Хед-Смэшт-Ин-Баффало-Джамп

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Хед-Смэшт-Ин-Баффало-Джамп (англ. Head-Smashed-In Buffalo Jump) — обрыв в предгорьях Скалистых гор примерно в 18 км к северо-западу от Форт Маклеод, Альберта, Канада, невдалеке от шоссе 785. Равнинные индейцы использовали этот обрыв в течение более чем 5500 лет, чтобы убивать с его помощью бизонов. Обрыв в 1981 году был объявлен ЮНЕСКО объектом всемирного наследия. Также рядом расположен музей культуры индейцев народа черноногих (blackfoot).





История

Обрыв использовался в течение минимум 5500 лет коренными народами равнин для убийства бизонов посредством падения их с высоты 11 метров (36 футов) в пропасть. Черноногие гнали бизонов с выпаса в Порципайн-Хиллс около 3 километров (1,9 миль) к западу от сайта "места падения", отмеченного сотнями каирнов, наряжаясь как койоты и волки. Затем, на полном скаку, бизоны падали, ломая себе ноги, что делало их неподвижными. Сама скала имеет около 300 метров (1000 футов) в длину и в своей "высшей" точке обрывается на 10 метров в "глубину" в долину. Место было в употреблении по меньшей мере 6000 лет назад, и кости отыскиваются в грунте под ней на глубине 12 метров (39 футов). После падения с обрыва и последующего убийства туши бизонов обрабатывались в соседнем лагере. В лагере у подножия скалы имелось всё, необходимое людям для обработки туши бизона и для поддержания жизни, в том числе пресная вода. Туша бизона использовалась в различных целях: от инструментов, создаваемых из костей, до шкур, которые использовались для устройства жилищ и создания одежды. Важность места выходила за рамки простого источника продовольствия и расходных материалов. После удачной охоты богатое количество материальной пищи и относительная простота её добычи позволяли людям пользоваться полученным свободным временем для развития жизни художественной и духовной. Это увеличило сложность культурной жизни общества черноногих.

На языке черноногих имя этого места звучит как Estipah-skikikini-kots. Согласно легенде, молодой черноногий хотел посмотреть на бизона, упавшего с обрыва вниз, но был похоронен под другим падающим бизоном. Позже он был найден мёртвым под грудой трупов, разбившим свою голову.

Объект всемирного наследия и культурный центр

Обрыв был заброшен индейцами в XIX веке - после освоения этой территории европейцами. Это место было впервые описано европейцами в 1880 году, первые раскопки были проведены экспедицией Американского музея естественной истории в 1938 году. Обрыв был объявлен канадским Национальным историческим музеем в 1968 году, провинциальным историческим музеем в 1979 году, а в 1981 году был внесён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. В этом же году в этом месте был создан парк.

Открытый здесь в 1987 году культурный центр построен на древних песчаниковых скалах в натуралистической форме. Он содержит пять различных уровней, изображающих экологию, мифологию, образа жизни и технологии народа черноногих в контексте имеющихся археологических доказательств, представленных с точки зрения как индейцев, так и европейской археологической науки.

Центр также предлагает кемпинг в традиционных индейских жилищах - типи и практические образовательные семинары по таким темам жизни индейцев, как создание мокасинов, барабанов и так далее. Каждый год здесь проходит ряд специальных мероприятий и фестивалей индейцев, известных во всём мире за их цвета, энергию и подлинность, в том числе специальный рождественский фестиваль под названием "Памятник" через мои руки", которая объединяет индейских художников и ремесленников, которые представляют широкий выбор ювелирных изделий, одежды, предметов искусства и ремёсел. Посетители смогут стать свидетелями традиционных танцев и игры на барабане.

В настоящее время на обрыве также существует постоянная выставка - своего рода музей фотографий. Она впервые появилась здесь в 1999 году, но теперь находится на постоянной основе. Выставка является результатом сотрудничества многих исторических обществ и музеев, которые отдали голоса против замалчивания ряда связанных с этим местом фотографий, поскольку эти фотографии были неизвестными широкой общественности в течение долгого времени.

Напишите отзыв о статье "Хед-Смэшт-Ин-Баффало-Джамп"

Примечания

Ссылки

  • [www.head-smashed-in.com/ Head-Smashed-In Buffalo Jump Interpretive Centre]
  • [www.cd.gov.ab.ca/enjoying_alberta/museums_historic_sites/site_listings/head_smashed_in/index.asp Head-Smashed-In Buffalo Jump at Alberta Government]
  • [www.ama.ab.ca/westworld/?/articles/imagining_head_smashed_in/ Book review of Imagining Head Smashed-In]

Отрывок, характеризующий Хед-Смэшт-Ин-Баффало-Джамп

– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…