Ха-Мапац (дивизия)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
עוצבת המפץ</br>319-я бронетанковая дивизия «Ха-Мапац»

Эмблема дивизии
Страна

Израиль Израиль

Подчинение

Северный военный округ

Прозвища

«Ха-Мапац»</br>(дословно: взрыв)

Командиры
Действующий командир

бригадный генерал</br>Одед Басьюк

319-я бронета́нковая диви́зия «Ха-Мапа́ц» (ивр.אוגדה 319, עוצבת המפץ‏‎) (в прошлом: 146-я бронетанковая дивизия) — резервная бронетанковая дивизия в составе Северного военного округа Армии обороны Израиля.





Состав

В состав дивизии входят, помимо прочего:

История

Дивизия (изначально: 146-я бронетанковая дивизия) была основана в 1972 году в качестве дивизии резерва Генштаба, дислоцированной в Центральном военном округе.

В начале Войны Судного дня, 7 октября 1973 года, дивизия была переброшена в подкрепление на сирийский фронт. Накануне заключения договора о прекращении огня артиллерийская бригада дивизии была переведена на Синайский полуостров, куда были переведены и остальные части дивизии вскоре после прекращения боёв, 6 ноября 1973 года. В процессе реорганизации, последовавшей после окончания войны, было решено передислоцировать дивизию в Северном военном округе.

Командиры дивизии

Среди командиров бригады в прошлом: Моше «Муса» Пелед (1972—1974), Авраам Барам (1974—1975), Хаим Надаль (1975—1979), Эми Палант (1990—1993), Цвика Гендельман (1994—1997), Гершон Ха-Коэн (1997—2000), Дан Харель (2000—2001), Яаков Аиш (2004—2005), Йоав Хар Эвен (2005—2008), Тамир Хайман (2008—2011), Мони Кац (2011—2013)[1] и Яаков Банджо (2013—2015).

С 2015 года командиром дивизии является бригадный генерал Одед Басьюк[2].

Напишите отзыв о статье "Ха-Мапац (дивизия)"

Примечания

  1. [www.yadlashiryon.com/show_item.asp?levelId=64920&itemId=2875&itemType=0 Сообщение о вступлении Мони Каца и Тамира Хаймана на посты комдивов], на сайте памяти бронетанковых войск Израиля (7.7.11).  (иврит)
  2. [www.idf.il/1153-22501-he/Dover.aspx Сообщение о церемонии смены комдивов], на сайте Армии обороны Израиля (4.8.15).  (иврит)

Отрывок, характеризующий Ха-Мапац (дивизия)

Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.