Хваршины
| Самоназвание |
хваршал, акьильза, акьильхъо |
|---|---|
| Численность и ареал | |
|
| |
| Язык | |
| Религия | |
| Входит в | |
| Родственные народы | |
Хваршины (самоназвание — акьильза, атлилько) — этническая группа аварцев[3][4]. Относится к цезской группе народов. Численность — 12 тыс. человек. Все переписи населения включали их в состав аварцев. Говорят на хваршинском языке с небольшими диалектными особенностями в каждом селе. Распространены также аварский, русский, тиндинский языки. Письменность: на основе арабской графики с конца XVIII - начала XIX века, на основе русской графики на аварском языке - с 1930-х годов XX века. Верующие - мусульмане-сунниты.
Содержание
Расселение
Живут в Дагестане, в юго-восточной части высокогорного Цумадинского района, вдоль ущелья, образованного рекой Хваршинка, притоком реки Андийское Койсу, в селах Цумадинского района (Хварши, Хонох, Верхнее и Нижнее Инхоквари, Квантлада, Сантлада, Хвайни) и в Хасавюртовском районе (Первомайское, Октябрьское и частично Муцалаул). Около 70% хваршинов живёт на равнине - в Хасавюртовском и Кизилюртовском районах.
История
Предполагается, что с древнейших времён до позднего средневековья хваршины входили в состав военно-политического союза Дидо. Впоследствии ненадолго вошли в состав общества Богоз (Тинди). К началу XIX века отделились, образовав Хваршинский союз сельских обществ (общество Хварши). После реформ 60-х годов XIX века вошли в состав Тиндальского наибства. В 1944 году были принудительно переселены в Веденский район Чечни. В 1957 году часть вернулась в полуразрушенные селения, часть переехала в равнинные районы Дагестана.
Занятия и традиции
Основное занятие хваршинов - яйлажное скотоводство, главным образом - овцеводство. Существовало богарное плужное земледелие на склонах гор. Пахотное орудие - древнейший горский плуг - баруц. Сеяли ячмень, пшеницу, рожь, просо. Из технических культур выращивали лён-кудряш, из овощных - тыкву, морковь. Промыслы - производство сукна и особых ворсистых одеял (цахъала), паласов, вязание шерстяных носков, сапог, валяние войлока, изготовление деревянной мебели, кухонной утвари, долблёных бочек и ульев. Получили развитие пчеловодство, бортничество и охота. В связи с тем, что существуют проблемы занятости мужского населения, хваршины уезжают на сезонные работы в другие районы Дагестана (в основном в ногайские степи для сбора репчатого лука и возделывания бахчевых культур). В послевоенные годы получило развитие садоводство.
Помимо мусульманских праздников праздновались также самый короткий день года (День безделья), праздник середины зимы (в начале февраля), первой борозды, окончания сбора урожая и др. Проводились обряды вызывания дождя и солнца. Устное народное творчество двуязычно: пословицы, поговорки, загадки, мифы, легенды, сказки, песни, плачи и др. передавались на хваршинском и аварском языках. Издавна почти в каждом селении были образованные люди, которые свободно владели арабским языком. Сохранились домусульманские верования, связанные с тотемизмом, культом предков, обожествлением объектов природы и её сил, демонологические представления.
Традиционные поселения
Селения хваршинов представляли собой общины-джамаат, управлявшиеся сельским сходом, старейшинами, духовным главой (дибир), исполнителями, глашатаем, с 60-х годов XIX века - старшиной. Семьи, имевшие общего предка по мужской линии, составляли тухум, предпочтительно эндогамный, были связаны взаимопомощью. Семья - малая. Существовали левират, сорорат. Развиты были обряды сватовства, обычай умыкания в различных разновидностях (уводом, прикосновением, снятием платка с головы и т.п.). Большую роль играли гостеприимство, куначество, обычаи взаимопомощи и кровной мести.
Сёла хваршинов располагались на естественно укреплённых местах. На подступах к селу Хварши сохранились четыре сторожевые башни. Жилища - прямоугольные, в осном двухэтажные, каменные, с турлучными внутренними стенами и с открытыми лоджиями на втором этаже. Первый этаж - хлев, второй - жилой, имевший жилую и "нарядную" комнаты, крыши плоские, земляные. Функцию двора часто выполняла крыша нижерасположенного дома. К дому примыкали деревянные пристройки (бокьис гIачIнаба) для хранения продуктов.
Национальный костюм
Для шитья одежды до XIX века использовали в основном местные материалы (сукно, овчину, войлок); с XIX века проникли из России дешёвые фабричные ткани.
