Хвыля, Александр Леопольдович

Александр Хвыля
Имя при рождении:	Александр Леопольдович Брессем
Место рождения:	c. Александро-Шультино (Екатеринославская губерния, Российская империя)
Профессия:	актёр театра и кино
Направление:	социалистический реализм
Награды:

Алекса́ндр Леопо́льдович Хвы́ля (настоящая фамилия — Брессем; 1905—1976) — советский актёр театра и кино. Лауреат Сталинской премии третьей степени (1950). Народный артист РСФСР (1963). Член КПСС с 1955 года.

Биография

Родился 2 (15) июля 1905 год в селе Александро-Шультино (ныне Константиновский район, Донецкая область) в украинской семье со шведскими корнями.

В 1922 году окончил драматическую студию им. В. В. Воровского и стал актёром Харьковского театра имени Т. Г. Шевченко.

С 1941 года работал на разных киностудиях страны. С 1946 года — актёр Театра-студии киноактёра.

Александр Хвыля снимался в фильме Сергея Герасимова «Молодая гвардия», исполнял роль Шульги, но сцены с его участием из фильма вырезали.

В течение многих лет был самым главным Дедом Морозом страны, выступая в этой роли на ёлке в Кремле.

Умер 17 октября 1976 года. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

Признание и награды

• Орден Красной Звезды (14 апреля 1944)
• Заслуженный артист РСФСР (17 марта 1945)
• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1945)
• Сталинская премия третьей степени (1950) — за исполнение роли Секретаря обкома в фильме «Константин Заслонов» (1949).
• Орден Трудового Красного Знамени (6 марта 1950)
• Народный артист РСФСР (23 октября 1963)
• Орден Трудового Красного Знамени (4 ноября 1967)
• Медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» (1970)
• Орден «Знак Почёта» (12 апреля 1974)

Творчество

Роли в театре

1. «Диктатура» И. Микитенко — Гусак
2. «Гибель эскадры» А. Корнейчука — Балтиец
3. «Гроза» А. Островского — Кудряш

Фильмография

1. 1932 — Иван — военный оратор
2. 1938 — Кармелюк — Устим Кармелюк
3. 1939 — Щорс — Савка Троян
4. 1941 — Суворов
5. 1941 — Богдан Хмельницкий — Кобзарь
6. 1941 — Первая Конная — Семён Будённый
7. 1941 — Мать
8. 1941 — Боевой киносборник № 8 — комендант обер лейтенант Фишер
9. 1942 — Александр Пархоменко — Александр Пархоменко
10. 1942 — Музыкальный киносборник
11. 1942 — Дорога к звёздам — Елисеев, полковник
12. 1942 — Непобедимые
13. 1942 — Оборона Царицына — Семён Будённый
14. 1943 — Пропавший без вести
15. 1945 — Пятнадцатилетний капитан — Гуль, капитан
16. 1946 — Клятва — Семён Будённый
17. 1948 — Красный галстук — Вишняков, директор завода
18. 1948 — Три встречи — Ходоров
19. 1949 — Константин Заслонов — секретарь ОБКОМА
20. 1949 — Кубанские казаки — Денис Степанович Корень, районный руководитель
21. 1950 — Далеко от Москвы — Писарев, уполномоченный Комитета обороны и секретарь крайкома партии в Рубежанске (нет в титрах)
22. 1951 — Тарас Шевченко — пан Барабаш
23. 1952 — Майская ночь, или Утопленница — Голова
24. 1954 — Тревожная молодость — петлюровский сотник
25. 1954 — Об этом забывать нельзя — Коршун
26. 1955 — Вольница
27. 1956 — На подмостках сцены — актёр-жрец
28. 1957 — Конец Чирвы-Козыря — Андрей Чирва, кулак
29. 1958 — Над Тиссой — Громада, генерал погранвойск
30. 1958 — Мальчики — Тарас Бульба
31. 1958 — Гроза над полями
32. 1959 — Годы молодые — Днепров-Задунайский
33. 1959 — Марья-искусница — Мудрец-молчальник
34. 1960 — Секретарь обкома
35. 1960 — Воскресение — Пётр Баклашов, купец второй гильдии, присяжный
36. 1961 — Битва в пути — Рославлев
37. 1961 — Вечера на хуторе близ Диканьки — Чуб, казак
38. 1961 — Алые паруса — Меннерс старший
39. 1962 — Королева бензоколонки — священник, пассажир автобуса
40. 1962 — Как рождаются тосты — Дмитрий Петрович, директор треста
41. 1963 — Королевство Кривых Зеркал — королевский обер-повар
42. 1963 — Мандат
43. 1964 — Морозко — Морозко
44. 1968 — Огонь, вода и… медные трубы — оборотень Плешивый, слуга Кащея
45. 1968 — Бриллиантовая рука — Борис Савельевич, метрдотель в ресторане «Плакучая ива», сообщник контрабандистов
46. 1968 — Братья Карамазовы — отец Ферапонт
47. 1969 — Варвара-краса, длинная коса — герцог де ля Бык, пират
48. 1971 — 12 стульев — Вакханюк, хозяин лавки
49. 1972 — Золотые рога — Ветер Ветрович
50. 1972 — Зимородок — Стройло
51. 1973 — До последней минуты — Гавриил Костельник
52. 1973 — Человек в штатском
53. 1973—1976 — Старая крепость — Василий Гаврилович Науменко
54. 1975 — Семья Ивановых

Озвучивание мультфильмов

1. 1963 — Дочь солнца
2. 1963 — Сказка о старом кедре

Ссылки

• [akter.kulichki.com/publ/hvylya.htm Александр Хвыля на kulichki.com]
• [a-tremasov.ru/xvylya-aleksandr-leopoldovich Александр Хвыля в Авторском проекте Алексея Тремасова]

Отрывок, характеризующий Хвыля, Александр Леопольдович

– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.


Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.