Хайден, Том

Том Хайден

Томас Эммет «Том» Хейден (англ. Tom Hayden; 11 декабря 1939 — 23 октября 2016) — американский леворадикальный общественный активист, ставший либеральным политическим деятелем. Бывший муж американской актрисы Джейн Фонда, впоследствии муж канадской актрисы Барбары Уильямс; отец актёра Троя Гэрити.

Биография

Родился в Детройте в рабочей семье ирландского происхождения, бывшей прихожанами прихода праворадикального католического священника Чарльза Кофлина. Во время учёбы в Мичиганском университете демонстрировал превосходные успехи и был редактором студенческой газеты Michigan Daily.

Недовольный конформизмом и антирадикализмом существующих студенческих организаций, он рано присоединился к объединению «Студенты за демократическое общество», созданном на базе социалистической Лиги за индустриальную демократию в 1960-1961 годах. В 1961 году женился на своей первой жене — Сандре «Кэйси» Кэсон, работавшей в Студенческом координационном комитете ненасильственных действий, боровшемся за гражданские права афроамериканцев. Сам Том присоединился к «ездокам свободы», противодействовавшим расовой сегрегации в южных штатах.

Один из первых американских «новых левых» и теоретиков партисипативной демократии, автор програмного документа организации «Студенты за демократическое общество» — «Порт-Гуронской декларации». Получил известность в 1960-х за свою важную роль в антивоенных протестах против войны во Вьетнаме, движении за гражданские права и радикальной интеллектуальной контркультуре.

В 1965 году Хайден, выступая против американского военного вмешательства в Индокитае, вместе с членом Коммунистической партии США, историком Гербертом Аптекером и квакером, борцом за мир Стотоном Линдом совершил резонансный визит в Северный Вьетнам (Ханой и места, пострадавшие от бомбардировок США). Впоследствии благодаря его контактам с вьетнамцами удалось освободить несколько групп военнопленных американцев. За свою деятельность неоднократно подвергался арестам. Так, был одним из «Чикагской семёрки» — левых активистов (включая йиппи Эбби Хоффмана и Джерри Рубина), обвиняемых в организации «беспорядков» во время Национального съезда Демократической партии в 1968 году.

С 1976 года, значительно умерив свои взгляды, выдвигал свою кандидатуру на различных выборах. С 1982 по 1992 год Том Хайден был членом собрания штата Калифорния, а в 1992—2000 годах — Сената штата. Внутри Демократической партии представлял отстаивавшую прогрессивные ценности группу «Прогрессивные демократы Америки», входил в её консультативный совет. Поддерживал альтерглобалистское движение (в 1999 году выступил на протестах против саммита ВТО в Сиэтле) и протесты против войны в Ираке. В 2008 году активно поддерживал президентскую кампанию Барака Обамы.

Был директором ресурсного центра мира и справедливости в Лос-Анджелесе, Калифорния. Хайден преподавал многочисленные курсы о социальных движениях в ряде американских университетов. Был автором или редактор 19 книг, включая сборник его работ The Long Sixties: From 1960 to Barack Obama, Writings for a Democratic Society: The Tom Hayden Reader.

Ссылки

• Т. Хейден. [openleft.ru/?p=4943 Нормализация американо-кубинских отношений как победа кубинской революции]
• [www.golos-ameriki.ru/a/tom-hayden-obit/3563892.html Умер Том Хейден – ветеран антивоенного движения в США]
• [www.jacobinmag.com/2016/10/tom-hayden-sds-port-huron-counterculture-protest-vietnam/ Tom Hayden (1939–2016)]

Отрывок, характеризующий Хайден, Том

Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его: