Хебе
Хебе | |||||||||||||||||
Научная классификация | |||||||||||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||
Международное научное название | |||||||||||||||||
|
Хебе (лат. Hebe) — род семейства Подорожниковые. Представители рода встречаются в Новой Зеландии, острове Рапа-Ити (Французская Полинезия), Фолклендских островах и в Южной Америке. Включает в себя свыше 100 видов и подвидов. Является крупнейшим родом растений в Новой Зеландии (на территории страны произрастают все виды хебе, кроме H. rapensis, являющегося эндемиком острова Рапа)[2]. Род назван в честь Гебы, богини юности в древнегреческой мифологии.
Классификация
Род Хебе был выделен в 1921 году. До этого представители рода включались в состав рода Вероника[2].
Биологическое описание
Хебе — кустарник (изредка дерево высотой до 7 м) с крестообразно расположенными вечнозелёными листьями[3]. Цветок совершенный. Венчик обычно состоит из четырёх лепестков. Количество тычинок — две. Цветки голубого, пурпурного или белого цвета. Собраны в кистевидные соцветия[3].
Растения этого рода встречаются на морском побережье, а также на альпийских лугах.
Виды
Род насчитывает свыше 100 видов и подвидов. Некоторые из них:
Напишите отзыв о статье "Хебе"
Примечания
- ↑ Об условности указания класса двудольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Двудольные».
- ↑ 1 2 Lawrence James Metcalf. Hebes: a guide to species, hybrids, and allied genera. — Timber Press, 2006. — P. 13. — 260 p. — ISBN 9780881927733.
- ↑ 1 2 Белоусова Л. С., Денисова Л. В. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/belousova1983_redk_rast_mira.djvu Редкие растения мира]. — М.: "Лесная промышленность", 1983. — С. 311. — 344 с.
Это заготовка статьи по ботанике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Хебе
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.