Мужской костюм
Мужской костюм состоял из рубахи (гуд), штанов, распашного бешмета, черкески; в зимнее время надевались разновидности овчинных шуб (къочора), овчинные куртки (кIойту хабачи), войлочные накидки (бутнус къочора); популярны были и андийские бурки. Головным убором служили белые или чёрные овчинные папахи нескольких типов: конусообразные, цилиндрические, с начала XX века - в виде перевёрнутой трапеции с белым суконным дном. Наиболее распространённой обувью были шерстяные вязаные сапоги с войлочной простёганной подошвой и усечённым носком, орнамент - мелкий тёмный рисунок по белому полю. Бытовали также войлочные сапоги (зунгеба), полуботы из сыромятной кожи (хъурхель), чувяки (мугуры), кожаные полусапожки (уйлятIу), а также обувь с деревянной подошвой и кожаным верхом без задников (хъваркинеба). Украшением костюма служил кожаный ремень с серебряными бляшками, на котором справа висели пистолет (тапанча) и серебряная коробочка (гъутугъ) с нутряным жиром для смазывания рук, слева - кинжал. На большом пальце правой руки носили серебряную печатку, на запястье мужчины и женщины обязательно носили браслет из чёрного войлока. Голову мужчины брили наголо, отпускали усы, женатые мужчины - небольшие бороды.
Женский костюм
Одним из основных элементов женского костюма было платье-рубаха туникообразного покроя с боковыми клиньями, прямыми вшивными рукавами без ластовиц и разрезом на груди. С конца XIX века молодые женщины надевали поверх платье на кокетке, а девушки - отрезное платье, присборенное или в складку. Обязательным для всех видов платья остался (у пожилых женщин - и в наше время) красный трёхметровый кушак, подпоясанный в два оборота; концы его опускались спереди или сбоку. Зимой носили овчинные шубы: хуну (напоминало туникообразное платье, но было распашным и подвязывалось красным кушаком) и кIалакIач (шуба-накидка с ложными рукавами, ‘уже и короче мужской). Вторым основным элементом женской одежды были штаны - прямые и очень широкие за счёт квадратного клина в верхней части. Штаны стягивались на бёдрах узким гашником, связанным из шерстяных ниток; концы гашника украшались кисточками. Низ штанин обязательно украшался тремя полосками грубого шёлка зелёного, красного и чёрного цветов. В тёплое время года штаны носили навыпуск, зимой заправляли в обувь. В качестве головных уборов бытовали два вида чухту и платок. Первый вид чухту - чепец, сшитый из однотонной яркой материи в сборку на лбу, с кожаной планочкой на темени для удержания височных колец в виде спирали из серебряной проволоки. Удлинённая часть сзади не зашивалась, а свисала как фата. У молодых женщин с XIX века имело распространение чухту-накосник с чепцом из материала тёмных тонов, по низу отделанный широкой красной полосой. Поверх чухту носили квадратный платок (4х4 м) из сукна (позже - из бязи). Женская обувь отличалась от мужской только декором и длиной голенищ. В конце XIX века получили распространение сафьяновые сапожки с трапециевидным невысоким каблуком. Низ голенища отделывался цветной шёлковой строчкой. Носок и задник украшали серебряными монетами.
Девочкам заплетали волосы в несколько косичек, девушки - в две косы, взрослые женщины часто сбривали волосы на затылке, а пожилые оставляли только чуб.
Украшением для женщин служили серебряные монеты (ими обшивали ворот, подол и рукава платья), нагрудник "титино". Носили также пластинчатые ожерелья, браслеты, серьги, кольца, деревянные, коралловые и янтарные бусы.
Традиционная пища
Пища мучная и мясо-молочная: основные блюда — хинкал, дискообразной формы диаметром 10—12 см, пресные чуреки, комки густого теста-гуд из толокна (муки из жареного ячменя), сдобный хлеб, молочные, мясные и зелёные супы, пироги с творогом, зеленью, мясом и др., вареники и курзе с такой же начинкой. Были распространены густые компоты из лесных фруктов и ягод, травяные отвары, злаковые хмельные напитки.
Напишите отзыв о статье "Хваршины"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.perepis2002.ru/content.html?id=11&docid=10715289081463 Всероссийская перепись населения 2002 года]. Проверено 24 декабря 2009. [www.webcitation.org/616BvJEEv Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- ↑ [president.e-dag.ru/map/15/ Цумадинский район]
- ↑ Северный Кавказ. Академия Наук СССР. Институт географии. 1957. 507 с.
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_nac_10.php Всероссийская перепись населения 2010 г. Национальный состав населения Российской Федерации]. «Демоскоп». [www.webcitation.org/683aGZggq Архивировано из первоисточника 31 мая 2012].
Ссылки
- [www.narodru.ru/peoples1288.html]
| ||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Хваршины
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
