Хван, Сергей Григорьевич
Сергей Григорьевич Хван | |
Род деятельности: |
сельское хозяйство |
---|---|
Место рождения: | |
Супруга: |
Шин Ок Сун |
Дети: |
Алла, Виктор, Борис, Людмила, Виталий, Валерий, Лариса, Евгений, Владислав |
Награды и премии: |
Сергей Григорьевич Хван (1914 год, село Ново-Киевское, Приморская область — 1983[1], Алма-Ата) — колхозник, Герой Социалистического Труда (1957).
Содержание
Биография
Родился в 1914 году в селе Ново-Киевское Приморской области (ныне — Краскино в Хасанском районе, Приморский край). В 1931 году вступил в колхоз имени Морфлота. Позднее работал в колхозе «Дальний Восток». Во время депортации корейцев был выслан в Южно-Казахстанскую область Казахской ССР.
В 1944 году назначен председателем колхоза «Путь к коммунизму» Ильичёвского района Талды-Курганской области. Вывел это предприятие в число передовых хозяйств. За эффективное руководство был награждён орденом Ленина и орденом Трудового Красного Знамени.
В 1950 году колхоз переехал в Южно-Казахстанскую область и стал заниматься выращиванием хлопка. В первый год освоения новых земель колхоз получил по 26 центнеров хлопка-сырца с каждого гектара. В 1952 году урожайность хлопка составила 26 центнеров с гектара. В 1956 году урожайность достигла 41 ц/га. За эффективное управление колхозом Сергей Хван был удостоен в 1957 году звания Героя Социалистического Труда.
С 1961 года управляющий Алма-Атинским плодово-ягодным комбинатом и председатель колхоза «Заря коммунизма» Талды-Курганской области. С 1966 года директор рисоводческого совхоза «Бах-Бахтинский» Алма-Атинской области.
Награды
- Герой Социалистического Труда — указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июня 1957 года;
- дважды Орден Ленина;
- Орден Трудового Красного Знамени.
Напишите отзыв о статье "Хван, Сергей Григорьевич"
Примечания
- ↑ [www.bakanas.kz/kz/history.php Мемлекеттік тіл — ұлтымыздың басты құндылығы]
Литература
- ҚазССР. Қысқаша энциклопедия, 2-том. Алматы — 1987.
Ссылки
- [www.darvblago.ru/826.php Биография]
Отрывок, характеризующий Хван, Сергей Григорьевич
– Нисколько, – сказал князь Андрей.– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».