Хвостенко, Алексей Львович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Алексей Львович Хвостенко
Имя при рождении:

Алексей Львович Хвостенко

Псевдонимы:

Хвост

Дата рождения:

14 ноября 1940(1940-11-14)

Место рождения:

Свердловск

Дата смерти:

30 ноября 2004(2004-11-30) (64 года)

Место смерти:

Москва, Россия

Гражданство:

СССР СССРФранция Франция Россия Россия

Род деятельности:

поэт, музыкант, художник

Годы творчества:

1960-е2000-е

Направление:

авангардная музыка, рок

Язык произведений:

русский

[www.khvost.com/ khvost.com]
[lib.ru/KSP/hwost.txt Произведения на сайте Lib.ru]

Алексе́й Льво́вич Хвосте́нко, он же Хвост (14 ноября 1940, Свердловск — 30 ноября 2004, Москва) — советский поэт-авангардист, автор песен, художник. Сочинил более 100 песен и несколько пьес в соавторстве с Анри Волохонским (под общим псевдонимом А. Х. В.).





Биография

Алексей Хвостенко родился 14 ноября 1940 в Свердловске. Его дед, Василий Васильевич Хвостенко, ещё до революции перебрался в Англию. После возвращения в Советскую Россию был расстрелян. Отец Алексея — переводчик Лев Васильевич Хвостенко (1915—1959). Мать — Ирина Ивановна Хвостенко (Бояркина) (1916—1987), бросила Льва Васильевича в 1946 году, когда Алексею было шесть лет, и отец с сыном переехали в Ленинград. Жена — Елена Максимовна Хвостенко (род. 1948), пианистка. Дочь — Анна Алексеевна Хвостенко (род. 1973), певица, сотрудничает с Леонидом Федоровым[1].

С детства жил в Ленинграде. Учился в Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии.

В 1963 г. создал литературную группу «Верпа» (Анри Волохонский, Гаррик Восков, Кари Унксова). Девиз «Верпы» взят из «Телемского Аббатства» Рабле: «Каждый делает, что хочет».

В 1965 г. опубликовал в самиздате свою первую книгу «Подозритель». С 1966 г. входит в содружество хеленуктов.

В 1968 г. Хвостенко переезжает в Москву, становясь активным деятелем столичного художественного андеграунда. Создает минималистскую поэму «Я живу в Измайловском зверинце». Пишет картины, сочиняет и подпольно публикует стихи и песни. В сотрудничестве с А.Волохонским создал и исполнял ряд песен, ставших известными.

Эмиграция

В 1977 г. Хвостенко эмигрирует во Францию, где вместе с Владимиром Марамзиным начинает издавать журнал «Эхо». В 1989 г. снимается вместе с группой «Митьки» в фильме «Митьки в Париже». Вместе с Владимиром Толстым, Константином Кедровым и Игорем Холиным участвует в фестивале авангарда в Тарасконе (сб. «Транстарасконщина» Вивризм Париж, 1989). В 1991 г. в Москве и в Париже выходит сборник «Чёрный квадрат» (Константин Кедров, Генрих Сапгир, Алексей Хвостенко, Слава Лён; с предисловием К. Кедрова).

Был знаком и дружен со многими талантливыми людьми, поэтами, артистами, музыкантами и писателями, живущими в Париже, среди них такие как Иосиф Бродский, Анри Волохонский, Владимир Аллой, Виталий Амурский, Жанна Астер и другие. Ставил перформансы, выступал с концертами. В Лондоне в 1981-м году Алексей Хвостенко записал альбом «Последняя малина», запись прошла с двумя парижскими цыганами: Паскалем де Люшеком и Андреем Шестопаловым.

Возвращение в Россию

С середины 1990-х выступает с концертами и выпускает альбомы в России. В частности, записал несколько альбомов с группой «АукцЫон».

В апреле 2004 получает российский паспорт и российское гражданство, возвращается в Россию.

