Хватов, Василий Васильевич

Василий Хватов
Полное имя	Василий Васильевич Хватов
Дата рождения	29 июня (11 июля) 1891(1891-07-11)
Место рождения	д. Любава, Рязанская губерния, Российская империя
Дата смерти	5 апреля 1975(1975-04-05) (83 года)
Место смерти	Москва, СССР
Страна	Российская империя Российская империя СССР СССР
Профессии	дирижёр, композитор, педагог
Инструменты	балалайка
Коллективы	ГАРНХ имени М. Е. Пятницкого
Награды

Василий Васильевич Хва́тов (1891—1975) — советский дирижёр и композитор. Народный артист РСФСР (1957). Лауреат Сталинской премии первой степени (1952). Член КПСС с 1952 года.

Биография

В. В. Хватов родился 29 июня (11 июля) 1891 года в деревне Любава (ныне Рязанская область). В 1921—1923 годах учился в Ростовской консерватории по классу балалайки. С 1911 года артист ОРНИ под руководством Н. И. Привалова (Санкт-Петербург), с 1926 года руководитель музыкальных коллективов художественной самодеятельности в Москве, с 1932 года солист ансамбля народных инструментов Всесоюзного радио, с 1936 года — ГАРНХ имени М. Е. Пятницкого (в 1938—1958 годах дирижёр и руководитель оркестра народных инструментов хора). Автор произведений для оркестра русских народных инструментов, сочинений для балалайки с оркестром. Обработал для оркестра ряд русских народных песен и плясок. Вёл педагогическую деятельность в оркестре. Составитель сборника «Воспоминания о В. Г. Захарове» (1967).

В. В. Хватов умер 5 апреля 1975 года. Похоронен в Москве на Хованском кладбище.

Награды и премии

• заслуженный деятель искусств РСФСР (1949)
• народный артист РСФСР (1957)
• Сталинская премия первой степени (1952) — за концертно-исполнительскую деятельность всоставе ГАРНХ имени М. Е. Пятницкого
• орден Трудового Красного Знамени (11.1.1944) — за заслуги в деле пропаганды русской народной песни
• медали

Отрывок, характеризующий Хватов, Василий Васильевич

– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.