Херрманн, Хайо

Ханс-Иоахим Херрманн
нем. Hans-Joachim «Hajo» Herrmann
Херрманн в 1943 году
Дата рождения	1 августа 1913(1913-08-01)
Место рождения	Киль, Шлезвиг-Гольштейн
Дата смерти	5 ноября 2010(2010-11-05) (97 лет)
Место смерти	Дюссельдорф, Северный Рейн-Вестфалия
Принадлежность	Третий рейх Третий рейх (до 1945) ФРГ ФРГ
Род войск	люфтваффе
Годы службы	1935 — 1945
Звание	оберст
Часть	KG 4, KG 30, JG 300
Командовал	7./KG 4, III./KG 30, JG 300, 9-я авиационная дивизия люфтваффе
Сражения/войны	Гражданская война в Испании Вторая мировая война Польская кампания вермахта (1939) Датско-Норвежская операция Битва за Англию Югославская операция Оборона Мальты Греческая операция
Награды и премии
В отставке	адвокат

Ханс-Иоахи́м Хе́ррманн (нем. Hans-Joachim Herrmann; 1 августа 1913, Киль, Шлезвиг-Гольштейн — 5 ноября 2010, Дюссельдорф, Северный Рейн-Вестфалия), более известный как Ха́йо Хе́ррманн (нем. Hajo Herrmann) — немецкий пилот бомбардировочных и истребительных частей люфтваффе Второй мировой войны, оберст. Один из самых высокопоставленных и влиятельных офицеров ВВС Третьего Рейха.

После войны, став адвокатом, посвятил свою жизнь защите в судах нацистских и неонацистских деятелей, крайне правых радикальных политиков. Никогда не скрывал своей жёсткой ревизионистской позиции по Холокосту.

Биография

Хайо родился 1 августа 1913 года в немецком городе Киль. Начал летать на планерах, будучи учеником местной гимназии.

Вторая мировая война

Военная карьера Херрманна началась в 1935 году в качестве офицера пехотного полка вермахта. В том же году был переведён в люфтваффе.

В 1936 году, записавшись добровольцем в Легион «Кондор», Хайо отправился в Испанию для поддержки сторонников Франциско Франко в разгоревшейся Гражданской войне. Во время войны летал в составе бомбардировочной эскадры KG 4, совершал в её составе налёты на Мадрид, Бильбао, Картахену, неоднократно удостаивался похвал от командования за свою смелые действия в воздухе.

На ранних этапах Второй мировой войны в качестве пилота «Heinkel He 111» Херманн действовал в Польше и Норвегии. В 1940 году, будучи уже командиром седьмой эскадрильи KG 4, Хайо принял участие в битве за Британию, совершил множество вылетов на бомбардировку наземных объектов Великобритании. За активное участие в операции обер-лейтенант Херрманн был награждён Рыцарским крестом в октябре того же года.

В феврале 1941 года подразделение Хайо было переброшено на Сицилию. Базируясь в Италии, KG 4 вела поддержку пехотных частей вермахта в мальтийской и греческой операциях. В одном из налётов на порт греческого города Пирей Херрманну удалось сбросить бомбу на корабль, перевозивший боеприпасы. В результате детонации содержимого трюма на судне произошёл взрыв огромной силы, потопивший ещё одиннадцать британских кораблей и серьёзно повредивший сам порт, после чего он не мог функционировать многие месяцы.

В начале следующего года Херрманн был назначен командиром третьей группы KG 30. Подразделение базировалось в Норвегии и осуществляло налёты на арктические конвои. Самого большого успеха эскадра добилась при атаках на корабли PQ-17. Организаторские способности Хайо были замечены командованием ВВС, и в июле 1942 года по личному распоряжению Германа Геринга Херрманн был переведён в Генеральный штаб люфтваффе, где стал близким доверенным лицом рейхсмаршала. За время своей карьеры лётчика бомбардировщика Хайо совершил свыше 320 боевых вылетов, потопил 12 кораблей противника общим тоннажем в 70 тысяч тонн.

