Хесслер, Томас

Томас Хесслер
Общая информация
Прозвище	Ике
Родился	30 мая 1966(1966-05-30) (57 лет) Западный Берлин
Гражданство	Германия
Рост	166 см
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1984—1990	Кёльн	149 (17)
1990—1991	Ювентус	32 (1)
1991—1994	Рома	88 (11)
1994—1998	Карлсруэ	118 (28)
1998—1999	Боруссия (Дортмунд)	18 (2)
1999—2003	Мюнхен 1860	115 (21)
2003—2004	Зальцбург	19 (1)
1984—2004	Итого	539 (81)
Национальная сборная**
1988—2000	Германия	101 (11)
Международные медали
Олимпийские игры
Бронза	Сеул 1988	футбол
Чемпионаты Мира
Золото	Италия 1990
Чемпионаты Европы
Серебро	Швеция 1992
Золото	Англия 1996
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Томас Хесслер (нем. Thomas Häßler; 30 мая 1966, Западный Берлин) — немецкий футболист, полузащитник. Чемпион мира (1990) и чемпион Европы (1996).

На начало 2010 года — ассистент главного тренера ФК «Кельн».

Биография

Начинал карьеру в юношеской команде «Райникендорф Фюше». С 1984 стал играть в бундеслиге за ФК «Кельн». Вместе с клубом был вице-чемпионом ФРГ в 1989 и 1990 годах.

После чемпионата мира 1990 продан за 15 млн марок в Ювентус. Однако уже на следующий сезон продан за 14 млн марок в Рому.

В 1994 вернулся в бундеслигу: за 7 млн марок его приобрёл клуб Карлсруэ. Вместе с командой несколько раз выступал в Кубке УЕФА, внёс большой вклад в успехи клуба во внутреннем первенстве. В сезоне 1997/98 «Карлсруэ», несмотря на все усилия Хесслера, вылетел из бундеслиги, что заставило футболиста покинуть команду.

Сезон 1998/99 он провёл за Боруссию (Дортмунд), однако в течение сезона так и не сыграл ни одной полной встречи.

В 1999 Хесслер подписал контракт с Мюнхен 1860. Вместе с командой достиг 4-го места в сезоне 1999/00 (наивысшее достижение клуба на тот момент), неоднократно играл в еврокубках, был ведущим игроком команды.

В 2003 подписал годичный контракт с австрийским Зальцбургом. В 2005 сыграл прощальный матч на домашнем стадионе «Кельна».

За 12 лет Хесслер провёл 101 матч в составе сборной Германии. Становился чемпионом мира в 1990 году и чемпионом Европы в 1996. В сборной был штатным исполнителем штрафных ударов, после которых мячи часто залетали в сетку.

По завершении карьеры — тренер. Работал в 2007 помощником главного тренера сборной Нигерии Берти Фогтса.

Достижения

• Чемпион мира: 1990 года
• Чемпион Европы: 1996 года
• Вице-чемпион Европы: 1992 года
• 3-е место на Олимпиаде: 1988 года
• Обладатель Кубка Италии: 1992 года
• Футболист года в Германии: 1989, 1992

Отрывок, характеризующий Хесслер, Томас

Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?