Хендерсон, Джеймс Пинкни
| Джеймс Пинкни Хендерсон James Pinckney Henderson 
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 9 ноября 1857 — 4 июня 1858 | ||||
| Предшественник: | Томас Джефферсон Раск | |||
| Преемник: | Маттиас Уорд | |||
| ||||
| 19 февраля 1846 — 21 декабря 1847 | ||||
| Вице-губернатор: | Альберт Клинтон Хортон | |||
| Предшественник: | должность учреждена | |||
| Преемник: | Джордж Тайлер Вуд | |||
| Рождение: | 31 марта 1808 Линкольнтон[en] (Северная Каролина) | |||
| Смерть: | 4 июня 1858 (50 лет) Вашингтон (округ Колумбия) | |||
| Партия: | демократическая | |||
| Образование: | Университет Северной Каролины | |||
| Автограф: | 
| |||
Джеймс Пинкни Хендерсон (англ. James Pinckney Henderson; 31 марта 1808, Линкольнтон[en], Северная Каролина — 4 июня 1858, Вашингтон, округ Колумбия) — техасский и американский политик и военный деятель, первый губернатор штата Техас, член демократической партии.
Биография
Джеймс Пинкни Хендерсон родился в Линкольнтоне[en], Северная Каролина 31 марта 1808 года[1]. Окончил юридическое отделение Университета Северной Каролины (University of North Carolina) и был допущен к юридической практике в 1829 году[2]. Вскоре после этого он начал службу в ополчении Северной Каролины, где дослужился до звания полковника.
В 1835 году Хендерсон переехал в город Кантон[en], штат Миссисипи, где он начал юридическую практику. В то же время он стал приверженцем борьбы Техаса за независимость от Мексики, занимался сбором средств для техасской армии, и в конце концов отправился в Техас добровольцем. К тому времени как их группа прибыла в Техас в июне 1836 года, уже была провозглашена Республика Техас (в марте) и после Битвы при Сан-Хасинто (произошедшей 21 апреля) были подписаны Веласкские договоры (в мае). Временный президент Республики Техас Дэвид Бурнет (David G. Burnet) назначил Хендерсона бригадным генералом армии Техаса и поручил ему возвратиться в Северную Каролину для вербовки солдат на техасскую службу.
После того как Сэм Хьюстон стал президентом Республики Техас (5 сентября 1836 года), он назначил Хендерсона генеральным прокурором республики (Attorney General). В декабре 1936 года Хендерсон стал государственным секретарём республики Техас (Secretary of State), заменив скончавшегося Стивена Остина. В начале 1837 года Сэм Хьюстон назначил Хендерсона министром республики Техас в Англии и Франции (Minister to England and France), где ему удалось добиться международного признания республики Техас и заключить торговые соглашения.
В это время он встретился со своей будущей женой Фрэнсис Кокс[en], которая была переводчицей и владела несколькими языками. Они поженились в Лондоне 30 октября 1839 года. В 1840 году они переехали в Сан-Огастин (Техас), где Хендерсон продолжил свою частную юридическую практику. У них было 5 детей, но только три дочери дожили до взрослого возраста[3].
В 1844 году Хендерсон был послан в Вашингтон, чтобы подготовить документы для аннексии Техаса США. Документы были окончательно утверждены Сенатом США 29 декабря 1845 года. К тому времени Хендерсон уже возвратился в Техас и победил на выборах первого губернатора Техаса, которые проводились в ноябре 1845 года, ещё до окончательного утверждения аннексии. Он официально вступил в должность губернатора Техаса 19 февраля 1846 года.
В апреле 1846 года началась американо-мексиканская война. Хендерсон оставил свой пост губернатора и стал командиром отряда техасских рейнжеров. Он служил в ранге генерал-майора под руководством будущего президента США Закари Тейлора. После этого Хендерсон вернулся к исполнению обязанностей губернатора Техаса, но в конце 1847 года не стал избираться на второй срок.
С ноября 1857 года он работал в Вашингтоне сенатором США от штата Техас, до самой своей смерти 4 июня 1858 года. Он был похоронен на кладбище штата Техас (англ. Texas State Cemetery)[4].
В честь первого губернатора штата Техас названы округ Хендерсон и город Хендерсон в округе Раск в Техасе, а также начальная школа в Хьюстоне (James Pinckney Henderson Elementary School)[5].
Напишите отзыв о статье "Хендерсон, Джеймс Пинкни"
Примечания
- ↑ [www.lrl.state.tx.us/legeLeaders/governors/govPage.cfm?governorID=1 Governor J. Pinckney Henderson] (HTML). Governors of Texas, 1846—present. Legislative Reference Library of Texas — www.lrl.state.tx.us. Проверено 15 июня 2012. [www.webcitation.org/6AwpjnwI8 Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
- ↑ Claude Elliott. [www.tshaonline.org/handbook/online/articles/fhe14 Henderson, James Pinckney] (HTML). Handbook of Texas Online. Texas State Historical Association. Проверено 15 июня 2012. [www.webcitation.org/6AwpkIano Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
- ↑ Mary D. Farrell. [www.tshaonline.org/handbook/online/articles/fhe59 Henderson, Frances Cox] (HTML). Handbook of Texas Online. Texas State Historical Association. Проверено 15 июня 2012. [www.webcitation.org/6AwpktoiK Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
- ↑ Claude Elliott. [www.cemetery.state.tx.us/pub/user_form.asp?step=1&pers_id=44 James Pinckney Henderson] (HTML). Texas State Cemetery, www.cemetery.state.tx.us. Проверено 15 июня 2012. [www.webcitation.org/6AwpljnWO Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
- ↑ [es.houstonisd.org/jphendersonES/default.htm J.P. Henderson Elementary School] (HTML). Houston Independent School District (HISD), es.houstonisd.org. Проверено 15 июня 2012. [www.webcitation.org/6AwpmCvv2 Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
| ||||||||||
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Хендерсон, Джеймс Пинкни
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
