Мисора, Хибари
Поделись знанием:
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.
Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
(перенаправлено с «Хибари Мисора»)
- В этом японском имени Мисора — фамилия, а Хибари — имя.
| Хибари Мисора яп. 美空 ひばり | |
 Хибари Мисора в 1950-х годах | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Имя при рождении | |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры | |
| Награды |
кинопремия «Голубая лента» (1961 год) |
| [www.misorahibari.com Официальный сайт] (яп.)] | |
Хиба́ри Мисо́ра (яп. 美空 ひばり Мисора Хибари?), настоящее имя Кадзуэ́ Като (яп. 加藤 和枝 Като: Кадзуэ?, 29 мая 1937 — 24 июня 1989) — японская певица (в частности, наиболее известный представитель жанра энка) и киноактриса. Считается одной из величайших исполнителей Японии «всех времён»[1][2]. Первая женщина в Японии, получившая премию Народного Почёта[3] (всего на конец 2013 года эту премию получили 22 индивидуальных лауреата).
Мисора также была одной из самых коммерчески успешных музыкальных исполнителей в мире своего времени: она записала почти 1500 песен, включая кавер-версии[4]; к концу её жизни было продано 68 млн записей её исполнения, включая 45 млн по синглам[5]. К 2001 году было продано более 80 млн её записей[6]. Её «лебединая песнь» под названием «Кава-но нагарэ-но ё:ни» (яп. 川の流れのように, «Словно течение реки») неоднократно исполнялась различными музыкальными исполнителями и оркестрами, как в самой Японии, так и вне её — включая, например, знаменитых Трех Теноров (по отдельности и вместе)[7], Терезу Тенг, этнические ансамбли Vargas de Tecalitlán[en] (Мексика) и Twelve Girls Band[en] (Китай).
Содержание
Биография
Кадзуэ Като (яп. 加藤 和枝) родилась в 1937 году в районе Иокогамы Исого-ку[en] в семье рыботорговца Масукити Като (яп. 加藤 増吉) и домохозяйки Кими Като (яп. 加藤 キミ). Впервые значительный музыкальный талант девочки был замечен её отцом, когда она пела на его проводах в действующую армию во время Второй мировой войны в 1943 году. Пожертвовав семейными накоплениями, он вложился в вокальную подготовку дочери. В 1945 году Кадзуэ Като в 8-летнем возрасте дебютирует на сцене концертного зала в Иокогаме. Примерно в то же время она впервые, по совету матери, использует фамилию своего сценического псевдонима Misora (яп. 美空, букв. «прекрасное небо»). Год спустя, исполнение Кадзуэ Мисоры попадает в ротацию NHK, её способности впечатляют известного композитора, одного из отцов японской поп-музыки вообще и жанра энка в частности Масао Коги[ja], который оценил её как юный талант с пониманием и эмоциональной зрелостью взрослого (впоследствии Кога был автором многих её песен). В последующие два года юная исполнительница стала уже признанной певицей, собирающей полные залы по всей Японии.
Артистическая карьера Мисоры начинается в неполные 12 лет фильмом Nodo jimankyō jidai (яп. のど自慢狂時代), тогда же она принимает свой окончательный псевдоним «Мисора Хибари» (вместе буквально «Жаворонок прекрасного неба» или «… в прекрасном небе»). Фильм закрепляет её всеяпонскую популярность. В том же году юная певица заключает контракт с японским представительством Nippon Columbia лейбла Columbia Records и записывает свой первый сингл Kappa Boogie-Woogie (яп. 河童ブギウギ). Следующий её сингл Kanashiki Kuchibue (яп. 悲しき口笛, букв. «Печальный свист») на основе песни из одноимённого фильма становится хитом и продаётся в количестве более 450 тысяч копий[8], а сцена её исполнения в фильме во фрачной паре и цилиндре впоследствии становится репрезентативной иллюстрацией раннего артистизма Хибари и позднее попадает на одну из пяти почтовых марок мемориальной серии, выпущенной Министерством связи Японии по результатам всенародного опроса 1995 года о наиболее значительных личностях и событиях послевоенного 50-летия[9], а также становится темой памятника актрисе, установленного в 2002 году в Иокогаме (см. раздел «Музей и памятники»). Последующая игра Мисоры в Tokyo Kid (1950), где Хибари исполнила заглавную роль неунывающей сироты Марико, делает её живым символом одновременно трудностей и народного оптимизма послевоенной Японии[10]. Несмотря на ограничения передвижения подданных Японии в условиях послевоенной американской оккупации, юная певица приобретает и международную известность, посещая на границе десятилетий США с двухмесячными гастролями по приглашению ряда японско-американских деятелей[11].
В мае 1951 организовывается продюсерская компания Hibari Productions[ja] с нею в качестве, по крайней мере, номинального президента. Продолжая сниматься, по крайней мере, с 15-летнего возраста Мисора снимается не только в подростковых, но и во вполне взрослых ролях (например в «Цукигата Хампэйта» 1952 года)
13 января 1957 года Мисору атакует 17-летняя фанатка, плеснув в неё соляной кислотой. К счастью, нападение не оставило заметных шрамов.
В 1962 году Хибари выходит замуж за своего коллегу Акиру Кобаяси, однако брак завершается разводом всего через два года, в 1964.
В 1964—1965 годах Мисора записывает свой самый продаваемый сингл Yawara.
В 1971 году Хибари уходит из кино, сосредотачиваясь только на вокальной карьере.
В 1973 году младшего брата певицы Тецую Като[ja] (также певца и актёра, известного также как Масуо Като и Тору Оно) арестовывают за связь с группировкой якудза Ямагути-гуми. При том, что телекомпания NHK не делала никаких комментариев о связи или причастности к этому самой Мисоры, она впервые за 18 лет не была приглашена участвовать в новогоднем музыкальном шоу «Кохаку ута гассэн»[12]. Оскорблённая, Хибари отказывалась взаимодействовать с NHK в течение последующих нескольких лет вплоть до 1977 года, а в конкурсе «Кохаку» более не участвовала до конца жизни[8] (выступив, впрочем, с несколькими песнями как гость программы в 1979 году).
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[www.ntv.co.jp/omoii-tv/old_omoii/today/0803/0317.jpg Мисора Хибари с приёмным сыном в конце 1970-х годов][13] |
В 1977 году, не имея собственных детей, Мисора усыновляет 7-летнего сына Тэцуи Като, своего племянника Кадзую Като[ja] (родители которого развелись вскоре после его рождения). Впоследствии тот наследует основанную Хибари продюсерскую компанию Hibari Productions[ja], а позже становится одним из основателей музея/театра её имени.
Болезнь и смерть
В апреле 1987 года Хибари неожиданно теряет сознание по дороге на концерт в Фукуоке. В больнице Фукуоки ей ставят диагноз аваскулярного некроза на фоне хронического гепатита.
Проведя в больнице несколько месяцев, певица наконец показывает знаки выздоровления в августе. В октябре того же года Мисора записывает очередной сингл, а в апреле 1988, после отдыха на Гавайях, даёт большой концерт в Tokyo Dome, известный как «Концерт Феникса». Однако это восстановление не оказывается долгим; Хибари продолжает давать концерты, делать записи и посещать знакомых буквально через силу.
24 июня 1989 года певица умирает в больнице в Токио от лёгочной недостаточности. Её смерть вызывает общенациональный траур; попрощаться с актрисой в мемориальный зал Аояма[ja] приходят, помимо её знакомых и коллег, более 40 тысяч человек; в средствах массовой информации прощание с Хибари и её похороны описывались термином gotaisō, обычно используемым только для членов императорской семьи[14]. Артистка похоронена в районе Иокогамы Конан-ку[en].
Последним прижизненно изданным синглом Мисоры Хибари становится Kawa no nagare no yō ni, записанный в декабре 1988. В конце 1989 года песня Хибари и сама она посмертно удостаиваются Союзом композиторов Японии второй премии и специального почётного приза Japan Record Awards (не завоёвывая главную премию из-за сложностей с её статутом); также ассоциация вводит в честь певицы дополнительную мемориальную премию её имени (последний раз присуждалась на 42-й церемонии вручения премий в 2000 году). Начиная с 1990, теле- и радиостанции Японии ежегодно передают Kawa no nagare no yō ni на день её рождения; на организованном NHK общенациональном голосовании в 1997 году избирается более чем 10 миллионов абонентов «Лучшей песней Японии всех времён».
Наиболее известные песни
- 1949 — «Каппа Буги-Вуги» (河童ブギウギ, Kappa Boogie-Woogie) — из фильма Odoru ryū kyūjō[en]; первый записанный сингл Хибари.
- 1949 — «Печальный свист» (悲しき口笛, Kanashiki Kuchibue) — из одноимённого фильма; продано более 450 тыс. копий (соотв. «платиновому синглу»).
- 1950 — «Токийский ребёнок» (東京キッド, Tokyo Kiddo) — из одноимённого фильма.
- 1950 — «Песня уличного актёра» (越後獅子の唄, Echigo Jishi no Uta)
- 1952 — «Праздничный мамбо» (お祭りマンボ, Omatsuri Mambo)
- 1952 — «Яблоневая развилка» (リンゴ追分, Ringo Oiwake) — «миллионный сингл».
- 1957 — «Квартал портовый, дом 13» (港町十三番地, Minato-machi 13-banchi)
- 1957 — «Путешествие в цветочной шляпе» (花笠道中, Hanagasa Dōchū) — из одноимённого фильма.
- 1964 — «Мягкость»[15] (柔, Yawara) — «миллионный сингл»-бестселлер певицы, проданный в количестве 1,8 миллиона копий менее чем за полгода после выпуска[16].
- 1966 — «С грустью и сакэ» (悲しい酒, Kanashii Sake) — «миллионный сингл».
- 1967 — «Ярко-красное Солнце» (真赤な太陽, Makkana Taiyō) — «миллионный сингл».
- 1986 — «Сияющая любовь» (愛燦燦, Ai Sansan)
- 1987 — «Растрёпанные волосы» (みだれ髪, Midaregami)
- 1989 — «Словно течение реки» (川の流れのように, Kawa no nagare no yō ni) — последний прижизненно изданный «миллионный сингл» певицы.
Песни Хибари, исполнявшиеся на главном ежегодном музыкальном конкурсе Японии «Кохаку ута гассэн»
(попутно является главным новогодним мероприятием, проходит вечером 31 декабря)
В рамках конкурса
- 1954 — Hibari no Madorosu-san (яп. ひばりのマドロスさん; , то есть «„Матрос-сан“, версия Хибари»)
- 1957 — Nagasaki no ChōChō-san (яп. 長崎の蝶々さん; то есть «Чио-Чио-сан из Нагасаки»)
- 1958 — Shiroi ranchi de jūshi notto (яп. 白いランチで十四ノット; букв. «Белый катер (мчится) на 14 узлах»)
- 1959 — Gozonju Benten Kozō (яп. 御存知弁天小僧)
- 1960 — Aishū hatoba (яп. 哀愁波止場; букв. «Грустная пристань»)
- 1961 — Hibari no Wataridori da yo (яп. ひばりの渡り鳥だよ)
- 1962 — Hibari no Sado jōwa (яп. ひばりの佐渡情話; букв. «„История влюбленных (с острова) Садо“, версия Хибари», из одноимённого фильма)
- 1963 — Aishū defune (яп. 哀愁出船)
- 1964 и 1965 — Yawara
- 1966 — Kanashii Sake
- 1967 — Geidō Ichidai (яп. 芸道一代; примерно «Искусство — вся жизнь»)
- 1968 — Netsu (яп. 熱)
- 1969 — Wakarete mo arigatō (яп. 別れてもありがとう)
- 1970 — Jinsei shōgi (яп. 人生将棋; примерно «„Шахматы“ человеческой жизни»)
- 1971 — Kono michi o yuku (яп. この道を行く)
- 1972 — Aru onna no uta (яп. ある女の詩)
Вне конкурса (в качестве почётного гостя)
- 1979 — три песни: Jinsei Ichiro (яп. 人生一路; букв. «Дорога жизни»); Hibari no Madorosu-san; Ringo oiwake.
