Хедебю

Хедебю (Хайтхабу, нем. Haithabu, дат. Hedeby, др.-исл. Heiðabýr — от heiðr = пустошь, и býr = поселение, двор) — важнейший торговый центр датских викингов, расположенный в глубине фьорда Шлей, на пересечении торговых путей из бассейна Балтийского в бассейн Северного моря (здесь суда перетаскивались волоком в обход Зунда) и из Каролингской империи в Данию — так называемый Воловий (Оксенвег) или Войсковой путь (Хервег en:Hærvejen). Ныне это север земли Шлезвиг-Гольштейн в Германии, район Шлезвиг-Фленсбург, посёлок Бусдорф, в 42 км от датской границы (по автомагистрали А7).

Археологический комплекс Хедебю включает в себя полукруглый вал городища, соединенный с системой оборонительных сооружений Даневирке (Датский вал), городище, южное поселение, ряд могильников, камерное погребение в ладье и четыре рунических камня.

История

Впервые Хедебю упоминается в «Анналах королевства франков» в связи с военной деятельностью датского короля Гудфреда против империи Карла Великого. В 804 году он собирает в Слиесторпе (так латиноязычные источники называют Хедебю) войско и флот. Торговое значение города начало проявляться начиная с 808 года, когда датский король разорил его конкурента в славянской земле — город Рерик, переселив из него ремесленников и купцов в Хедебю. В 811 году впервые фиксируется строительная деятельность на городище (дендродата). Около 850 года — в Хедебю с разрешения Хорика I миссионером Ансгаром построена христианская церковь.

В конце IX века — согласно Адаму Бременскому — в южной Ютландии появляется «Олав из Свеаланда» и начинается правление так называемой «шведской династии» (до 930-х годов). Появление в это время в окрестностях Хедебю рунических камней (Большой и Малый камни Сигтрюгга, сына Олава) позволяет предположить, что центр династии находился именно здесь, так как поминальные стелы обычно устанавливались в родовых поместьях.

В 934 году — по Видукинду Корвейскому — германский король Генрих Птицелов разбил датского короля Гнупе возле Хедебю и заставил того креститься. В 948 году был учреждён епископат Хедебю (наряду с епископатами Рибе и Орхус).

В середине X века сооружается полукруглый вал выстой до 9 м, окружающий поселение с суши (охватывает территорию в 24 га) и расширяется гавань (ок. 965 года). В том же году Хедебю посещает арабский купец и дипломат Аль Тартуши. В 968 году зафиксирована строительная деятельность на вале, соединяющем укрепления Хедебю с Датским валом. В 974 году Датский вал был захвачен императором Оттоном II, который построил вблизи вала германскую крепость. Спустя девять лет, в 983 году произошло восстание против германского владычества в Дании и среди западнославянских племён. В результате была разрушена германская крепость и Хедебю перешёл под власть датских королей.

Последняя строительная деятельность на городище зафиксрована археологически в 1020 году (дендродата). В 1050 году Хедебю был разрушен отрядами норвежского короля Харальда Сурового, а в 1066 году остатки поселения были сожжены западнославянскими отрядами. После этого удара город более не упоминается в письменных источниках, и его роль переходит к Шлезвигу, на территории которого самая ранняя строительная деятельность относится к 1071 году.

Старшим отпрыском местной королевской династии Скьёльдунгов был Рорик Дорестадский, которого некоторые исследователи отождествляют с родоначальником династии Рюриковичей.

В последний раз Хедебю стал ареной исторических событий в 1848 году, когда в ходе датско-прусской войны на его территории, внутри полукруглого вала, был разбит военный лагерь. Сам вал был подновлён и предполагался к использованию в военных действиях.

Археологическое изучение

Первым мысль о том, что поселение Хедебю находится на месте полукруглого вала высказал датский археолог Софус Мюллер после внимательного осмотра комплекса в 1897 г. Его правоту подтвердила Иоганна Месторф, директор Кильского музея отечественных древностей, организовавшая первые исследования городища в 1900 г. Раскопки продолжались 16 сезонов, вплоть до 1915 г., когда работы были прерваны первой мировой войной. В рамках этих исследований в 1908 г. директор Кильского музея Фридрих Кнор раскопал уникальное камерное погребение в ладье.

Изучение городища возобновилось в 1930 и продолжалось до 1939 г. сначала под руководством Густава Швантеса, а затем — Герберта Янкуна. В это время были сформулированы основные вопросы истории раннесредневекового города и получены первоначальные данные о начале и конце культурной активности на городище, об истории застройки и структуре поселения, о его торговой и ремесленной активности, также как и о социальной и демографической структуре населения. Исследования Янкуна включали в себя два разведочных рва, прорезающих всё городище и пересекающихся под прямым углом, ряд шурфов, а также несколько раскопов, из которых особого внимания заслуживают юго-западный раскоп, вскрывший 10 камерных погребений в самом высоком месте городища и центральный раскоп, зафиксировавший строительную ситуацию с несколькими строительными горизонтами, рядом хорошо прослеживаемых домов, колодцами, укрепленными берегами ручья.

