амир Мекки (1504—1512)
- Назим ад-Дин Абу Нумайа Мухаммад ибн Мухаммад р.1506, амир Мекки (1522—1539)
- Ахмад ибн Мухаммад р.1525, амир Мекки (1539—1548)
- Хусайн ибн Мухаммад амир Мекки (1548—1566)
- Хасан ибн Мухаммад амир Мекки (1566—1575, (1589—1602)
- Абд ал-Мутталиб ибн Хасан амир Мекки (1575—1601)
- Абу Талиб ибн Хасан амир Мекки (1575—1589)
- Мухсин ибн Хусайн амир Мекки (1603—1629)
- Идрис ибн Хасан амир Мекки (1603—1624)
- Ахмад ибн Абд ал-Мутталиб амир Мекки (1628—1639)
- Масуд ибн Идрис амир Мекки (1629—1630)
- АбдАллах ибн Хасан амир Мекки (1630—1631)
- Зайд ибн Мухсин амир Мекки (1631—1666)
- Саад ибн Зайд амир Мекки (1666—1672, (1692—1694, 1695—1702)
- Ахмад ибн Зайд амир Мекки (1684—1688)
- Саид ибн Саад амир Мекки (1691—1692, (1702—1704, 1712—1716)
- АбдАллах ибн Хашим амир Мекки (1693)
- АбдАллах ибн Саид амир Мекки (1716—1718, 1724—1730)
- Мубарак ибн Ахмад амир Мекки (1720—1722, 1723—1724)
- Мухаммад ибн АбдАллах амир Мекки (1730—1732, (1733—1734)
- Масуд ибн Саид амир Мекки (1732—1733, 1734—1752)
- Мусаид ибн Саид амир Мекки (1750—1758, 1759—1770)
- Ахмад ибн Саид амир Мекки (1770—1773)
- Сурур ибн Мусаид р.1737, амир Мекки (1773—1788)
- Галиб ибн Мусаид амир Мекки (1788—1803, 1803—1813)
- Абд ал-Муин ибн Аун амир Мекки (1803)
- Йахйа ибн Сурур амир Мекки (1813—1827)
- Абд ал-Мутталиб ибн Галиб амир Мекки (1827—1828, (1852—1856, 1880—1882)
- Мухаммад ибн Абд ал-Муин р.1768, амир Мекки (1828—1836, 1840—1852, 1856—1858)
- АбдАллах ибн Мухаммад амир Мекки (1858—1877, ум.(1909)
- Хусайн ибн Мухаммад амир Мекки (1877—1880)
- Абд ал-Илах ибн Мухаммад амир Мекки (1880—1882, 1908)
- Аун ар-Рафик ибн Мухаммад р.1832, амир Мекки (1882—1905)
- Али ибн АбдАллах р.1859, амир Мекки (1905—1908)
- Хусейн ибн Али, р.1854, амир Мекки 1908—1916, малик Хиджаза 1916—1924, халиф Хиджаза 1924, ум.1931
- ал-Хайдар Али ибн Али (1866—1935), амир Мекки (1916—1935)
Династия Хашимитов в Хиджазе
- Хусейн ибн Али, р.1854, амир Мекки 1908—1916, малик Хиджаза 1916—1924, халиф Хиджаза 1924, ум.1931
- Али ибн Хусейн, р.1879, халиф Хиджаза 1924—1925, ум.1935
Династия Хашимитов в Ираке (1920—1958)
- Абдалла ибн Хусейн (1882—1952), малик Ирака (1920—1921), однако через год был отстранен в пользу своего младшего брата Фейсала, изгнанного из Сирии.
- Файсал ибн Хусейн (1883—1933), малик Сирии (1920), малик Ирака (1921—1933)
- Гази ибн Файсал (1912—1939), сын Фейсала I, малик Ирака (1933—1939)
- Файсал ибн Гази (1935—1958), сын Гази, малик Ирака (1939—1958)
Династия Хашимитов в Сирии (1920)
- Файсал ибн Хусейн (1883—1933), малик Сирии (1920), малик Ирака (1921—1933)
Династия Хашимитов в Иордании
- Абдалла ибн Хусейн (1882—1951), малик Ирака (1920—1921), эмир эмирата Трансиордания (Шарки ал-Урдуни, 1921—1946), малик Хашимитского королевства Трансиордания (1946—1949), малик Хашимитского королевства Иордания (1949—1951)
- Талал ибн Абдалла (1909—1972), малик Хашимитского королевства Иордания (1951—1952)
- Хусейн ибн Талал (1935—1999), малик Хашимитского королевства Иордания (1952—1999)
- Абдалла II ибн Хусейн (род. 1962), малик Хашимитского королевства Иордания с 1999 года
Напишите отзыв о статье "Хашимиты"
Ссылки
- [www.vostlit.info/haupt-Dateien/index-Dateien/A.phtml?id=2041 Арабский аноним XI века. М. АН СССР 1960]. Восточная литература. Проверено 11 февраля 2011. [www.webcitation.org/61CgQASPb Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
Отрывок, характеризующий Хашимиты
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