Кроме того, её последняя прижизненно изданная песня Kawa no nagare no yō ni несколько раз исполнялась на конкурсе в память певицы другими исполнителями (Ким Ёнджа[ko] в конце 1994 и Ёсими Тэндо[ja] в конце 1999 и 2005 годов).
Фильмография
При её основной профессии певицы, имя Мисоры Хибари стало громким и в японском кинематографе, она снялась с 1949 года (с 11-летнего возраста) по 1971 год (когда решила покинуть кинематограф и продолжать только свою вокальную карьеру) более, чем в 160 фильмах, во многих из них — в главных ролях.
За редким исключением (например, «Принцесса Сэн и Хидэёри» 1962 года), все фильмы музыкальные, с песнями в её исполнении, на фоне различных основных жанров — «современности», драмы, исторического или фантазийного дзидайгэки, тямбара, детектива и их пересечений в разных комбинациях. В ряде фильмов актриса исполняла по две роли, одного или разных полов. Роли, как минимум, в 16 фильмах основной карьеры можно так или иначе отнести к амплуа травести (с исполнением полностью юношеских либо женских-травести персонажей); из них особо можно выделить несколько ролей, где её персонаж сам является оннагатой (актёром-травести японского театра), в частности, заглавные роли в Yukinojo henge 1957 и Benten Kozo 1960 года.
Фильмы с участием Хибари как ребенка-актёра
| Год | Японское название[17] | Транслитерация | Английское название[18] | Русское название[19] | Роли[20] |
|---|---|---|---|---|---|
| 1949 | のど自慢狂時代 | Nodo jimankyō jidai | Хибари | ||
| 新東京音頭 びっくり五人男 | Shin-Tōkyō ondo: bikkuri gonin otoko | Хибари | |||
| 踊る龍宮城 | Odoru ryū kyūjō | Dancing Dragon Palace | |||
| あきれた娘たち / 金語楼の子宝騒動 | Akireta musume-tachi / Kingorō no kodakara sōdō | Томико | |||
| 悲しき口笛 | Kanashiki kuchibue | Sad whistling | Печальный свист | Мицуко Танака | |
| おどろき一家 | Odoroki ikka | Сумирэ | |||
| ホームラン狂時代 | Home run kyō jidai | The Age of Home run Madness | Хибари | ||
| 1950 | ヒットパレード | Hitto Paradо | Hit Parade | ||
| 憧れのハワイ航路 | Akogare no Hawaii kōro | Кимико | |||
| 放浪の歌姫 | Hōrō no utahime | The Wandering Songstress | |||
| 続・向う三軒両隣 第三話 どんぐり歌合戦 | Mukō sangen ryōdonari 3: Donguri utagassen | ||||
| エノケンの底抜け大放送 | Enoken no sokonuke daihōsō | чистильщица обуви | |||
| 続・向う三軒両隣 第四話 恋の三毛猫 | Mukō sangen ryōdonari 4: Koi no mikeneko | ||||
| 青空天使 | Aozora tenshi | Blue Sky Angel | Марико | ||
| 東京キッド | Tōkyō Kiddo | Tokyo Kid | Токийский ребёнок | сирота Марико Танимото | |
| 左近捕物帖 鮮血の手型 | Sakon torimonochō: senketsu no tegata | Sakon Detective Story: The Fresh Blood Handprint | Мидори | ||
| 金バット 摩天楼の怪人黄 | Ōgon Batto: Matenrō no kaijin | Golden Bat: Mysterious stranger of the Skyscraper | |||
| とんぼ返り道中 | Tonbo kaeri dōchū | Туда и обратно | |||
| 1951 | 父恋し | Chichi Koishi | Папина любовь | Эмико | |
| 唄祭り ひばり七変化 | Uta matsuri: Hibari shichi henge | Song Festival: Hibari Quick Change | |||
| 泣きぬれた人形 | Naki nureta ningyō | The Doll Wet from Crying | Аяко | ||
| 鞍馬天狗 角兵衛獅子 | Anba tengu: Kakubējishi | Сугисаку | |||
| 母を慕いて | Haha wo shitaite | Yearning for Mother | Яёи | ||
| ひばりの子守唄 | Hibari no komoriuta | Japanese Parent Trap / Hibari’s Lullaby | Колыбельная Хибари[21] | Хибари, Сумирэ | |
| 鞍馬天狗 鞍馬の火祭 | Anba tengu: Anba no himatsuri | Сугисаку | |||
| あの丘越えて | Ano oka koete | Cross that Hill | Сирахама Марико |
Фильмы 1950-х годов
Фильмы 1952 года
| Год | Японское название[17] | Транслитерация | Английское название[18] | Русское название[19] | Роли[20] |
|---|---|---|---|---|---|
| 1952 | 陽気な渡り鳥 | Yōki-na wataridori | Птичка певчая | Мидори Окамото | |
| 1952 | 鞍馬天狗 天狗廻状 | Anba tengu: Tengu kaijō | Сугисаку | ||
| 1952 | 月形半平太 | Tsukigata Hanpeita no uta | Tsukigata Hanpeita | Цукигата Хампэйта | майко Хинагику |
| 1952 | ひばりのサーカス 悲しき小鳩 | Hibari no Circus: kanashiki kobato | Hibari’s Circus: Sad Little Dove | Марико Оно | |
| 1952 | 牛若丸 | Ushiwakamaru | Усивакамару / Юность Минамото но Ёсицунэ | Кикё, Усивакамару(м)[22] (Минамото-но Ёсицунэ) | |
| 1952 | 二人の瞳 | Futari no hitomi | Girls Hand in Hand | Мариэ Абэ | |
| 1952 | リンゴ園の少女 | Ringo-en no shōjo | Girl of Apple Park | Девочка из яблоневого сада | Маруми |
| 1952 | ひばり姫初夢道中 | Hibari-hime hatsuyume dōchū | Новогоднее путешествие принцессы Хибари | принцесса Хибари |