В 1959—1969 гг. было исследовано Южное поселение за пределами полукруглого вала и значительная часть центрального городища.

В 1979—1980 гг. под руководством директора [www.schloss-gottorf.de/alm/index.php Археологического музея земли Шлезвиг-Гольштейн] (нем.) Курта Шицеля были проведены работы в гавани Хедебю и, в том числе, обнаружены, подняты на поверхность и законсервированы два остова кораблей.

Важную часть научной деятельности в Хедебю составляют геофизические исследования. В 1981 г. во время сонарного сканирования гавани был обнаружен третий остов корабля. В 2002 г. начаты геофизические исследования всей территории внутри полукруглого вала. На настоящий момент они помогли уточнить важные сведения касательно структуры поселения, интенсивности застройки. Обследование поверхности с помощью металлоискателей в 2006 г. позволило откорректировать представления о начале культурной деятельности в Хедебю (находки византийских печатей 2й половины VIII в.). В 2005 г. в местах геомагнитных аномалий на городище начаты раскопки.

В 1985 г. был создан [www.schloss-gottorf.de/wmh/index.php Музей викингов Хедебю] (нем.) в котором представлены важнейшие находки. Основные археологические коллекции хранятся в Археологическом музее земли Шлезвиг-Гольштейн Замке Готторф. В 2006 г. был реконструирован участок городища на месте раскопок Курта Шицеля — восстановлено несколько домов, открытых в ходе исследования.

Структура и развитие поселения

Памятник состоит из городища, окруженного полукруглым валом, южного поселения вне вала, большого грунтового могильника южнее городища, камерного и грунтового могильников в юго-западной части городища, неопределенного укрепления с погребениями на север от вала (т. н. Hochburg) и четырех рунических камней.

Первоначальное ядро поселения расположено на обоих берегах мелкого ручья, протекающего через территорию городища с запада на восток. Очень хорошая сохранность дерева для IX в. (по сравнению с почти не сохранившимися слоями X в.) позволяет довольно точно реконструировать строительную ситуацию первых фаз развития города. Правильная планировка, работы по укреплению берегов ручья, тщательно сконструированные улицы со сложным деревянным настилом и мостками говорят о существовании плана строительства города, возможно связанного с королём Годфредом.

В Хедебю известны все типы т. н. «длинных домов» и городских строительных техник эпохи викингов. В период расцвета в Хедебю жили примерно 1000 человек. В последние годы был пересмотрен тезис об исключительно торгово-ремесленном характере поселения, однако находки свидетельствуют о чрезвычайно широких торговых связях его жителей: серии находок указывают на активную коммуникацию со Скандинавией, Фризскими островами, саксами, франками и славянами. Вполне вероятно, что представители этих социумов могли постоянно проживать на территории города.

В X веке Хедебю становится крупнейшим известным нам центром в регионе: чеканка собственной монеты, постройка мощных укреплений, уплотнение и расширение городской застройки (расширяется до 24 га, возникает большой ремесленный квартал), расширение гавани — всё это свидетельствуют об особом статусе поселения.

В XI веке Хедебю теряет своё значение и городские функции переходят к Шлезвигу, появляющемуся на северном берегу фьорда Шлей.

Литература

• Arents U. Die Grabfunde von Haithabu, Kr.Schleswig. Kiel, 1992 (Diss.Univ.Kiel)
• Drews U., Schultze J., Zich B. Schaufenster einer frühen Stadt. Museum Haithabu. in: de:Archäologie in Deutschland (AiD). Konrad Theiss, Stuttgart 2005,6, 72ff. ISSN 0176-8522
• Graham-Campbell J.A. (ed.) Cultural Atlas of the Viking World. Oxford, 1994 ISBN CN 6699
• Jankuhn H. Haithabu: Ein Handelsplatz der Wikingerzeit. Neumünster, 1986 ISBN 3-529-01813-9
• Laur W., Radtke Ch., Stoklund M., Wiechmann R. Haiðaby. In: de:Reallexikon der Germanischen Altertumskunde Bd. 13 Heinrich Beck, Dieter Geuenich, Heiko Steuer, Dieter Timpe (Hrsg.). de Gruyter, Berlin — New York 1999. ISBN 3-11-016315-2

Ссылки

• [www.schloss-gottorf.de/haithabu/das-museum Сайт Музея викингов Хедебю]
• [www.schloss-gottorf.de/index.php Сайт Региональных музеев в Замке Готторф]
• [www.flickr.com/photos/kai-erik/collections/72157612176451746/ Фотоальбом Домов викингов и Музея викингов на Фликре]
• [archeurope.eu/index.php?page=hedeby-or-haithabu Хедебю на Archaeology in Europe]

Отрывок, характеризующий Хедебю

– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий: