Бейер, Хенрика

Хенрика София Мария Бейер
Имя при рождении:	польск. Henryka Beyer
Дата рождения:	7 марта 1782(1782-03-07)
Место рождения:	Штеттин, Пруссия (ныне — Щецин, Польша)
Дата смерти:	24 ноября 1855(1855-11-24) (73 года)
Место смерти:	Хшанув, Австрийская империя (ныне — Малопольское воеводство, Польша)
Гражданство:	, Российская империя Российская империя, Австрийская империя
Жанр:	живопись
Учёба:	у Антония Бродовского
Стиль:	классицизм
Работы на Викискладе

Хенрика София Мария Бейер (Байер) (урождённая Минтер, польск. Henryka Beyer; 7 марта 1782, Штеттин, Пруссия — 24 ноября 1855, Хшанув, Польша) — немецкая художница.

Биография

Хенрика Бейер брала уроки художественного мастерства в Штеттине у художника Петера Шмидта.

В 1805 году переехала в Берлин, где продолжила обучение живописи у известного своими картинами с изображением цветов художника и директора Королевской фарфоровой мануфактуры Готфрида Вильгельма Волкера.

В 1811 году переселилась на постоянное жительство в Варшаву, где училась у художника, педагога, крупнейшего представителя классицизма в польской живописи Антония Бродовского.

В 1813 году Хенрика Бейер вышла замуж за Яна Готлиба Вильгельма Байерa (ум. 1819), перейдя при этом из лютеранства в кальвинизм.

Родила трёх сыновей, из которых - в 1818 году — младшего Кароля Бейера, ставшего впоследствии «отцом польской фотографии», дагеротипистом, фотографом и нумизматом.

Рано овдовев и имея на своем попечении троих малолетних детей, Хенрика Бейер в 1824 году открыла в Варшаве женскую школу живописи и рисунка. Школа просуществовала до 1833 года.

Писала натюрморты с цветами, фруктами и посудой, в основном, акварели, тёплых тёмных тонов. Свои работы подписывала Hka Beyer.

Хенрика София Мария Бейер умерла 24 ноября 1855 года в польском городке Хшанув.

Литература

• Polski Słownik Biograficzny, tom I, Kraków 1935
• Jadwiga i Eugeniusz Szulcowie, Cmentarz ewangelicko-reformowany w Warszawie, Warszawa 1989

Отрывок, характеризующий Бейер, Хенрика

– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.