Ха Тхи Кау
Поделись знанием:
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
| Ха Тхи Кау Hà Thị Cầu | |
 2001 год | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры |
сам |
Ха Тхи Кау (вьетн. Hà Thị Cầu) — вьетнамская исполнительница традиционных песен в жанре «сам».
Ха Тхи Кау родилась в 1928[К. 1] году в провинции Намдинь в семье исполнителей «сам», и в восемь лет начала обучение пению в этом жанре[1]. В детстве переселилась с семьёй в провинцию Ниньбинь[2]. В 18 лет вышла замуж за покровителя нескольких трупп артистов сам Нгуен Ван Мау (Nguyễn Văn Mậu), став его 18-й женой[3][4]. От него она родила семь детей, из которых четверо умерли от оспы[5]. Через 15 лет Нгуен Ван Мау умер. В старости жила в семье дочери[3]. О финансовой ситуации Ха Тхи Кау говорила:
Бао Дай превратил всех в нищих.Оригинальный текст (вьетн.)Bảo Đại làm hại ăn mày
— Tuổi Trẻ
Была неграмотна, однако помнила наизусть и создала множество новых песен и стихов[1][2][6]. К примеру, первый всплеск популярности Ха Тхи Кау был вызван её песней 1977 года «Следуя за Партией в вечность» (Theo Đảng trọn đời, тхео данг чон дой) собственного сочинения[3][7].
С 1993 года Ха Тхи Кау носила звание «народного мастера» и заслуженной артистки[2]. В 1997 году правительство Вьетнама изучало её пение в рамках программы по сохранению традиционной культуры, носителями которой являются пожилые люди или национальные меньшинства[8]. В 1998 году получила грамоту от радиостанции Голос Вьетнама[2].
Последнее выступление Ха Тхи Кау прошло 4 января 2011 года в ханойском клубе «сам» Сам Ха Тхань (Xẩm Hà Thành), тогда же ей и девяти другим исполнителям сам были вручены почётные грамоты Центра сохранения и распространения национальной культуры[1]. Помимо этого в 2008 году Ха Тхи Кау была удостоена премии имени Дао Тана[vi] за вклад в сохранение народных искусств[2].
В год смерти Ха Тхи Кау вышел фильм «Красный сам» (Xẩm đỏ, сам до) режиссёра Лыонг Динь Зунга (Lương Đình Dũng), созданный в сотрудничестве с ЮНЕСКО[9].
Напишите отзыв о статье "Ха Тхи Кау"
Комментарии
- ↑ Некоторые источники называют годом рождения 1917-й
Примечания
Литература
- То Туан. [vovworld.vn/ru-RU/Портреты-замечат-вьетнамцев/Мастерица-народного-пения-Ха-Тхи-Кау-ушла-из-жизни/142578.vov Мастерица народного пения Ха Тхи Кау ушла из жизни] (рус.). Голос Вьетнама (18 марта 2013). Проверено 30 января 2015.
- Ủy ban khoa học xã hội Việt Nam. [books.google.com/books?id=Dl1uAAAAMAAJ Viet Nam Social Sciences]. — Committee for Social Sciences, 2007. — С. 62.
- [www.thanhniennews.com/entertainment/traditional-vietnamese-singer-dies-at-85-20923.html Traditional Vietnamese singer dies at 85] (англ.). Thanhnhien News (4 March 2013). Проверено 30 января 2015.
- V.Xuan. [www.saigon-gpdaily.com.vn/Culture_Art/2013/3/104302/ Last surviving artisan of Xam singing dies] (англ.). Sài Gòn Giải Phóng (4 March 2013). Проверено 30 января 2015.
- [thethaovanhoa.vn/tin-multimedia/xam-do-n20110802103605863.htm Xẩm đỏ] (вьетн.). Báo Thể Thao (2 августа 2011). Проверено 30 января 2015.
- [giaitri.vnexpress.net/tin-tuc/nhac/lang-nhac/ha-thi-cau-nguoi-hat-xam-cuoi-cung-1882257.html Hà Thị Cầu - người hát xẩm cuối cùng] (вьетн.). Tuổi Trẻ (3 января 2005). Проверено 30 января 2015.
- Huyền Anh, Ngọc Trần. [giaitri.vnexpress.net/tin-tuc/san-khau-my-thuat/nguoi-hat-xam-cuoi-cung-qua-doi-2430728.html 'Người hát xẩm cuối cùng' qua đời] (vn). VnExpress.net (4 марта 2013). Проверено 30 января 2015.
- Ngọc Minh. [www1.thanhnien.com.vn/Vanhoa/2008/1/24/223880.tno Người hát xẩm cuối cùng dừng bước giang hồ] (вьетн.). Thanhnhien (23 января 2008). [web.archive.org/web/20080226183540/www1.thanhnien.com.vn/Vanhoa/2008/1/24/223880.tno Архивировано из первоисточника 26 февраля 2008].
- [ngoisao.vn/hau-truong/chuyen-lang-sao/vinh-biet-nghe-nhan-hat-xam-ha-thi-cau-95633.htm Vĩnh biệt nghệ nhân hát xẩm Hà Thị Cầu] (вьетн.). Ngôi sao (4 марта 2013). Проверено 30 января 2015.
- Phương Trịnh. [phunutoday.vn/sao-viet/tra-ngoc-hang-tien-phong-hoc-hat-xam-10467.html Trà Ngọc Hằng tiên phong học hát xẩm] (вьетн.). Phụ nữ (10 января 2012). Проверено 30 января 2015.
- Trần Lê. [vtc.vn/vinh-biet-bau-vat-dan-gian-nghe-nhan-xam-ha-thi-cau.13.368835.htm Vĩnh biệt báu vật dân gian, nghệ nhân xẩm Hà Thị Cầu] (вьетн.). VTC News (3 марта 2013). Проверено 30 января 2015.
Отрывок, характеризующий Ха Тхи Кау
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