Фильмы 1953 года
| Год | Японское название[17] | Транслитерация | Английское название[18] | Русское название[19] | Роли[20] |
|---|---|---|---|---|---|
| 1953 | 三太頑れっ！ | Mita katakure! | |||
| 1953 | ひばりの歌う玉手箱 | Hibari no utau tamatebako | Hibari’s Singing Treasure Chest | ||
| 1953 | 姉妹 | Shimai | Sisters | Сёстры | Мику Инукаи |
| 1953 | ひばりの陽気な天使 | Hibari no yōki-na tenshi | Веселый ангел | ||
| 1953 | ひばり捕物帳 唄祭り八百八町 | Hibari torimonochō: Utamatsuri happyaku yachō | Hibari Detective Story: Song Festival Across Tokyo | Омиё | |
| 1953 | ひばりの悲しき瞳 | Hibari no Kanashiki Hitomi | Хитоми | ||
| 1953 | 山を守る兄弟 | Yama wo mamoru kyōdai | The Brothers who Protect the Mountain | Тамаока Дайдзабуро(м) | |
| 1953 | お嬢さん社長 | Ojōsan shachō | Madame Company President | Госпожа Президент | Мадока Охара |
Фильмы 1954 года
| Год | Японское название[17] | Транслитерация | Английское название[18] | Русское название[19] | Роли[20] | |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1954 | ひよどり草紙 | Hiyodori sōshi | Книга соловья | Тамаки Санаэ | ||
| 1954 | 伊豆の踊子 | Izu no odoriko | The Dancing Girl of Izu | Танцовщица из Идзу[23] | танцовщица Каору | |
| 1954 | 唄しぐれ おしどり若衆 | Uta shigure oshidori wakashū | Юкидзи | |||
| 1954 | 青春ロマンスシート 青空に坐す | Seishun romance seat: Aozora ni owasu | Мидори | |||
| 1954 | びっくり五十三次 | Bikkuri gojūsantsugi | Surprising 53 Stations of the Tōkaidō | Онацу | ||
| 1954 | 八百屋お七 ふり袖月夜 | Yaoya Oshichi furisode tsukiyo | Яоя Осити[en] | |||
| 1954 | 若き日は悲し | Wakaki hi wa kanashi | камео, Кэйко Сонода | |||
| 1954 | 歌ごよみ お夏清十郎 | Uta goyomi Onatsu Seijūrō | Onatsu and Seijuro | Онацу | ||
| 1954 | 七変化狸御殿 | Shichihenge tanuki gotten | Quick Change Tanuki Palace | Танукихимэ (принцесса тануки) | ||
| 1954 | 美空ひばりの 春は唄から | Misora Hibari no haru ha uta kara | Hibari Misora’s Spring is from Song |
Фильмы 1955 года
| Год | Японское название[17] | Транслитерация | Английское название[18] | Русское название[19] | Роли[20] |
|---|---|---|---|---|---|
| 1955 | 大江戸千両囃子 | Ōedo senryōbayashi | The swordsman and the actress | Мечник и актриса | Савасима Кохару |
| 1955 | 娘船頭さん | Musume sendōsan | Дочь лодочника | ||
| 1955 | 青春航路 海の若人 | Seishun kōro: Umi no wakōdo | Юкиэ Миядзаки | ||
| 1955 | 歌まつり 満月狸合戦 | Uta matsuri mangetsu tanuki-gassen | Охару, Окику | ||
| 1955 | ふり袖侠艶録 | Furisode kyōenroku | Охацу | ||
| 1955 | たけくらべ | Takekurabe | Growing Up Twice / Child’s Play | Сверстники[24] | Мидори |
| 1955 | ジャンケン娘 | Janken musume | So young, so bright | Рури Асами | |
| 1955 | ふり袖小天狗 | Furisode kotengu | Осуми, принцесса Саё | ||
| 1955 | 笛吹若武者 | Fuefuki Wakamusha | A Warrior’s Flute / The Flute Playing Warrior | Воин и флейта | принцесса Тамаори |
| 1955 | 唄祭り 江戸っ子 金さん 捕物帖 | Utamatsuri Edokko Kin-san torimonochō | Харукома Таю | ||
| 1955 | 力道山物語 怒濤の男 | Rikidōzan monogatari dotō no otoko | |||
| 1955 | 旗本退屈男 謎の決闘状 | Hatamoto taikutsu otoko: nazo no kettōjō | Михо | ||
| 1955 | 歌え！青春 はりきり娘 | Utae! Seishun Harikiri Musume | камео, Томико Номидзо |
Фильмы 1956 года
| Год | Японское название[17] | Транслитерация | Английское название[18] | Русское название[19] | Роли[20] |
|---|---|---|---|---|---|
| 1956 | 銭形平次捕物控 死美人風呂 | Zenigata Heiji torimono-hikae: Shibijin-buro | Zenigata Heiji: Death of a Bathing Beauty | Дзэнигата Хэйдзи: Смерть прекрасной купальщицы | принцесса Окити |
| 1956 | おしどり囃子 | Oshidori Hayashi | Отанэ | ||
| 1956 | 恋すがた狐御殿 | Koi sugata kitsune goten | Death row woman | Женщина, приговорённая к смерти | Маруя, Томонэ |
| 1956 | 宝島遠征 | Takarajima ensei | Peach Boy / Excursion to Treasure Isle | Момотаро-из-персика(м) | |
| 1956 | ロマンス娘 | Romansu musume | Romantic Daughters | Романтичные дочери | Румико |
| 1956 | ふり袖太平記 | Furisode Taiheiki | Scramble for Fortune | Конами | |
| 1956 | ふり袖捕物帖 若衆変化 | Furisode Torimonochō Wakashu Henge | Mysteries Of Edo | детектив Осити(мж) (принцесса Таэ) | |
| 1956 | 鬼姫競艶録 | Onihime Kyōenroku | Аяхимэ |
Фильмы 1957 года
| Год | Японское название[17] | Транслитерация | Английское название[18] | Русское название[19] | Роли[20] |
|---|---|---|---|---|---|
| 1957 | ふり袖太鼓 | Furisode Daiko | принцесса Юри | ||
| 1957 | 銭形平次捕物控 まだら蛇 | Zenigata Heiji torimono hikae: Madara hebi | принцесса Окити | ||