Прибыв в распоряжение Генерального штаба люфтваффе летом 1942 года, вскоре Херрманн получил назначение пополнить штат Оперативного штаба. В новой для себя ипостаси Хайо проявил свои лучшие тактические, оперативные и новаторские качества. По его инициативе в люфтваффе была создана принципиально новая тактика в отражении налётов бомбардировочной авиации союзников, получившая название «Дикий кабан» (нем. Wilde Sau). Первой подобной эскадрой стала Jagdgeschwader 300, Херрманн же был назначен её первым командиром. Тактика «Дикий кабан» представляла собой использование истребителей в режиме, так называемой, «свободной охоты», более присущей дневной авиации, с корректировкой действий наблюдателями с земли. Хайо предложил использовать сменные патрули около городов и крупных промышленных объектов Германии — до этого времени ночные истребители поднимались в воздух лишь при приближении бомбардировщиков противника. Результаты не заставили себя ждать — самолёты союзников просто не могли пробиться сквозь плотные заслоны «охотников», зачастую возвращаясь на британские аэродромы, не выполнив цели. Но главной проблемой «Дикого кабана» были очень высокие потери среди истребителей люфтваффе в результате их частых столкновений. Причина — невозможность связи между истребителями-«охотниками», вследствие соблюдения полного радиомолчания. Недовольное этими проблемами командование люфтваффе ограничило использование тактики Хайо к началу 1944 года. Лично участвовав в отражении ночных атак союзников, Херрманн сбил девять 4-моторных бомбардировщика противника. В августе 1943 года он был награждён Дубовыми листьями к своему Рыцарскому кресту.

В декабре того же года Херрманн был назначен Инспектором люфтваффе немецких сил противовоздушной обороны. Через год Хайо стал Главным инспектором ПВО и был удостоен Мечей к Рыцарскому кресту с Дубовыми листьями. В конце 1944 года оберст Херрманн получил новое назначение — командир 9-й авиационной дивизии люфтваффе.

В это же время Хайо возглавлял проект ВВС Германии, называвшийся «Rammjäger» (позднее получил название «Зондеркоманда Эльба» (нем. Sonderkommando Elbe)). Сюда набирались лётчики-добровольцы, в основном в возрасте от 18 до 20 лет, которые обучались на облегчённых модификациях «Messerschmitt Bf.109». Идея проекта заключалась в создании подразделения, летающего на лёгких, юрких самолётах, пилоты которого должны таранить бомбардировщики противника, целя по хвосту или крыльям. По замыслу Херрманна эти действия должны были нанести ощутимый вред ВВС союзников, так как, несмотря на очевидные потери среди молодых пилотов люфтваффе, имел бы место психологический фактор камикадзе, который негативно бы сказывался на самообладании британских и американских лётчиков. «Эльба» была запущена в апреле 1945 года и, по сути, не имела времени проявить себя в должной мере. 7 апреля соединение Херрманна из 138 «мессершмиттов» вылетело на перехват группы самолётов ВВС США, состоявшую из 1300 бомбардировщиков и 830 самолётов эскорта. В результате часового «боя» погибло около 60 молодых немецких пилотов, на базу вернулось 50 истребителей, потери союзников при этом были минимальны — 14 «B-17» и один «B-24».

Прославленный немецкий ас Адольф Галланд после войны назвал эту бойню «убийством мальчишек» и сказал, что «Херрманн является вторым военным преступником люфтваффе после Геринга».

Награды

• Испанский крест в бронзе с Мечами
• Почëтный Кубок Люфтваффе (28 декабря 1940 года)
• [en.wikipedia.org/wiki/Front_Flying_Clasp_of_the_Luftwaffe Знак боевого пилота люфтваффе] в золоте с гравировкой «300»
• [en.wikipedia.org/wiki/Combined_Pilots-Observation_Badge Комбинированный знак наблюдателя Люфтваффе] в золоте с бриллиантами
• Немецкий крест в золоте (5 июня 1942 года)
• Железный крест (1939) 1-й и 2-й степени
• Рыцарский крест с Дубовыми Листьями и Мечами
  • Рыцарский крест (13 октября 1940 года) — обер-лейтенант, командир 7-й эскадрильи KG 4
  • Дубовые Листья (№ 269) (2 августа 1943 года) — майор, командир JG 300
  • Мечи (№ 43) (23 января 1944 года) — оберст, Инспектор ПВО Германии

Жизнь после войны

11 мая 1945 года Хайо сдался в плен советским войскам, провёл в лагерях десять лет.

