Ван Хеге, Луи

Луи Ван Хеге
Общая информация
Прозвище	Бледный стрелок (Pallido Saettante)
Родился	Уккел, Бельгия
Гражданство
Рост	168 см
Вес	69 кг
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб
Карьера
Молодёжные клубы
1900—1906	Юнион Сэнт-Жийуаз
Клубная карьера*
1906—1910	Юнион Сэнт-Жийуаз	42 (15)
1910—1915	Милан	88 (97)
1919—1924	Юнион Сэнт-Жийуаз	104 (9)
Национальная сборная**
1910—1924	Бельгия	29 (11)
Международные медали
Олимпийские игры
Золото	Антверпен 1920	футбол
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Луи Ван Хеге (нидерл. Louis Van Hege; 8 мая 1889, Уккел — 24 июня 1975, Уккел), в Италии играл под именем Луиджи Ван Хег (итал. Luigi Van Hege) — бельгийский футболист, игрок сборной Бельгии, золотой медалист Олимпиады 1920 в Антверпене. Помимо футбола занимался бобслеем. На клубном уровне был капитаном клуба «Милан» в течение двух сезонов.

Карьера

Луи Ван Хеге родился 8 мая 1889 года в коммуне Уккел, находящейся в Брюссельском столичном регионе.

В возрасте 11-ти лет Ван Хеге пришёл в клуб «Юнион Сэнт-Жийуаз», где в течение 6 лет играл в молодёжном составе команды. В 1906 году Ван Хеге дебютирует в основе клуба и быстро становится незаменимым футболистом «Юниона», а вскоре одним из самых популярных футболистов Бельгии.

В 1910 году «Юнион» совершает большое европейское турне, играя с разными командами, заглядывает он и в Италию, где, в числе прочих, играет с клубом «Милан», недавно отметившим 10-летний юбилей. Бельгийский клуб победил 2:0, но сам Ван Хеге в матче участия не принимал, несмотря на это в тот год, вместе со своими партнёрами Максом Тобиасом и Роже Пьерардом, Ван Хаге, слава которого докатилась и до Италии, переходит в «Милан», в котором дебютирует 27 ноября 1910 года с клубом «Дженоа». В первый же сезон в клубе Ван Хаге становится лидером команды, забив 19 мячей в 16-ти матчах, а сам Милан занял второе место во второй группе, уступив лишь будущему чемпиону «Про Верчелли». В первый же сезон в клубе Ван Хаге прозвали Бледный стрелок из-за бледного цвета его лица и действий на поле, включавших прекрасный дриплинг и мощный и точный удар. Ван Хаге забивал помного: у сезоне 1911—1912 он забил 18 голов в 17 матчах, а в сезоне 1912—1913 17 голов в 18-ти играх, а в товарищеском матче, посвященном открытию стадиона клуба «Болонья», Ван Хаге забил хозяевам поля 7 мячей (матч закончился со счётом 7:0). В сезона 1913—1914 Ван Хаге принял капитанскую повязку клуба, взамен ушеднего в «Интернационале» Джузеппе Рицци. Несмотря на то, что в начале-середине 1910-х годов «Милан» не блистал, довольствуясь местами вверху турнирной таблицы, но не выигрывая чемпионатов, Ван Хеге был одним из лучших нападающих в чемпионате Италии, что он неустанно доказывал, забив 21 гол в 17 матчах в сезоне 1914—1915 и 22 гола в 20 матчах в сезоне 1915—1916, всего же в 91 матче он забил 98 мячей (в чемпионате 97 — мячей в 88 матчах), более одного гола за матч, последний раз бельгиец сыграл в составе «Милана» в матче на кубок региона Ломбарда 10 декабря 1916 год с клубом «Энотрия». Известен Ван Хаге был ещё и тем, что выходя из офиса «Милана» и отправляясь на тренировку команды, он, одетый в пиджак и галстук, всегда добегал до тренировочного поля быстрее, чем до него доходит трамвай. Во время первой мировой войны, в 1916 году Ван Хаге вернулся на родину в Бельгию, там он проводил товарищеские матчи за свой бывший клуб «Юнион Сэнт-Жийуаз» против сборной Италии и «Милана», а деньги от сборов отправлял на нужды благотворительности.

В сборной Бельгии Ван Хеге провёл 29 матчей и забил 11 мячей, он был частью команды, которая выиграла в 1920 году золото Олимпиады (на этом турнире Ван Хаге забил один мяч в полуфинале с командой Нидерландов). Свой первый матч он сыграл 9 марта 1919 года с командой Франции (2:2), а первый официальный матч Ван Хаге провёл в составе национальной команды 17 февраля 1920 года с англичанами, в котором Бельгия была сильнее — 3:1. Последняя официальная игра Ван Хаге состоялась 29 мая 1924 года с командой Швеции на Олимпиады 1924 в Париже, в этой игре бельгийцы были разгромлены скандинавами 1:8, через месяц в 10 июня в товарищеском матче-реванше Бельгия — Швеция, уже бельгийцы победили 5:0, этот матч стал последним для Ван Хаге в футболке национальной команды.

Помимо футбола Ван Хаге был бобслеистом, он участвовал на Олимпиаде 1932, где занял 9-е место.

По окончании карьеры футболиста, Ван Хаге работал в представительстве Пирелли в Бельгии, фирмы, занимающейся производством автомобильных шин, хозяин которой был президентом «Милана». Скончался Ван Хеге 24 июня 1975 года в родном Уккеле.

Достижения

• Золотой медалист Олимпиады: 192о

Статистика выступлений в чемпионате Италии

Сезон	Статистика
	Игры	Голы
1910-1911	16	19
1911-1912	17	18
1912-1913	18	17
1913-1914	17	21
1914-1915	20	22
Всего	88	97

Ссылки

• [milanhistory.blogspot.com/2007/10/louis-van-hege-bomber-da-leggenda.html Статья на blogspot.com]
• [www.acmilan.com/InfoPage.aspx?id=39349 Статья на acmilan.com]
• [www.magliarossonera.it/Front1.html Le stagioni del Diavolo]
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/va/louis-van-hege-1.html Профиль на sports-reference.com]
• [zikomo.altervista.org/ZikSitoMILANcampioni01.htm Звезды «Милана»]
• [www.magliarossonera.it/protagonisti/Gioc-Vanhege.html Статья на magliarossonera.it]

Отрывок, характеризующий Ван Хеге, Луи

Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.