| 1957 | 大江戸喧嘩纏 | Оюки | |||
| 1957 | 旗本退屈男 謎の紅蓮搭 | Тиёно | |||
| 1957 | ふり袖捕物帖 ちりめん駕籠 | Осити | |||
| 1957 | ロマンス誕生 | Romansu Tanjō | камео | ||
| 1957 | おしどり喧嘩笠 | Oshidori kenkagasa | Омицу | ||
| 1957 | 怪談番町皿屋敷 | Kaidan Bancho sarayashiki | Ghost in the well / The Story of Okiku / Ghost story of broken dishes at Bancho Mansion | Призрак из колодца / История Окику |
Окику |
| 1957 | 大当り三色娘 | Ōatari sanshoku musume | On Wings of Love / Big Hit Three Color Daughters | Нэмуро Эрико | |
| 1957 | 青い海原 | Aoi Unabara | The Deep Blue Sea | Глубокое синее море | Харуми |
| 1957 | ひばりの三役 競艶雪之丞変化 (前後篇) | Hibari no San’yaku Kyōen Yukinojō Henge 1,2 | Месть Юкинодзё (букв. Хибари в 3-х ролях: Неотразимая месть Юкинодзе) |
Юкинодзё(м), Аватаро(м), Осоно |
Фильмы 1958 года
| Год | Японское название[17] | Транслитерация | Английское название[18] | Русское название[19] | Роли[20] |
|---|---|---|---|---|---|
| 1958 | 娘十八御意見無用 | Musumi Juhachi Goiken Muyo | No advice taken | букв. Девушке восемнадцать — советы побоку! | Хитоми |
| 1958 | おしどり駕籠 | Oshidori kago | A Bull’s Eye for Love / Bull’s Eyes of Love | Любовь — прямо в «яблочко» | Котё |
| 1958 | 大当り狸御殿 | Oatari tanukigoten | The Badger Palace / The Princess of Badger Palace | принцесса тануки | |
| 1958 | 丹下左膳 / 新丹下左膳 | Tange Sazen / Shin Tange Sazen | Tange Sazen / Shin Tange Sazen | Танге Садзэн / Новый Танге Садзэн | Хагино |
| 1958 | ひばり捕物帖 かんざし小判 | Hibari torimonochō: Kanzashi koban | Edo Girl Detective / Detective Hibari 1: The Case of the Golden Hairpins | Детектив в юбке 1: Дело о золотых заколках | детектив Осити(мж) (принцесса Таэ) |
| 1958 | 恋愛自由型 | Renai Jiyu-Gata | Romance freestyle | Токи | |
| 1958 | 花笠若衆[25] | Hanagasa wakashu | The young boss | Молодой босс | Китидзабуро Эдоя (принцесса Юки)(мж), принцесса Тиё |
| 1958 | 女ざむらい只今参上 | Onna-zamurai tadaima sanjō | Одая но Охару (Харуносукэ) (мж) | ||
| 1958 | おこんの初恋 花嫁七変化 | Okon no Hatsukoi Hanayome Nanahenge | First Love of Okon | Первая любовь Окон: невеста-оборотень | Окон (лиса-кицунэ), Окику |
| 1958 | ひばりの花形探偵合戦 | Hibari no Hanagata tantei gassen | Detective Duel | Состязание детективов | детектив Юкико Сугиура |
| 1958 | 希望の乙女 | Kibō no Otome | With Song in Her Heart | Михара Саюри | |
| 1958 | 隠密七生記 | Onmitsu Shichishoki | The Abandoned Swords | Брошенные мечи | Сумиэ |
| 1958 | ひばり捕物帖 自雷也小判 | Hibari torimonochō: jiraiya koban | Secret of the Golden Coin | Детектив в юбке 2: Молнии и золотые монеты | детектив Осити(мж) (принцесса Таэ) |
| 1958 | 娘の中の娘 | Musume no Naka no Musume | Sister with sister | Ёсико | |
| 1958 | 唄祭り かんざし纏 | Utamatsuri Kanzashi Matoi | Girl With The Fire Banner | Охару |
Фильмы 1959 года
| Год | Японское название[17] | Транслитерация | Английское название[18] | Русское название[19] | Роли[20] |
|---|---|---|---|---|---|
| 1959 | いろは若衆 ふり袖ざくら | Iroha wakashū: Furisode zakura | Young Blades Obligations: Cherry Blossom in Long Sleeves / A Young Rabble | Окику/Кикутаро(мж) | |
| 1959 | 忠臣蔵 桜花の巻 菊花の巻 | Chushingura: ōka no maki, kikka no maki | The Great Avengers / 47 Masterless Samurai | Отака | |
| 1959 | 鞍馬天狗 | Kurama tengu | Kurama Tengu / Goblin in Stirrups | Курама Тэнгу | Косомэ |
| 1959 | 東京べらんめえ娘 | Tokyo beran me-e musume | Tokyo Dame | Киёко | |
| 1959 | 孔雀城の花嫁 | Kujakujo no Hanayome | Bride of Peacock Castle | принцесса Кадзу | |
| 1959 | 紅だすき喧嘩状 | Beni-dasuki kenkajo | The Revenger in Red | Ко | |
| 1959 | お染久松 そよ風日傘 | Osome Hisamatsu Soyakaze Higasa | Gentle Breeze | Осомэ, Омицу | |
| 1959 | 水戸黄門 天下の副将軍 | Mito Komon Tenka no Fuku Shogun | Lord Mito 2 | Мито Комон 2: Правая рука сёгуна | Томоэ |
| 1959 | 江戸っ子判官とふり袖小僧 | Edokko Hangan to Furisode Kozō | Edo Official and Apprentice | Оэн(мж) | |
| 1959 | 血闘水滸伝 怒濤の対決 | Ketto Suikoden Dotō no Taiketsu | A Spectacular Showdown / The River of Fury | Ятигуса | |
| 1959 | いろは若衆 花駕籠峠 | Iroha wakashū: Hanakago tōge | Young Blades Obligations: Flower Palanquin Pass / A Young Rabble 2 | Оюки/Юкитаро(мж) | |
| 1959 | べらんめえ探偵娘 | Beran me-e tantei musume | |||
| 1959 | ひばり捕物帖 ふり袖小判 | Hibari Torimonochō: Furisode Koban | Detective Hibari 3: Hidden Coin | Детектив в юбке 3: Летучие монеты | детектив Осити(мж) (принцесса Таэ) |