По возвращении в Германию он поселился в Дюссельдорфе и начал изучать право. Получив лицензию адвоката, Херрманн стал известным в Европе защитником нацистских и неонацистских деятелей, крайне правых радикальных политиков. Его клиентами были Отто-Эрнст Ремер, Дэвид Ирвинг, Фред Лёйхтер и другие.

В 1959 году Хайо женился — его избранницей стала немецкая певица сопрано, Ингеборга Райхельт. За 51 год совместной жизни у пары родилось двое детей.

В 2008 году Херрманн отпраздновал своё 95-летие. В мае 2010 года Хайо был почётным гостем «Дня национального сопротивления» — конференции немецких ультраправых.

Херрманн умер утром 5 ноября 2010 года в возрасте 97 лет в городе Дюссельдорф. По некоторым данным Хайо был погребён в море согласно его предсмертному желанию.

Примечания

Цитаты

Библиография

• Berger, Florian (2000). Mit Eichenlaub und Schwertern. Die höchstdekorierten Soldaten des Zweiten Weltkrieges. Selbstverlag Florian Berger. ISBN 3-9501307-0-5.  (нем.)
• Fellgiebel, Walther-Peer (2000). Die Träger des Ritterkreuzes des Eisernen Kreuzes 1939—1945. Friedburg, Germany: Podzun-Pallas. ISBN 3-7909-0284-5.  (нем.)
• Hermann, Hajo (1993). Bewegtes Leben. Kampf- und Jadgflieger 1935—1945. Universitas Verlag. ISBN 3-8004-1291-8.  (нем.)
• Hermann, Hajo (2003). Als die Jagd zu Ende war. Mein Flug in die sowjetische Gefangenschaft. Universitas Verlag. ISBN 3-8004-1452-X.  (нем.)
• Obermaier, Ernst (1989). Die Ritterkreuzträger der Luftwaffe Jagdflieger 1939—1945 (in German). Mainz, Germany: Verlag Dieter Hoffmann. ISBN 3-87341-065-6.  (нем.)
• Patzwall, Klaus D. and Scherzer, Veit (2001). Das Deutsche Kreuz 1941—1945 Geschichte und Inhaber Band II. Norderstedt, Germany: Verlag Klaus D. Patzwall. ISBN 3-931533-45-X.  (нем.)
• Schaulen, Fritjof (2003). Eichenlaubträger 1940—1945 Zeitgeschichte in Farbe I Abraham — Huppertz (in German). Selent, Germany: Pour le Mérite. ISBN 3-932381-20-3.  (нем.)
• Scherzer, Veit (2007). Die Ritterkreuzträger 1939—1945 Die Inhaber des Ritterkreuzes des Eisernen Kreuzes 1939 von Heer, Luftwaffe, Kriegsmarine, Waffen-SS, Volkssturm sowie mit Deutschland verbündeter Streitkräfte nach den Unterlagen des Bundesarchives (in German). Jena, Germany: Scherzers Miltaer-Verlag. ISBN 978-3-938845-17-2.  (нем.)

Ссылки

• [portal.dnb.de/opac.htm?method=simpleSearch&query=118703854 Херрманн, Хайо] в Немецкой национальной библиотеке  (нем.)
• [www.airwar.ru/history/aces/ace2ww/pilotg/herrmann.html Херманн «Хайо» Ханс-Иоахим]. Уголок неба. [www.webcitation.org/67woUgFO9 Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].
• [www.vdvsn.ru/papers/ks/2006/08/09/49776/ Второй военный преступник]. Корабельная сторона. [www.webcitation.org/67woVvALi Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Херрманн, Хайо

И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.