Хвалынская культура
| Хвалынская культура энеолит | ||||
| Географический регион | ||||
|---|---|---|---|---|
| Датировка | ||||
| Преемственность: | ||||
| ||||
Хвалы́нская культу́ра (называемая также протокурганной) — энеолитическая археологическая культура Северного Кавказа и Среднего Поволжья V-IV тыс. до н. э. Название получила по месту первых находок — близ города Хвалынск Саратовской области. Сложилась на основе самарской культуры[1], но в значительно более широком ареале — от Саратова на севере до Азовского моря на юго-западе и реки Урал на юго-востоке. Близка среднестоговской культуре и иногда выделяется вместе с ней в единую общность. Считается, что хвалынская культура либо возникла в результате переселения части среднестоговского населения на восток из-за аридизации климата[2], либо была создана носителями кельтеминарской культуры[3]. В дальнейшем эволюционировала в ямную культуру и оказала влияние на ботайскую культуру Казахстана[4]. Представители хвалынской культуры уже были знакомы с основами обработки металлов (медь). Основные занятия населения — скотоводство и коневодство. Вспомогательную роль играли охота, рыболовство и собирательство.
Содержание
Антропологический облик
Могильники хвалынской культуры представлены долихокранными, умеренно широколицыми (мезокефалия) европеоидами[5] Население относилось к понтийскому типу европеоидной расы[6].
Генетика
У представителей хвалынской культуры, живших 6700 лет назад, были обнаружены Y-хромосомные гаплогруппы R1b1, R1a1, Q1a и митохондриальные гаплогруппы H2a1, U5a1i, U4a2 или U4d[7].
Поселения и артефакты
Могильник под Хвалынском на пространстве 30×26 м содержало 158 скелетов преимущественно в индивидуальных погребениях, реже от 2 до 5 тел в одной могиле. Покойных укладывали на спине с согнутыми коленями. Над двенадцатью погребениями были возведены небольшие каменные насыпи. Как и погребения самарской культуры, могилы хвалынской культуры нередко содержат останки лошадей, овец и крупного рогатого скота.
Могильник под городом Нальчик на Северном Кавказе содержал 121 погребение. Тела также уложены лицом вверх и с согнутыми коленями. При погребении использовали охру и каменные плиты. Кроме того, весь могильник был закрыт курганом.
Судя по найденным в могилах предметам, в хвалынском обществе имело место социальное расслоение, так как одни могилы заметно богаче других. Тем не менее, специфических знаков отличия вождей не найдено, в то время как курганы более поздней эпохи предназначались исключительно для вождей и их окружения. Накопление материальных богатств коррелирует с ростом населения и территориальной экспансией.
Если в погребениях самарской культуры металлические изделия не найдены, то в хвалынских могилах обнаружены медные украшения в виде колец. Другие украшения представлены перламутровыми бусами, браслетами из камня и кости, а также зубами животных, кабанов, медведей, волков, оленей и пр. Оружие остается каменным, но достигает высшего качества изготовления. На керамике заметны следы веревок и шерстяной ткани.
