Погром в Хевроне
| Погром в Хевроне |
Еврейский погром в Хевроне прошёл 24 августа 1929 года в ходе арабских волнений 1929 года в мандатной Палестине. В результате погрома 67 евреев, проживавших в Хевроне, были убиты, а остальные изгнаны или бежали из города.
Содержание
Исторический фон
Еврейская община в Хевроне существовала с библейских времён. Город неоднократно упоминается в Ветхом Завете; исследователи, в частности, отождествляют его с местом, где поселился Авраам в Земле Обетованной. В Хевроне, согласно иудейской и мусульманской традиции, похоронены праотцы еврейского народа Авраам, Исаак и Яков с жёнами, а сам город является одним из четырёх, священных для иудаизма. Хеврон семь лет пробыл столицей царства Давида до переноса её в Иерусалим. Евреи продолжали жить в Хевроне и после Вавилонского пленения, и после восстания Бар-Кохбы. Евреи вновь поселяются там в первый период арабского владычества, когда город называется Халил ар-Рахман (в честь Авраама), но вместе с мусульманами они были изгнаны из города крестоносцами. Очередное возрождение еврейской общины относится к мамлюкскому периоду (XIII век), и с тех пор еврейский квартал, выстроенный вокруг синагоги «Авраам Авину», существовал там постоянно.[1]
К началу двадцатого века Хеврон в значительной степени утратил своё значение регионального центра, и еврейская община, хотя и не исчезла совсем, сократилась примерно до семисот человек. Она восстанавливается после Первой мировой войны, в первые годы британского мандата в Палестине, но евреи по-прежнему составляют лишь небольшую часть населения города (в 1922 году — 430 человек при общем населении 16 тысяч, к 1929 году — 700 человек при общем населении 18 тысяч).[1]
Община, состоявшая в основном из сефардских евреев, относительно мирно уживалась с соседями-мусульманами. Отношения между арабским населением и студентами ашкеназской ешивы «Слободка», основанной в 1925 году, были более напряжёнными, и арабы относились к ним, как к «сионистам».[1]
Предшествующие события
15 августа 1929 года, в день иудейского поста Девятого Ава в ознаменование годовщины разрушения еврейских храмов, молодёжные группы движения «Бейтар» провели демонстрацию в защиту права евреев молиться у Стены плача. В ходе мусульманской демонстрации на следующий день участники, организованные Высшим мусульманским советом, прошли по узкой улице вдоль Стены плача и уничтожили еврейские молитвенные принадлежности, найденные рядом с ней. Ещё через день арабами был убит еврейский подросток. По Иерусалиму поползли слухи: в еврейской общине о готовящемся погроме, в мусульманской - о готовящемся осквернении евреями Храмовой горы. Арабская пресса, ведущая погромную агитацию уже длительное время, в эти дни её заметно усилила.[2]
Похороны еврейского мальчика вылились в очередную демонстрацию, а в пятницу 23 августа среди мусульман Иерусалима разнёсся слух, что в еврейском квартале Меа Шеарим убиты двое арабов (арабский историк Джордж Антониус приводит имена: Ханна Каркар и Халил аль-Дауди).[3] На улицы Иерусалима вышли толпы арабов, многие из которых были вооружены. К проповедникам, призывающим к сдержанности, никто не желал прислушиваться, и толпа двинулась на еврейский квартал. Ценой жизни 13 евреев нападение было отбито, но аналогичные атаки также начались в других городах: Яффе, Цфате и Хайфе.
Хевронский погром
Уже 20 августа, после первых мусульманских выступлений в Иерусалиме, представители «Хаганы» обратились к руководству еврейской общины в Хевроне с предложением эвакуировать хевронских евреев или предоставить им защиту. Однако лидеры общины, верившие в хорошие отношения с арабской знатью и её способность защитить их самостоятельно, от этой помощи отказались.
Ближе к вечеру 23 августа Реймонд Кафферата, командовавший немногочисленными полицейскими силами в Хевроне, состоявшими почти полностью из арабов,[4] узнав о погроме в Иерусалиме, попытался предотвратить аналогичные события в Хевроне. Он выставил полицейские пикеты и обратился к арабской толпе, собравшейся на автобусной станции, в попытке разрядить обстановку. В это же время к нему обратился за помощью главный городской раввин Яков Слоним, которого закидали на улице камнями. Кафферата приказал ему и другим евреям не выходить из дома. В тот же вечер сын Слонима, банкир и член городской управы Элиэзер Дан Слоним-Двек предложил всем желающим евреям укрыться у него в доме, и многие ашкеназские жители города приняли это приглашение.
Ближе к вечеру толпа атаковала здание ешивы «Слободка»; в результате нападения был убит учащийся Шмуэль Розенгольц. Через несколько часов делегация арабских старейшин сообщила Кафферате о том, что муфтий Иерусалима Амин аль-Хусейни требует от них действий против евреев. Кафферата просил их проследить за порядком в их деревнях.
