Хеттское царство

Хе́ттское царство — могущественная древняя держава в Малой Азии (ок. 1800—1180 до н. э.), созданная хеттами.

См. также: Хатти

Ранняя история

На рубеже III—II тысячелетий до н. э. у хеттов начал распадаться родоплеменной строй. Ускорению этого процесса способствовало проникновение в XX—XVIII вв. до н. э. семитских торговых колонистов (ассирийских и, отчасти, аморейских). На территориях восточной и центральной частей Малой Азии было, видимо, ещё в III тыс. до н. э. создано несколько политических образований типа городов-государств (Пурусханда, Амкува, Куссар, Хатти, Каниш, Вахшушана, Ма’ма, Самуха и др.), во главе которых стояли цари (рубаум) или царицы (рабатум). Города-государства Малой Азии пользовались письменностью и письменным языком, заимствованным у ашшурских купцов. Среди городов-государств происходила борьба за политическую гегемонию. На первых порах верх взяла Пурусханда, правитель которой считался «великим царём» среди остальных правителей городов-государств Малой Азии. Позднее же ситуация изменилась в пользу города-государства Куссар. В первой половине XVIII в. до н. э. царь Куссара Аниттас основал обширную державу, названную позже Хеттским царством.

Древнехеттское царство (ок. 1680—1500 до н. э.)

Хеттская историческая традиция связывала древнейший период истории хеттов с Куссарой, которая была столицей в начале существования Хеттского государства. Однако после Анитты произошли крупные изменения в политической обстановке этого края. Многие центры подвергаются разгрому. Трудно сказать, принимали ли в этом участие непосредственные предки тех, в чьих руках оказывается вскоре власть в Центральной Анатолии (цари династии Лапарнаса). Однако приход к власти этой династии, очевидно, всё же в значительной мере был подготовлен этим событием. Представители этой династии своим родоначальником считали Лапарнаса, правившего после Аниттаса, и ничем не выражают свою связь с династией Аниттаса. Династия Лапарнаса была носителем других традиций и, возможно, происходила из другого объединения, чем то, к которому принадлежали Питханас и Аниттас. Культурные и общественные изменения выразились и в том, что хетты сменили официальные староассирийский аккадский диалект и письменность на родной язык и другой вариант клинописи, заимствованный из Северной Сирии через жившие там племена хурритов.

В начале резиденцией династии Лапарнаса был Куссар, заброшенный династией Анитты как столица. Со временем в борьбе за гегемонию с городом Несой последняя потерпела поражение, и Куссара получает власть над всей Центральной Малой Азией. В начале существования Древнехеттского царства там был матрилинейный принцип наследования власти. У протохеттов М. Азии, по данным торговых документов из Каниша, рядом с правителем — рубаум — всегда стояла почти не уступавшая ему по культовому и политическому значению правительница — рабатум, отождествляющаяся с шумеро-акадской жрицей — энтум, участницей обряда «священного брака». Поэтому, по-видимому, было важнее, чтобы царём был не столько сын правителя, сколько сын дочери правителя.

Государство у хеттов имело рыхлую структуру. Кроме городов и областей, подчинявшихся непосредственно царю или царице, существовали мелкие полузависимые царства (для царевичей), а также области, выделенные в управление крупным сановникам. Во главе всего государства стояли царь (хассу), носивший (в отличие от менее значительных царей) также титул табарна.

Лапарнас I (ок. 1680—1650 до н. э.), был видным деятелем в истории царства, расширив его владения «от моря до моря». Его преемник Хаттусилис I (ок. 1650—1620 гг. до н. э.) вел завоевания вплоть до Сирии, а Мурсилис I (ок. 1620—1594 гг. до н. э.) аннексировал Халпу, Верхнюю Месопотамию и совершил поход на Вавилон.

После убийства Мурсилиса I Древнехеттское царство стало клониться к упадку из-за постоянных интриг в кругу царской семьи и нападений хурритов. Все следующие цари хеттов — Хантили I, Цитантас I, Аммунас, Хуццияс I — умерли не своей смертью. Лишь Телепину, который ввёл закон о престолонаследии, удалось временно стабилизировать ситуацию, но ненадолго, и после смерти Телепину Древнехеттское царство окончательно развалилось.

Среднехеттское царство (ок. 1500—1380 до н. э.)

Поминальные списки царей не называют Цитантаса и Хуццияса, как предшественников Телепинуса, зато упоминают других Хантилиса, Цитантаса и Хуццияса — после Телепину и Аллувамнаса. Хеттологи расходятся здесь во мнениях по поводу хронологии хеттов. В то время как одни видят в них Хантилиса II, Цитантаса II, Хуццияса II — царей Среднехеттского царства, другие отрицают само существование Среднехеттского царства и предполагают ошибку составителей поминальных списков, считая, что в них имеются в виду все те же Хантили I, Цитанта I и Хуцция I. Однако отрицание существования Среднехеттского царства создает дополнительные трудности в хронологии. Так известно, что царь Киццувадны Пиллия заключил договор с хеттским царем Цитантасом, но также известно, что тот же Пиллия заключил договор и с царем Алалаха Идри-Ми, правившим в первой половине XV в до н. э. Таким образом Пиллию трудно датировать раньше Телепину и современником Пиллии был хеттский царь Цитантас II.