В Самарской, Оренбургской и Саратовской областях были обнаружены погребения, относящиеся к хвалынской культуре. Были исследованы два грунтовых могильника на севере Саратовской области близ г. Хвалынск. Это Хвалынский I и Хвалынский II. В Саратовской области так же изучен Хлоповский могильник. В Самарской области к хвалынской культуре относится Криволучское погребение на р. Чагре. А в Оренбургской области Ивановский могильник на правом берегу р. Ток, левого притока р. Самара (Васильев, 2003)
Кроме погребений так же известны и поселения, относящиеся к хвалынской культуре. В Оренбургской области хвалынская керамика встречена на Ивановской и Турганикской стоянках (Моргунова, 1989). В Самарской области на р. Сок, правом притоке р. Волга, было исследовано Гундоровское поселение. Материалы хвалынской культуры были найдены так же на стоянке Лебяжинка I . В Астраханской области была обнаружена и раскопана серия хвалынских памятников — стоянок и могильников. Это Кара-Худук, Каиршак VI , Комбак-тэ, Тау-тюбе, Северный Букей и др. Материалы, связанные с хвалынской культурой были обнаружены так же в Восточном Прикаспии на полуострове Мангышлак. В Волгоградской области хвалынская керамика была обнаружена на стоянке Кумыска на р. Торгун (Васильев, 2003). В Пензенской области, хвалынские материалы были обнаружены и исследованы В. В. Ставицким на стоянке Труево I на верхней Суре (Ставицкий 2001). [8]
Археологическая преемственность
Многое говорит о родстве хвалынской культуры с древнеямной культурно-исторической общностью – в частности, скорченность покойников, охра, круглодонность сосудов, а также черепа и кости коров, реконструируемые как шкуры, положенные в могилу целиком вместе с ногами и головой. [9]
Напишите отзыв о статье "Хвалынская культура"
Примечания
- ↑ [newciv.relarn.ru/work/2-41/library/samleto/texts1/text1.htm Древности Самарского края]
- ↑ Л. С. Клейн Древние миграции и происхождение индоевропейских народов. СПб., 2007, с. 95.
- ↑ Сверчков Л. М. Тохары. Древние индоевропейцы в Центральной Азии. Ташкент, 2011.
- ↑ [kazhistory.ru/index.php?newsid=11 История Казахстана]
- ↑ [www.povolzie.archeologia.ru/19.htm ПАЛЕОАНТРОПОЛОГИЯ ВОЛГО-УРАЛЬСКОГО РЕГИОНА ЭПОХИ НЕОЛИТА-ЭНЕОЛИТА]
- ↑ Трофимова Т. А. Этногенез татар Среднего Поволжья в свете данных антропологии. // Происхождение казанских татар. — Казань, 1948. — C. 58—59.
- ↑ [www.biorxiv.org/content/early/2015/10/10/016477.abstract?%3Fcollection= Iain Mathieson et al. Eight thousand years of natural selection in Europe, 2015]
- ↑ [археология-россии.рф/%D0%A2%D0%B5%D1%80%D1%80%D0%B8%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F-%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F-%D0%B8-%D0%BF%D1%80%D0%BE%D0%B8%D1%81%D1%85%D0%BE%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5-%D1%85%D0%B2%D0%B0%D0%BB%D1%8B%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9-%D0%BA%D1%83%D0%BB%D1%8C%D1%82%D1%83%D1%80%D1%8B-1.html К вопросу о территории распространения и происхождении хвалынской культуры]
- ↑ Клейн Л.С. Древние миграции и происхождение индоевропейских народов. СПб., 2007, сс. 94-95.
Литература
- Мариупольская культурно-историческая область // БРЭ. Т.19. М., 2012.
- Михайловское поселение // БРЭ. Т.20. М.,2012.
- Клейн Л.С. Древние миграции и происхождение индоевропейских народов. СПб., 2007.
Ссылки
- [www.povolzie.archeologia.ru/17.htm Развитый энеолит]
- J. P. Mallory, «Khvalynsk Culture», Encyclopedia of Indo-European Culture, Fitzroy Dearborn, 1997.
- Marija Gimbutas, «The Civilization of the Goddess», HarperSanFrancisco, 1991, ISBN 0-06-250368-5 or ISBN 0-06-250337-5
- [webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:3OVMPCCPKfAJ:www.csen.org/BAR%2520Book/04%2520Part%25203.%2520Bronze.Int.pdf+khvalynsk+culture+-wikipedia+-kibbutzim&hl=en&lr=lang_en Bronze Age Textiles of the Caspian Sea Maritime Steppes]
Отрывок, характеризующий Хвалынская культура
Берг покраснел и улыбнулся.– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.
