Гимн Израиля

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ха-Тиква»)
Перейти к: навигация, поиск
הַתִּקְוָה
ха-тиква
Надежда

текст гимна
Автор слов Нафтали Герц Имбер, 1878
Композитор Шмуэл Коэн, 1888
Страна Израиль Израиль
Утверждён 1897 (первый сионистский конгресс), 1948 (неофициально), 2004 (официально)
Гимн Израиля
У этого термина существуют и другие значения, см. Ха-Тиква (значения).
 В другом языковом разделе есть более полная статья התקווה (иврит)
Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.

Ха-Тиква́, традиционно Ати́ква (ивр. ‏ הַתִּקְוָה‏‎ надежда) — государственный гимн Израиля.





Текст

Иврит Транслитерация кириллицей Русский перевод
כָּל עוד בַּלֵּבָב פנימה
נפש יהודי הומיה,
וּלְפַאֲתֵי מזרח קדימה
עין לציון צופיה, 		Коль од балевав пенима
Нэфеш йеуди омия
Ульфаатей мизрах кадима
Аин ле-Цийон цофия 		Пока внутри сердца всё ещё
Тоскует душа еврея,
И в края Востока, вперёд,
На Сион устремлён взгляд, — 		في حين كان داخل القلب لا يزال ينبض قلب
اليهود،
وعلى حافة الشرق إلى الأمام،
وفي صهيون توجيه الرأي --
עוד לא אָבְדָה תקוותנו,
התקווה בת שנות אלפים,
להיות עם חופשי בארצנו,
אֶרֶץ צִיּוֹן וִירוּשָׁלַיִם. 		Од ло авда тикватейну
А-тиква бат шнот альпаим
Лийот ам хофши бе-арцейну
Эрец Цийон в-Ирушалаим 		Ещё не погибла наша надежда,
Надежда, которой две тысячи лет:
Быть свободным народом на своей земле,
Земле Сиона и Иерусалима. 		لم يخسر حتى الآن لدينا الأمل ، الأمل
، والتي لألفي سنة :
نكون شعبا حرا على أرضه،
أرض صهيون، و القدس كذلك.

Примечания

Слова «не погибла наша надежда» являются аллюзией на Иез 37:11: «И сказал Он мне: сын человеческий! кости сии — весь дом Израилев. Вот, они говорят: „иссохли кости наши, и погибла надежда наша, мы оторваны от корня“.»

История появления

Слова

В основе гимна Израиля лежит первая строфа стихотворения «Тикватейну» («Наша надежда»), которое написал выходец из Галиции Нафтали Герц Имбер. Первый набросок стихов был сделан в 1877 году (по другим данным, в 1876 или 1878) в Яссах (Румыния). По одной из версий, эти строки были посвящены созданию поселения Петах-Тиква («Врата надежды») в Палестине. В 1886 году стихотворение было издано в Иерусалиме в сборнике «Утренняя звезда» (ивр. ‏ברקאי‏‎). Полный текст включал 10 строф.

Мелодия

<score vorbis="1"> \relative c' { \tempo 4=60 a8 b c d e4 e f8 e f a e2 d4 d8 d c4 c b8 a b c a4. e8 a b c d e4 e f8 e f a e2 d4 d8 d c4 c b8 a b c a2 a4 a' a a g8 a g f e2 a,4 a' a a g8 a g f e2 g4 g8 g c,4 c d8 e f g e4 d8 c d4 d c c b8 a b c a2 d4 d8 d c4 c d8 e f g e4 d8 c d4 d8 d c4 c b8 a b c a2 }</score>

Шмуэль Коэн (1870—1940), выходец из Унген (Бессарабская губерния), поселившийся в Ришон-ле-Ционе, в 1888 году положил стихи Имбера на молдавскую мелодию. По данным исследователя израильской песни Элиягу Хакоэна, Шмуэль Коэн вспоминал, что он спел текст на мелодию молдавской песни, названной им как «Ойс-ци»[1][2]. Песня, мелодия которой сходна с «Атиквой», называется «Carul cu boi» (повозка с волом), и слова, похожие на «Ойс-ци», содержатся в её припеве[3].

Мелодия этой песни, в свою очередь, восходит к мелодии, известной в Италии с XVI века под названием «Ла Мантована» (La Mantovana), или «Ballo di Mantova». Её автор — итальянский композитор Джузеппино дель Бьядо, в сборнике мадригалов которого она была впервые опубликована около 1600 года с текстом Fuggi, fuggi, fuggi da questo cielo. Позже она была известна в Шотландии как «My Mistress is Prettie», Испании как «Virgen de la Cueva» и на Украине под названием «Катерина Кучерява». Ею же воспользовался Бедржих Сметана в цикле симфонических поэм «Моя Родина» (поэма «Die Moldau/Влтава»).

С другой стороны, немецко-израильский музыковед Петер Эммануэль Градневиц (нем., 1910—2001) в книге «The Music of Israel» (1949 и 1996) утверждает, что Коэн положил «Ха-Тикву» на мотив литургической композиции знаменитого кишинёвского кантора Нисн Белцера (наст. фам. Спивак, 1824—1906)[4], что всё же не исключает молдавского происхождения мелодии.

Официальный статус

Песня приобрела огромную популярность и постепенно стала гимном сионистского движения, исполнялась на съездах и конгрессах. Один из ранних вариантов гимна в ашкеназском произношении можно услышать в исполнении одного из пионеров американской эстрадной музыки Эл Джолсона [www.mtzioncongregation.com/Al_Jolson___Hatikvah____Very_rare_.mp3]. В апреле 1918 года, на благотворительном концерте в Народном доме в Петрограде, Ф. И. Шаляпин вместе с другими еврейскими песнями исполнил «Атикву».

Из-за «чужого» происхождения музыки делались попытки сочинить другой гимн, но популярность «Атиквы» неизменно перевешивала.

После образования государства Израиль «Ха-Тиква» де-факто стала гимном Израиля. Однако официальный статус гимна за «Ха-Тиквой» был закреплён решением кнессета лишь 10 ноября 2004.

Смысл

Атиква выражает надежду еврейского народа о возвращении на землю своих предков, как было предсказано в Ветхом завете. в 70 году н. э. после разрушения Храма Титом еврейский народ был изгнан из Израиля римской армией. На протяжении двух тысяч лет изгнания евреи упоминали о возвращении в Израиль во время [www.ejwiki.org/wiki/Молитва#.D0.9C.D0.BE.D0.BB.D0.B8.D1.82.D0.B2.D0.B0_.D0.B2_.D1.8D.D0.BF.D0.BE.D1.85.D1.83_.D0.92.D1.82.D0.BE.D1.80.D0.BE.D0.B3.D0.BE_.D0.A5.D1.80.D0.B0.D0.BC.D0.B0 ежедневной молитвы], развернувшись к востоку по направлению к Иерусалиму.

Напишите отзыв о статье "Гимн Израиля"

Примечания

  1. ↑ [lib.cet.ac.il/Pages/item.asp?item=8131&kwd=5505 Как «Атиква» стала гимном]
  2. ↑ [berkovich-zametki.com/Nomer45/Yanovskay1.htm Марина Яновская. Наша «Надежда» не сгинет] (иврит)
  3. ↑ См.: [youtube.com/watch?v=adTjy-TIW_Q "Carul cu boi"] на YouTube
  4. ↑ [www.national-anthems.org/anthems/country/ISRAEL Israel National Anthem. Сайт «National Anthems»] (англ.)

Ссылки

</table></td></tr></table>

Отрывок, характеризующий Гимн Израиля

Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Гимн_Израиля&oldid=78685770»

Навигация