Период Среднего хеттского царства относительно мало изучен ввиду скудности источников. Этот период характеризуется дальнейшим ослаблением Хеттского царства в результате войны с внешними врагами и внутренних неурядиц. К востоку от хеттов ещё в XVI в. до н. э. возникла сильная Митаннийская держава, ставшая их мощным соперником.

Новохеттское царство (ок. 1460—1190 до н. э.)

Ок. 1460 года до н. э. была основана новохеттская династия, при которой империя достигла своего расцвета. Возобновились походы на Сирию, сильно ослабившие страну, потерявшую большую часть своих территорий. При царе Суппилулиуме I (1380—1335 до н. э.), который правил своим государством из столицы Хаттуса (но до 1480 г. до н. э. столицей был город Каниш), удалось победить Митанни и Египет, завоевав все Восточное Средиземноморье вплоть до Палестины. На завоеванных территориях на севере Сирии и Месопотамии были созданы вассальные княжества, правителями которых Суппилулиума I назначил своих младших сыновей. Мурсили II (ок. 1335—1305 до н. э.) заключил мир с фараоном Хоремхебом, приведя Хеттское царство к вершине своего могущества.

Однако уже в следующем столетии возобновилась борьба за Сирию и Палестину между хеттским войском царя Хаттусилиса III и войском египетского фараона Рамсеса II. Противостояние завершилось грандиозной, но безрезультатной битвой при Кадеше (в северной Сирии). В итоге большая часть Сирии и Финикии перешли под полный контроль египтян, и в 1280 г. до н. э. с ними был заключен мирный договор, а дочь Хаттусилиса стала женой фараона. Также было заключено перемирие с Ахейской Грецией, но воинственная Ассирия оставила подконтрольной отвоеванную Верхнюю Месопотамию.

Последующий упадок царства в XII в. до н. э. совпал во времени с общеближневосточным кризисом, известным как бронзовый коллапс. Вследствие внутренних раздоров и внешних неудач, возможно, в стране разразился голод. Под натиском «народов моря» хеттское царство было уничтожено и перестало существовать.

Позднехеттские царства (ок. 1190—700 до н. э.)

После падения Новохеттского царства в Анатолии бывшие вассальные княжества хеттов продолжали существовать как самостоятельные государства. Это прежде всего Табал, Камману (с Мелидом), Хилакку, Куэ, Куммух, Каркемиш, а также Яуди (Самаль), Тил Барсип, Гузана, Унки (Паттина), Хатарикка (Лухути) и др. Их правители считали себя законными правопреемниками хеттской державы, но не имели возможностей для реализации своих амбиций. Просуществовав несколько веков, они в IX—VIII вв. до н. э. были покорены великими державами Двуречья — Ассирией, а затем Вавилоном.

Государственное устройство Хеттской державы

Хеттские правители не требовали с покоренных земель непомерной дани и чаще всего не покушались даже на суверенитет захваченных ими стран. Главы покоренных государств оставались у власти. Гарантировалась передача власти их законным наследникам. Если вассал был предан Хеттской державе, ему дозволялось участвовать в управлении ей — вассалы были допущены хеттским царем к принятию важнейших решений в Хеттском царстве. Захваченная территория теряла право лишь на проведение независимой внешней политики, но бывали исключения и этого.

Таким образом, Хеттское царство было устроено по федеративному принципу. Подобная «воля к децентрализации», как выразился Франк Штарке из Тюбингенского университета, была абсолютно инновационной для Древнего Востока. Хеттская держава в некотором смысле была не царством, не империей, а «Соединенными Штатами Азии».

Царя окружают чиновники и личный секретарь. Дворцы царей строились по образцу ассирийских и украшались барельефами, представляющими сцены из охот царя, пиршества и т. п.

Из упоминания в ассирийских летописях о кархемишской мине Винклер выводит заключение об особой системе мер и весов у хеттов и о развитии у них городской жизни. Мы можем констатировать только на основании телль-амарнской корреспонденции развитие промышленности в Митанни, поставлявшем в Египет колесницы и драгоценности.

