Хед, Мартин Джонсон
| Хед Мартин Джонсон | |
| Heade Martin Johnson | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
4 сентября 1904 (85 лет) |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Покровители: |
Генри Моррисон Флаглер |
 Работы на Викискладе | |
Мартин Джонсон Хед (Хэд) (англ. Martin Johnson Heade; 1819—1904) — американский художник-натуралист. Участник школы реки Гудзон[1].
Содержание
Биография
Родился 11 августа 1819 года в местечке Ламбервилл, расположенном на берегу реки Делавэр, штат Пенсильвания. Был старшим сыном в большой семье Джозефа Хида (псевдоним «Хед» Мартин взял после переезда в Нью-Йорк) — фермера и владельца лесопилки.
Первые уроки живописи Хеду давал местный художник Эдвард Хикс, не наделённый большим талантом живописца. У Хикса Мартин выучился только основам изобразительного искусства, а технику написания он постигал самостоятельно. Успехи Хеда были настолько велики, что в 1840 году он поехал продолжать обучение живописному мастерству сначала в Англию, затем во Францию и в Италию, конкретно в Рим, где он учился мастерству в течение двух лет[2].
Два года спустя он вернулся в Пенсильванию, где впервые продемонстрировал свои работы в Академии изящных искусств. В 1843 году Хед переехал в Нью-Йорк и продолжил работать в жанре портрета, иногда выполняя наброски натюрмортов.
В 1848 году он совершил повторную поездку в Рим и посетил Париж, что сформировало у него тягу к перемене мест и к путешествиям. Хед мигрировал по разным городам страны — Сент-Луис, Чикаго, Трентон, Провиденс и другие.
В 1859 году Мартин Хед вновь оказался в Нью-Йорке, где из всех своих знакомых-художников больше сблизился с Фредериком Чёрчем — пейзажистом и романтистом.
В 1863 году Хед совершил путешествие в Бразилию — рай для биологов и пленэристов. Темами для картин Мартина Хеда стала природа этой страны — его бразильская серия насчитывает более сорока картин. Любовь к природе способствовала путешествию художника в Никарагуа, Панаму, Ямайку и Колумбию.
В 1880-х годах Хед вернулся к живописи натюрмортов.
В 1883 году он женился и переехал на постоянное жительство во Флориду (в городок Сент-Огастин), где умер 4 сентября 1904 года.
Интересный факт
- Первым и единственным прижизненным поклонником творчества Мартина Хеда был крупный промышленный магнат Генри Моррисон Флаглер, который регулярно приобретал работы художника в период с 1880-х по 1890-е годы.
Галерея
- MJ Heade Portrait of a Man, 1840.jpg
Портрет мужчины, 1840 год
- MJ Heade Mary Rebecca Clark, 1857.jpg
Мэри Ребекка Кларк, 1857 год
- Moses Brown by Martin Johnson Heade .jpg
Мозес Браун, 1857 год
- Martin Johnson Heade-Cattleya Orchid and Three Brazilian Hummingbirds.jpg
Орхидея Каттлея и три бразильских колибри, 1871 год
- Martin Johnson Heade Giant Magnolias on a Blue Velvet Cloth NGA.jpg
Крупные магнолии на синем бархате, 1890 год
- Martin Johnson Heade - Two Orchids in a mountain Landscape.jpg
Две орхидеи и колибри на фоне гор, 1870 год
Напишите отзыв о статье "Хед, Мартин Джонсон"
Примечания
Ссылки
- [www.martin-johnson-heade.org Paintings by Martin Johnson Heade] (англ.)
- [whitemountainart.com/ArtistGalleries/gal_mjh.htm White Mountain paintings by Martin Johnson Heade] (англ.)
- [www.hollistaggart.com/artists/heade.htm Martin Johnson Heade Biography] (англ.)
- [shkolazhizni.ru/archive/0/n-55106/ Мартин Джонсон Хед]
- [www.world-art.ru/people.php?id=34732 Некоторые картины Хеда]
Отрывок, характеризующий Хед, Мартин Джонсон
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