Алексей Хвостенко умер 30 ноября 2004 года в московской больнице № 61. Похоронен под Москвой, на Перепечинском кладбище (19 участок, могила 7525).

Песни

Большинство известных песен Хвостенко — это положенные им на музыку стихи его друга, ленинградского поэта Анри Волохонского. Из них наиболее известны — «Моя любимая» (1965), «Страшный суд» (1965), песня «Орландина» (1970), написанная по мотивам «Истории Тибальда де ла Жакьера»[2] , главы из романа Яна Потоцкого «Рукопись, найденная в Сарагосе».

Другая известная его песня — «Город золотой» на слова Анри Волохонского на музыку Владимира Вавилова, прозвучавшей затем в исполнении Бориса Гребенщикова в фильме С. Соловьёва «Асса».

Дискография

Напишите отзыв о статье "Хвостенко, Алексей Львович"

Примечания

  1. [www.vekperevoda.com/1900/hvostenko.htm Лев Хвостенко] на сайте «Век перевода»
  2. www.helsinki.fi/venaja/e-materiaali/mosaiikki/fi1/ss1/liite5_stas1.htm
  3. [www.auctyon.ru/museum/lenia/hvost.htm Сольные работы Алексея Хвостенко, в которых принимал участие Леонид Федоров]
  4. [magazines.russ.ru/nlo/2005/72/hv18.html Алексей Хвостенко «Никакое трагическое мироощущение мне не присуще…» Последнее интервью. 22 ноября 2004 г.]
  5. [www.bomba-piter.ru/rus/album.phtml?id=24651 Издан компанией Бомба-Питер]
  6. [www.ozon.ru/context/detail/id/2725042/ Информация об альбоме]

Литература

  • А. С. Алексеев. Кто есть кто в российской рок-музыке. — М. : АСТ : Астрель : Харвест, 2009. — С. 506, 507. — ISBN 978-5-17-048654-0 (АСТ). — ISBN 978-5-271-24160-4 (Астрель). — ISBN 978-985-16-7343-4 (Харвест).</span>
  • Константин Кедров «Алексей Хвостенко — поэт свободы» Известия № 283. 28 ноября 1991 г. [www.stihi.ru/2009/11/29/166]
  • Константин Кедров «Вино свободы и город золотой» Русский курьер 2 июля 2004 г. [www.stihi.ru/2009/11/29/222]
  • Константин Кедров «Хвост кометы» Русский курьер 6 декабря 2004 г. [www.stihi.ru/2009/11/29/275]
  • Константин Кедров «Моцарт с гитарой» — в книгах: «Метеметафора» М., 1999; «Ангелическая по-этика» М., 2002.
  • Никольская Т. Л. Круг Алексея Хвостенко // Никольская Т. Л. Авангард и окрестности. СПб., 2002. С.274-282.

Ссылки

  • [www.khvost.com/ Официальный сайт Алексея Хвостенко]
  • [symposion.narod.ru Alexey Khvostenko Paris -Piter-Symposion]
  • [lib.ru/KSP/hwost.txt Хвостенко, Алексей Львович] в библиотеке Максима Мошкова
  • [lib.userline.ru/samizdat/24110 Друг ДООСа Алексей Хвостенко]
  • [www.youtube.com/watch?v=GwZMvNQgZ1w&feature=related «Алексей Хвостенко. Культурный слой»]
  • [lib.userline.ru/samizdat/24110?page=4 Кира Сапгир «Памяти Алексея Хвостенко»]
  • [www.echo.msk.ru/guests/7083/ Интервью радио «Эхо Москвы», 04 Апреля 2004]
  • [www.leonidfedorov.ru/hvost.htm Страница об Алексее Хвостенко на сайте Леонида Федорова]
  •  (англ.) [intranslation.brooklynrail.org/russian/the-suspector ПОДОЗРИТЕЛЬ, в английском переводе]

Отрывок, характеризующий Хвостенко, Алексей Львович

– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.