Военное дело

Из изображений в египетских храмах и хеттских барельефов можно получить представление о военном деле у хеттов: имелись пехота, колесницы (по три воина на каждой: возница, щитоносец и стрелок) и конница. На египетских барельефах не отражена революционная особенность «Хеттской колесницы». Ось колес располагалась не сзади, как у египетских, а посередине повозки. Это давало возможность разместить в ней не 2-х, как у египтян, а 3-х человек. Оружие — небольшой треугольный лук, небольшой четырёхугольный или овальный плетёный щит, похожий на изображаемый в классическом искусстве у понтийских амазонок; фаланга была вооружена кинжалами-мечами; последние имели не сирийскую, а киликийскую форму — ту же, какая изображается египтянами у морских народов запада. Кроме того, были и длинные копья. Одеты были воины в передники египетского покроя, офицеры — в длинное платье; цари носили (особенно в позднее время) ассирийский наряд. Характерны длинные костюмы частных лиц и головные уборы — у мужчин остроконечные, у женщин — цилиндрические, могли быть из войлока или кожи. Характерна и обувь — большей частью башмаки с загнутыми кверху носками.

См. также

• Хеттский язык
• Хеттское иероглифическое письмо
• Хеттская мифология

Примечания

Литература

• Александров Б. Е. [elar.uniyar.ac.ru/jspui/handle/123456789/1553 Хеттская держава и Верхняя Месопотамия в XIII в. до н. э.: реконструкция политических взаимоотношений]: М, 2002: Авт. дисс. канд. ист. наук.
• Ардзинба В. Г. Ритуалы и мифы древней Анатолии. — М.: Наука, ГРВЛ, 1982. — 256 с.
• Волков А. В., Непомнящий Н. Н. Хетты. Неизвестная империя Малой Азии. — М.: Вече, 2004. — 288 с. — Серия «Таинственные места Земли». — ISBN 5-9533-0128-6.
• Гёрни О. Р. Хетты / Пер. с англ. — М.: Наука, ГРВЛ, 1987. — 240 с. — Серия «По следам исчезнувших культур Востока»[historic.ru/books/item/f00/s00/z0000014/].
• Гиоргадзе Г. Г. Вопросы общественного строя хеттов. — Тбилиси: Мецниереба, 1991. — 192 с.
• Гиоргадзе Г. Г. Очерки по социально-экономической истории Хеттского государства (О непосредственных производителях в хеттском обществе). — Тбилиси: Мецниереба, 1973. — 312 с.
• Гиндин Л. А., Цымбурский В. Л. Гомер и история Восточного Средиземноморья. — М.: Изд. фирма «Вост. лит-ра», 1996. — 328 с. — 2 000 экз.
• Довгяло Г. И. К истории возникновения государства: На материале хеттских клинописных текстов. — Мн.: Изд-во БГУ, 1968. — 160 с.
• Довгяло Г. И. Становление идеологии раннеклассового общества (на материале клинописных текстов). — Мн.: Изд-во БГУ, 1980. — 162 с.
• Древняя Анатолия: Сб. / Под ред. Б. Б. Пиотровского, Вяч. Вс. Иванова, В. Г. Ардзимбы. — М.: Наука, ГРВЛ, 1985. — 256 с.
• Замаровский Войтех. Тайны хеттов / Пер. со словац. — М.: Наука, ГРВЛ, 1968. — 336 с. — Серия «По следам исчезнувших культур Востока».
• Золото Л. Прародина хеттов. — М.: Авторская книга, 2012. — 134 с. — ISBN 978-5-91945-196-9.
• Иванов В. В. [manefon.org/show.php?t=9&txt=3 Хеттская и хурритская литература.]
• Керам К. В. Узкое ущелье и чёрная гора / Пер. с нем. — М.: Наука, ГРВЛ, 1962. — 216 с. — Серия «По следам исчезнувших культур Востока».
• Маккуин Дж. Г. Хетты и их современники в Малой Азии. — М.: Наука, ГРВЛ, 1983. — 184 с. — Серия «По следам исчезнувших культур Востока».
• Менабде Э. А. Хеттское общество: Экономика, собственность, семья и наследование. — Тбилиси: Мецниереба, 1965. — 232 с.(см. [annals.xlegio.ru/hetts/soc_r.htm рецензию])
• Наговицын А. Е. Магия хеттов. — М.: Трикста, 2004. — 496 с. — Серия «Культуры. Академический Проект».
• Нуреев Р. М. [www.booksite.ru/fulltext/mys/lye/cjn/omik/2.htm#12 Хеттское общество: государственная регламентация экономической жизни страны] // Всемирная история экономической мысли: В 6 томах / Гл. ред. В. Н. Черковец. — М.: Мысль, 1987. — Т. I. От зарождения экономической мысли до первых теоретических систем политической жизни. — С. 58-61. — 606 с. — 20 000 экз. — ISBN 5-244-00038-1.
• Хетты и хеттская культура: Сб. / Под ред. И. Бороздина. — М.; Л.: ГИЗ «Всемирная литература», 1924. — 154 с.: ил. — Серия «Культура Востока».

Ссылки

• [www.vokrugsveta.ru/vs/article/930/ Неабсолютная монархия хеттов]
• [annals.xlegio.ru/i_hett.htm Раздел «Хетты» в «Еще одной OCR-библиотеке»]
• [ru-egypt.com/sources/63 Мирный договор между Рамсесом II и хеттским царём Хаттусили III]

Отрывок, характеризующий Хеттское царство

В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.