| 1959 | べらんめえ芸者 | Beran me-e geisha | The Prickly-mouthed Geisha | Остроязыкая гейша | гейша Кохару Косуги |
Фильмы 1960-х годов
Фильмы 1960 года
| Год | Японское название[17] | Транслитерация | Английское название[18] | Русское название[19] | Роли[20] |
|---|---|---|---|---|---|
| 1960 | ひばり十八番 弁天小僧 | Hibari Jūhachiban Benten Kozō | Benten Kozo | Бентэн Кодзо | Бентэн Кодзо Кикуносукэ(м) |
| 1960 | 殿さま弥次喜多 | Tonosama YajiKita | Samurai Vagabonds | Окими | |
| 1960 | 続べらんめえ芸者 | Zoku beranmee geisha | The Prickly-mouthed Geisha 2 | Остроязыкая гейша 2 | гейша Кохару |
| 1960 | ひばりの森の石松 | Hibari no Mori no Ishimatsu | Ishimatsu The One-Eyed Avenger / Ishimatsu the Gambler | Исимацу из Мори | Исимацу из Мори(м) |
| 1960 | ひばり捕物帖 折鶴駕篭 | Hibari Torimonochō: Oriduru Kago | детектив Осити(мж) (принцесса Таэ) | ||
| 1960 | 続々べらんめえ芸者 | Zokuzoku beranmee geisha | И снова остроязыкая гейша | гейша Кохару | |
| 1960 | 風流深川唄 | Furyu fukagawa uta | Deep river melody | Сэцу | |
| 1960 | 庄助武勇伝 会津磐梯山 | Shosuke buyuden aizu bandaisan | Mighty Shosuke | Героизм Сёсукэ из Айдзу подле Бандай-сан | Мицу |
| 1960 | 天竜母恋い笠 | Tenryu haha koi gasa | Heavenly Dragon | На берегах Тэнрю | Синаноя Синтаро(м), Охару |
| 1960 | 狐剣は折れず 月影一刀流 | The Thirsty Blade | Кадзу-химэ | ||
| 1960 | Oja kissa | ||||
| 1960 | Koken wa arezu: tsukage ittōryu | Sword of Destiny |
Фильмы 1961 года
| Год | Японское название[17] | Транслитерация | Английское название[18] | Русское название[19] | Роли[20] |
|---|---|---|---|---|---|
| 1961 | べらんめえ芸者罷り通る | Beranmee geisha makari tōru | гейша Кохару | ||
| 1961 | 花かご道中 | Hanakago dōchū | Flowers on the Road | Цветы на дороге | Ояэ |
| 1961 | 緋ざくら小天狗 | Hizakura kotengu | Little Tengu | Отоси | |
| 1961 | 白馬城の花嫁 | Hakuba-jō no hanayome | Bride of White Castle | Невеста Белого Замка / Невеста замка Хакуба | Окико |
| 1961 | 魚河岸の女石松 | Uogashi no Onna Ishimatsu | A fisher wife’s tale | ||
| 1961 | ひばり民謡の旅 べらんめえ芸者佐渡へ行く | Hibari Minyo no Tabi: Beranmee geisha sado heiku | Cosmetic Sales Competition | гейша Кохару | |
| 1961 | 幽霊島の掟 | Yurei-jima no okite | Law in Ghost Island | Закон чёртова острова | |
| 1961 | 花のお江戸のやくざ姫 | Hana no Oedo no Yakuza Hime | Усаги | ||
| 1961 | 風の野郎と二人づれ | Kaze no Yarō to Futarizure | Иикура Саёми | ||
| 1961 | べらんめえ中乗りさん | Beranmee geisha nakanori risan | гейша Кохару | ||
| 1961 | 銀座の旅笠 | Ginza no Tabi Gasa | Иикура Саёми | ||
| 1961 | ひばりのおしゃれ狂女 | Hibari no Osyare Kyoujo | Hibari is Fashion Crazy | Сумасшедшая модница | Омицу |
Фильмы 1962 года
| Год | Японское название[17] | Транслитерация | Английское название[18] | Русское название[19] | Роли[20] |
|---|---|---|---|---|---|
| 1962 | ひばり・チエミの弥次喜多道中記 | Hibari Chiemi no Yaji Kita Dōchuu | Travels of Hibari and Chiemi: The Tumultuous Journey | Путешествие Хибари и Тиэми: «Записки о похождениях Ядзи и Киты» | Окими/Ядзи |
| 1962 | べらんめえ芸者と大阪娘 | Beran me-e geisha to Osaka musume | Остроязыкая гейша и девушка из Осаки | гейша Кохару | |
| 1962 | 千姫と秀頼 | Sen-hime to Hideyori | Princess Sen and Hideyori | Принцесса Сэн и Хидэёри | принцесса Сэн |
| 1962 | 民謡の旅・桜島 おてもやん | Min’yō no Tabi: Sakurajima Otemo-yan | Юмэми | ||
| 1962 | ひばりの母恋ギター | Hibari no Hahakoi Guitar | Hibari Traveling Performer | Цуяма Кимиэ | |
| 1962 | 三百六十五夜 | Sanbyaku rokujugo ya | 365 nights | 365 ночей | Омаки Ранко |
| 1962 | ひばりの佐渡情話 | Hibari no Sado Jōwa | Hibari’s Tale of Pathos | Омицу, Кимиэ | |
| 1962 | ひばりの花笠道中 | Hibari no Hanagasa dōchu | While travelling | Вдоль по дороге в соломенной шляпе | Синта (м) и Окими |
| 1962 | お坊主天狗 | Obouzu tengu | Tengu Priest | Папаша Тэнгу | гейша Кодзомэ |
Фильмы 1963-1969 годов
| Год | Японское название[17] | Транслитерация | Английское название[18] | Русское название[19] | Роли[20] |
|---|---|---|---|---|---|
| 1963 | 勢揃い東海道 | Seizoroi Tōkaidō | Осимура | ||
| 1963 | ひばり・チエミのおしどり千両傘 | Hibari Chiemi no Oshidori Senryo Gasa | Travels of Hibari and Chiemi 2: The lovebird’s 1000 ryo umbrella | Путешествие Хибари и Тиэми 2: Драгоценный зонтик влюбленных | принцесса Окими |
| 1963 | 旗本退屈男 謎の龍神岬 | Hatamoto taikutsu otoko: Nazo no Ryujin Misaki | Bored hatamoto: The mysterious cape | Скучающий Хатамото: Загадка Драконьего Мыса | Хоран |