В восемь часов утра в субботу толпа, вооружённая кольями, ножами, вилами и топорами (основу которой, по свидетельству очевидца, составляли погромщики, прибывшие из Иерусалима),[5] вышла на улицы Хеврона. Двое еврейских юношей были убиты почти сразу. Попытка полиции, вооружённой дубинками,[6] остановить погром была неудачной, и толпа двинулась на еврейский квартал. Мятежники предложили Слониму сделку: жизни евреев-сефардов будут сохранены, если ашкеназов выдадут на расправу арабам. Раввин отверг это предложение и был убит на месте. Он стал одним из 67 евреев, убитых в ходе погрома. Ещё 53 хевронских еврея были ранены.[6]
Спасители евреев
В то время, как часть полицейских примкнула к погромщикам[4], некоторые арабские жители города пытались спасать евреев.
Большинство хевронских евреев спаслось, причём более двух третей спасшихся нашли убежище в арабских семьях. Списки евреев, спасённых арабами Хеврона, хранятся в Центральном Сионистском Архиве; один из списков содержит 435 имён спасённых. 28 арабских семей дали приют своим еврейским соседям, в некоторые дома набились десятки преследуемых[7]. Современники называют имена Нассера эд-Дина[8] и Абу Ид Зайтуна. Спасители рисковали жизнью. Арабский врач, доктор Абдал Аал, не только предоставил убежище в своем доме целой еврейской семье, но и ходил по городу, отыскивая раненых евреев и оказывая им помощь, хотя подвергался опасности. За своё мужество и милосердие он получил благодарственное письмо от главы иерусалимского отделения Сионистского исполнительного комитета, полковника Фредерика Киша. Факты о спасении евреев Хеврона их соседями-арабами приведены в книгах двух израильских историков: «Книга Хеврона» Одеда Авишара и «Пора анемонов» Тома Сегева[7].
Евреи также укрывались в здании британской полиции, которое провело в осаде три дня. Через два часа после начала погрома толпа была разогнана полицией, уже вооружившейся огнестрельным оружием, но евреям не разрешали покидать здание полиции, чтобы «не возбуждать страсти»[5].
Последующие события
В ходе мятежа в августе 1929 года погибли 135 евреев и ещё около трёхсот были ранены; десятки арабов были убиты британскими войсками и полицией при подавлении мятежа,[9] в том числе и в Хевроне. После подавления беспорядков британские власти приняли решение эвакуировать еврейское население Хеврона и Газы. Некоторое количество евреев впоследствии вернулось в Хеврон, но их вновь эвакуировали, когда началось арабское восстание 1936-1939 годов.
В 1930 году вышел очередной выпуск Белой Книги, ужесточавший ограничения на въезд евреев в Палестину и накладывавший запрет на продажу земли в Палестине евреям, что являлось уступкой арабскому руководству.[9]
За отвагу, проявленную в первый день погрома, Реймонд Кафферата был представлен к медали. Впоследствии он с большим служебным рвением преследовал еврейское подполье в Рамат-ха-Шароне и Хайфе, и боевики «Иргуна» даже совершили на него покушение в 1946 году.[10]
В следующий раз евреи вернулись в Хеврон только после Шестидневной войны, когда Израиль установил контроль над Западным берегом Иордана. Сегодня евреи проживают в поселении Кирьят-Арба, территориально входящем в границы Хеврона, и в трёх кварталах старого города.[1] Отношения между еврейским и арабским населением Хеврона остаются напряжёнными, выливаясь в регулярные стычки. Многочисленные жители Кирьят-Арбы погибли в результате терактов,[11][12][13] но самый известный эпизод противостояния датируется 1994 годом, когда житель Кирьят-Арбы Барух Гольдштейн расстрелял группу молящихся мусульман в пещере Махпела.
Хевронский погром в искусстве
Фильм Дана и Ноит Гева «Что я видела в Хевроне», снятый в 1999 году, рассказывает историю погрома со слов очевидцев, в первую очередь бабушки создателей фильма.[14]
Напишите отзыв о статье "Погром в Хевроне"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.eleven.co.il/article/11752 Земля Израиля (Эрец-Исраэль). Хеврон] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
- ↑ [domino.un.org/unispal.nsf/0/5f21f8a1ca578a57052566120067f658?OpenDocument Протоколы 17-й (внеочередной) сессии постоянной мандатной комиссии Лиги Наций, 3-21 июня 1930 года] (англ.)
