Хейгерстаун (Мэриленд)
| Город
Хейгерстаун
Hagerstown
|
Хе́йгерстаун (также Ха́герстаун, англ. Hagerstown [ˈheɪgərzˌtaʊn]?) — город с местным самоуправлением (city) в штате Мэриленд, США. Административный центр и крупнейший населённый пункт округа Вашингтон. Население — 39 662 человека (по переписи 2010 года).
История
В 1739 году немецкий иммигрант в Пенсильванию Йонатан Хагер (1714—1775) приобрёл 200 акров земли между Голубым хребтом и Аллеганами. В 1762 году он основал здесь город Элизабеттаун (Elizabethtown), назвав его в честь жены, Элизабет Кершнер.
Хагер погиб в 1775 году на своей лесопилке во время распиливания брёвен для строительства городской церкви. Он был похоронен близ здания церкви.
В 1791 году Элизабеттаун получил статус города. В 1813 году он был переименован в Хейгерстаун — «город Хагера», в обиходе часто так назывался и ранее.
Во время гражданской войны в США Хейгерстаун занимал важное стратегическое положение, располагаясь близко к границе Северных и Южных штатов. В 1861 году он был использован для размещения войск Севера под командованием генерала Паттерсона перед атакой на Южные войска в долине Шенандоа. В 1862 году город был занят армией генерала Лонгстрита, в 1863 году был отдан Северу. В 1864 году Джубал Эрли осадил Хейгерстаун и потребовал от Севера 20 тысяч долларов, в противном случае угрожая полностью уничтожить город. Благодаря находчивости администрации города эта сумма денег была уплачена Югу.
В 1873 году в Хейгерстауне был открыт окружной суд. В 1880 году здесь основан завод по производству органных труб. В 1901 году открыта окружная библиотека. В 1914 году в городе был создан городской парк, признанный, наряду с домом Хагера, национальным историческим памятником. В 1931 году на его территории был основан Музей изящных искусств округа Вашингтон. С 1935 года в городе существует Хейгерстаунский симфонический оркестр.
В 1938 году здание мэрии, с 1822 года служившее в качестве, помимо расположения администрации, здания рынка, было перестроено.
После гражданской войны к городу было проведено несколько железнодорожных линий, сделавших его важным транспортным узлом. Затем были построены части магистралей I-70 и I-81, окружившие город.
Экономика
В городе расположен завод компании Mack Trucks выпускающий коробки передач и отбора мощности, раздаточные коробки[1].
Транспорт
Многочисленные железнодорожные линии соединяют Хейгерстаун со многими городами США. Одной из первых была сооружен линия до Роанока.
Близ города расположен региональный аэропорт Хейгерстауна — один из старейших аэропортов США.
Через Хейгерстаун проходят US 11 и US 40. По западным районам город пересекает магистраль I-81, соединяющая Нью-Йорк и Канаду на севере с Виргинией и Теннесси на юге. К югу от города проходит I-70, идущая от Балтимора на запад, через почти все США, заканчиваясь в Юте.
Демография
Согласно данным переписи населения 2010 года, в Хейгерстауне проживало 39 662 человека. В 2000 году этот показатель составлял 37 099 человек.
Расовый состав жителей города в 2010 году распределился следующим образом: белые американцы 75,75 %, афроамериканцев 15,48 %, коренных американцев 0,08 %, азиатов 1,27 %, представителей двух и более рас 5,05 %, латиноамериканцев и другой расы 5,63 %.
По состоянию на 2000 год, медианный доход на одно домашнее хозяйство в городе составлял $30796, доход на семью $38149. У мужчин средний доход $31200, а у женщин $22549. Средний доход на душу населения $17153. 18,1 % семей или 15,1 % населения находились ниже порога бедности, в том числе 18,1 % молодёжи младше 18 лет и 13,7 % взрослых в возрасте старше 65 лет.
Напишите отзыв о статье "Хейгерстаун (Мэриленд)"
Примечания
- ↑ [vseprousa.ru/gruzoviki-usa/mack.html АМЕРИКАНСКИЕ ГРУЗОВИКИ МАКК] (рус.). Проверено 25 января 2016.
Литература
- Maryland: A Guide to the Old Line State. — St. Clair Shores, Mich., 1973. — P. 281—291. — 561 p. — ISBN 0-403-02171-5.
- Hellmann, P.T. Historical Gazetteer of the United States. — P. 479. — 888 p. — ISBN 1-135-94859-3.
Ссылки
- [censusviewer.com/city/MD/Hagerstown Hagerstown, MD Population]. CensusViewer. Проверено 13 августа 2014. [www.peeep.us/bc5e4377 Архивировано из первоисточника 13 августа 2014].
Отрывок, характеризующий Хейгерстаун (Мэриленд)
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