| 1963 | べらんめえ芸者と丁稚社長 | Beranmee Geisha to Decchi Shachō | Остроязыкая гейша и вице-президент | гейша Кохару | |
| 1963 | 夜霧の上州路 | Yogiri no Joshu-ji | Road in the Mist | Дорога во мгле | Окину |
| 1963 | 民謡の旅 秋田おばこ | Min’yō no Tabi: Akita Obako | |||
| 1963 | 残月大川流し | Zangetsu ōkawa nagashi | River washes away the Moon | Огин | |
| 1963 | おれは侍だ！ 命を賭ける三人 | Ore ha Samurai da! Inochiokakeru Sannin | Сюгэцу Ама | ||
| 1964 | ひばり・チエミ・いづみ 三人よれば | Hibari, Chiemi, Izumi: Sannin yoreba | Хибари, Тиэми, Идзуми: Трое… | Ёсикава Кимиэ | |
| 1965 | 新蛇姫様 お島千太郎 | Shin Hebihime-sama Oshima Sentaro | Snake Princess | Принцесса змей, или История Осимы и Сэнтаро | актриса Осима Савасима, принцесса Кото |
| 1966 | 小判鮫 お役者仁義 | Kobanzame oyakusha jingi | Actress vs.the greedy sharks | Юки | |
| 1966 | のれん一代 女侠 | Noren ichidai: jōkyō | The Protector | Минэ | |
| 1968 | 祇園祭 | Gion matsuri | Festival of Gion / Gion Festival / Kurobe’s Sun / The Day the Sun Rose | Праздник Гион | важная персона № 1 |
| 1969 | ひばり・橋の花と喧嘩 | Hibari・Hashi no Hana to Kenka | Тэрада Нацуко, Тэрада Харуко, Сасагава Отацу |
Поздние фильмы
| Год | Японское название[17] | Транслитерация | Английское название[18] | Русское название[19] | Роли[20] |
|---|---|---|---|---|---|
| 1970 | 美空ひばり・森進一の花と涙と炎 | Misora Hibari・Mori Shin’ichi Hana to Namida to Honoo | The Performers | Цветы, слезы и ревность | Фудзихана Касуми |
| 1970 | 花の不死鳥 | Hana no Fushichō | Сэто Каори | ||
| 1971 | ひばりのすべて | Hibari no sutebe | |||
| 1971 | 女の花道 | Onna no Hanamichi | Окими | ||
| 1974 | なつかしの映画歌謡史 | ||||
| 2005 | オペレッタ狸御殿 | Operetta tanuki gotten | Princess Raccoon | Дворец Тануки / Принцесса-енот | богиня (компьютерная модель) |
Награды и премии
Музыкальные
Japan Record Awards
- 2-я церемония награждения[ja] (30 декабря 1960) — Приз «Лучшему исполнителю» за песню «Грусть на пристани» (яп. 「哀愁波止場」 Aishū hatoba)[26]
- 7-я церемония награждения[ja] (25 декабря 1965) — Japan Record Award за песню «Мягкость» (яп. 「柔」 Yawara)[27]
- 15-я церемония награждения[ja] (31 декабря 1973) — Поощрительный приз юбилейного 15-го награждения Japan Record Award[28]
- 18-я церемония награждения[ja] (31 декабря 1976) — Специальный приз[29]
- 31-я церемония награждения[ja] (31 декабря 1989) — Специальный почётный приз (посмертно) за песню «Словно течение реки» (яп. 「川の流れのように」 Kawa no nagare no yō ni) и пожизненные заслуги в исполнительском искусстве. Исходно песня Мисоры, по оценкам японской прессы, с очень большой вероятностью могла взять главный Japan Record Award этого года, однако голосование за неё было приостановлено после её смерти из-за отсутствия традиции посмертного награждения, позволив выиграть его другому кандидату[30]. После 1989 года в числе призов Japan Record Awards был введён дополнительный мемориальный приз её имени, который присуждался, по крайней мере, до 2000 года[31]
Japan Gold Disc Awards
В рамках проходившей в 1990 году (по результатам 1989 года) 4-й церемонии вручения Japan Gold Disc Awards от Японской ассоциации звукозаписи (высшей профильной институции страны, сертифицирующей звукозаписи на статус «серебряного/золотого/платинового диска»), Мисоре посмертно была присуждена премия как № 1 из «5 лучших артистов года» и обладателю «Лучшего альбома года» в категории «Энка в женском исполнении» (за сборник «Избранное/Словно течение реки»), а также Почетный приз Японской ассоциации звукозаписи[32].
Другое
Ряд релизов Хибари по продажам имеют статус «золотых» и «платиновых», минимум пять — «миллионных». Кроме того, по информации Кадзуи Като (племянника и приёмного сына певицы, наследника компании Hibari Productions и одного из организаторов музея её имени), компанией Nippon Columbia был запланирован выпуск к 23-летию её смерти в 2012 году мемориального коллекционного релиза «1001 ночь Хибари» (яп. ひばり千夜一夜 Hibari sen'ya ichiya) из 56 CD и 2 DVD, включающего в общей сложности 1001 песню в её исполнении. Релиз был номинирован на включение в Книгу рекордов Гиннесса[33], а также, как минимум, входил в число номинантов спецприза Music Jacket Award (за большие коллекционные издания записей) уже упомянутой выше Японской ассоциации звукозаписи[34].