- ↑ [books.google.ca/books?id=DLZSt3PbnR8C&pg=PA155&lpg=PA155&dq=23+august+1929+mea+shearim+daudi+karkar&source=bl&ots=k0HZ0fHm35&sig=Nj9QwYIIrADKrDC4nDjlcpkRqpg&hl=en&ei=GlrGSuCeMdXU8Aa2yfA6&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1#v=onepage&q=23%20august%201929%20mea%20shearim%20daudi%20karkar&f=false Betrayal of Palestine: the story of George Antonius] by Susan Silsby Boyle, p. 155 (англ.)
- ↑ 1 2 Richard Andrew Cahill. [news.bbc.co.uk/2/hi/uk_news/politics/8219864.stm Long shadow of 1929 Hebron massacre] (англ.). BBC News (26 августа 2009). Проверено 2 октября 2009. [www.webcitation.org/66m1HAFMq Архивировано из первоисточника 8 апреля 2012].
- ↑ 1 2 Петр Люкимсон. [mnenia.zahav.ru/ArticlePage.aspx?articleID=10911 Яаков Зархи: «Обязаны помнить»]. Мнения (3 сентября 2009). Проверено 2 октября 2009. [www.webcitation.org/66m1IDxNO Архивировано из первоисточника 8 апреля 2012].
- ↑ 1 2 [hebron1929.info/Hebronletter.html The Hebron Massacre of 1929: A Recently Revealed Letter of a Survivor] (англ.)
- ↑ 1 2 Вера Райдер. [www.russiandenver.50megs.com/angely_i_demony.html Ангелы и демоны на Святой Земле]
- ↑ [www.professors.org.il/docs/eye.htm Eyewitness to History: «The Government is With Us». The Hebron Pogrom of August 1929] (англ.)
- ↑ 1 2 [www.forward.com/articles/5186/ Remembering the Hebron Riots, 1929] (англ.). Forward (20 августа 2004). Проверено 2 октября 2009.
- ↑ Richard Andrew Cahill. [www.jerusalemquarterly.org/PDF/issues-pdf/38issue.pdf «Going Beserk»: «Black and Tans» in Palestine] (англ.) (pdf). Jerusalem Quarterly №38. The Institute of Jerusalem Studies (лето 2009). Проверено 2 октября 2009. [www.webcitation.org/66m1NI0eT Архивировано из первоисточника 8 апреля 2012].
- ↑ Алекс Брасс. [www.waronline.org/IDF/Articles/military-courier/military-courier-08.pdf Специальные операции: 1988 год. Ликвидация Абу Джихада (часть 1)]. «Военный вестник Израиля» №8 (28 февраля 2008). Проверено 12 января 2010. [www.webcitation.org/66m1Oe5uu Архивировано из первоисточника 8 апреля 2012].
- ↑ [www.zionism-israel.com/vic/Terror_1994_2000.htm Palestinian and Arab/Muslim Terror attacks - 1994-2000] (англ.)
- ↑ [info.jpost.com/C002/Supplements/CasualtiesOfWar/ Casualties of War] на сайте «Jerusalem Post» (англ.)
- ↑ «Что я видела в Хевроне» (англ.) на сайте Internet Movie Database
Ссылки
- [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/History/hebron29.html Хевронская бойня 1929 года] на сайте [www.jewishvirtuallibrary.org/jsource/index.html Jewish Virtual Library] (англ.)
- [www.hebron.com/english/articles.php?cat_id=102 Страница памяти жертв погрома] на сайте [www.hebron.com/english/index.php Еврейской общины Хеврона] (англ.)
- [www.hebron.com/english/article.php?id=253 Фотографии убитых] (англ.)
- [www.hebron.com/english/article.php?id=255 Фотографии раненых и ставших инвалидами] (англ.)
- При работе над статьёй использованы материалы статей Википедии на английском языке 1929 Palestine riots и 1929 Hebron massacre
Отрывок, характеризующий Погром в Хевроне
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.
– И зачем родятся дети у таких людей, как вы? Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
– Je suis votre [Я ваш] верный раб, et a vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.
Анна Павловна задумалась.
– Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля? Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des Marieiages. [имеют манию женить.] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne [маленькая особа], которая очень несчастлива с отцом, une parente a nous, une princesse [наша родственница, княжна] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.
– Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне стоит 40.000 в год, – сказал он, видимо, не в силах удерживать печальный ход своих мыслей. Он помолчал.
– Что будет через пять лет, если это пойдет так? Voila l'avantage d'etre pere. [Вот выгода быть отцом.] Она богата, ваша княжна?
– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем. Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.
– Ecoutez, chere Annette, [Послушайте, милая Аннет,] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему то книзу. – Arrangez moi cette affaire et je suis votre [Устройте мне это дело, и я навсегда ваш] вернейший раб a tout jamais pan , comme mon староста m'ecrit des [как пишет мне мой староста] донесенья: покой ер п!. Она хорошей фамилии и богата. Всё, что мне нужно.
И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]
Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.
Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.
– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.
– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами:
