Хеппи-энд

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Хэ́ппи-энд, хеппи-энд (англ. happy ending — счастливая развязка) — англицизм, означающий счастливую концовку сюжета пьесы, фильма, романа и т. д., состоящую в том, что все перипетии заканчиваются удачно для положительных, но не отрицательных героев. Хэппи-энд в сказках может выражаться словами: «И жили они долго и счастливо».

История термина

Термин хэппи-энд является типичным американским выражением. Корни восходят к американскому кинематографу, с началом тенденции завершать фильмы счастливым для главного героя разрешением конфликта. До появления термина использовалось длинное выражение «счастливое гриффитовское спасение в последний момент» по имени режиссёра, создавшего этот сценарный ход в кинематографии.

Комедия и трагедия

Наличие хэппи-энда — основная черта, отличающая классическую комедию от трагедии. Известны попытки переделать известные трагедии, например Короля Лира, Ромео и Джульетту, Отелло, таким образом, чтобы персонажи вместо того, чтобы закончить плохо, помирились и переженились. Эти счастливые версии не прижились и были подвергнуты критике. Стоит отметить, что трагический финал «Короля Лира» — в свою очередь модификация Шекспиром «Истории королей Британии» Гальфрида Монмутского, где финал правления Лира был вполне счастливым.

Современность

Современный хэппи-энд считается специфической особенностью американских сюжетов, например голливудских фильмов. Именно поэтому это английское выражение популярно во многих языках. Известны экранизации русских классиков, в которых концовка была изменена на хэппи-энд. Так было сделано, например, в голливудской экранизации «Братьев Карамазовых».

Джон Р. Р. Толкин в своём эссе «О волшебных сказках» отстаивает необходимость неожиданных хэппи-эндов в сказках и фэнтези, он считает их частью «Побега», который даёт эта литература. В своих произведениях Толкин часто реализовывал эту идею, например, в финале «Властелина колец», когда героев неожиданно спасают орлы.

См. также

• Deus ex machina

Отрывок, характеризующий Хеппи-энд

– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.