Кинематографические
- 25 января 1962 — кинопремия «Голубая лента» 1961 года в категории «Самый популярный актёр/актриса» c формулировкой «за сохранение популярности у зрительских масс в течение 13 лет».[35]
Правительственные
- 6 июля 1989 — Премия Народного Почёта «за искреннюю преданность песне, приносящей людям мечты и надежды» (яп. 真摯な精進 歌謡曲を通じて国民に夢と希望を与えた功。[36]), посмертно. Кадзуэ Като (Мисора Хибари) стала первой женщиной, получившей эту награду.
Память о певице и актрисе
| Внешние изображения
| |
|---|---|
|
|
[blogimg.goo.ne.jp/user_image/53/8a/146f52f26c00f034d92ccab3251824db.jpg Памятник актрисе в Иокогаме] |
Народная память о певице и актрисе была неоднократно увековечена в последующие годы.
Музей и памятники
В 1994 году в Киото был открыт большой музей певицы и актрисы, экспозиция которого подробно рассказывала об её жизни, а также предлагала к вниманию множество связанных с ней памятных экспонатов. Музей привлек более 5 миллионов посетителей вплоть до ноября 2006 года, когда он был временно закрыт для плановой реконструкции здания. После полуторалетней паузы, на время которой основная экспозиция была перемещена в отдел периода Сёва Музея Эдо-Токио, в апреле 2008 года музей был вновь открыт под новой вывеской «Театра Мисоры Хибари» («МисораХибари-дза»[38]). В основании музея большую роль сыграла основанная актрисой в 1958 году независимая продюсерская компания Hibari Production Group, управляемая после смерти артистки её племянником и приёмным сыном Кадзуей Като.
В 1990 году в Иваки, центральном городе префектуры Фукусима, был установлен памятник Хибари (на иллюстрации). Проходящий неподалеку участок шоссе также иногда называют «шоссе Хибари».
В 2002 году в родном городе Кадзуэ Като, Иокогаме, также был воздвигнут бронзовый памятник певице, посвященный дебюту её карьеры. Памятник привлекает около трехсот тысяч человек в год[39].
Документальные фильмы
- 1950 — Watashi wa josei no. 1 — короткий фильм-интервью с юной актрисой и певицей[40].
- 1981 — Chambara graffiti: Kill! (яп. ちゃんばらグラフィティー 斬る！ Chanbara gurafiti: Kiru!) — документальный фильм о жанре самурайского боевика, содержащий эпизоды съемок ряда популярных актёров.
- 1988 — Последнее интервью Мисоры Хибари[41].
Использование её образа в исполнении других актрис
- 1989 — сериал телекомпании TBS (Tokyo Broadcasting System Television) «История Мисоры Хибари» (яп. 美空ひばり物語 Мисора Хибари моногатари) (Каёко Кисимото (англ.)).
- 1999 — «История Мисоры Хибари - возвращение феникса» (яп. 不死鳥ふたたび・美空ひばり物語 Фуситё: футатаби Мисора Хибари моногатари) (Ёко Асадзи (англ.)).
- 2005 — дорама TBS «История рождения Мисоры Хибари» (яп. 美空ひばり誕生物語 Мисора Хибари тандзё: сэйбуцу моногатари) (Ая Уэто (англ.)).
- 2006 — «„Теннесси вальс“ — история Тиэми Эри» (яп. 美空ひばり誕生物語 Тэнэси: Варуцу - Эри Тиэми моногатари) (Миюки Цуруги (яп.)).
- 2010 — сериал к 50-летию Fuji TV «"Наша история» (яп. わが家の歴史 Вагая но рэкиси) (Майя Сакура и Саки Айбу (яп.)).
Книги
К настоящему времени издано более полусотни книг на японском языке, посвящённых артистке (включая её автобиографию)[42], в том числе:
- [www.amazon.co.jp/exec/obidos/ASIN/4764816113 «Запомнившиеся кинофильмы Мисоры Хибари»] = 思い出の映画 美空ひばり (Омоидэ но эйга Мисора Хибари). — Токио: «Киндаэйгася»[ja], 1989. — ISBN 4764816113.
- Мисора Хибари. [www.amazon.co.jp/exec/obidos/ASIN/4794200064 «Автобиография Хибари — я и мой образ»] = ひばり自伝―わたしと影 (Хибари дзидэн - Ватаси то кагэ). — Токио: «Сосися»[ja], 1989. — 278 с. — ISBN 978-4794200068.
- [www.amazon.co.jp/exec/obidos/ASIN/4168108155 «Мисора Хибари — всё о Королеве Песни»] = 美空ひばり―“歌う女王”のすべて (Мисора Хибари - "Утау Дзёо:" но субэтэ). — Токио: «Бунгэй Синдзю»[ja], 1990. — 263 с. — ISBN 4168108155.
- [www.amazon.co.jp/exec/obidos/ASIN/4764870568 «Мисора Хибари — мемориальный фотоальбом совершенства»] = 美空ひばり完全愛蔵版追悼写真集 (Мисора Хибари кандзэн - айдзо:бан цуйто: сясинсю:). — Токио: «Киндайэйгася»[ja], 1998. — ISBN 4764870568.
- Кэй Мори. [www.amazon.co.jp/exec/obidos/ASIN/4887450001 «Мисора Хибари»] = 美空ひばり. — Tokyo FM (серия «Всемирная Музыкальная Библиотека»), 1998. — 334 с. — ISBN 4887450001.
- Хомидори Кимура. [www.amazon.co.jp/exec/obidos/ASIN/4117631209 «Песенная лира Мисоры Хибари»] = 大正琴 美空ひばり愛唱歌 (Тайсё:гото Мисора Хибари айсё:ка). — Токио: «Дзэнъён Гакуфу Сюппанся»[ja], 1998. — 87 с. — ISBN 4117631209.
- Кэй Мори. [www.amazon.co.jp/exec/obidos/ASIN/4794211074 «Мисора Хибари — пока горит огонь»] = 美空ひばり燃えつきるまで (Мисора Хибари моэцуки румадэ). — Токио: «Sōshisha» (яп. 草思社), 2001. — 238 с. — ISBN 4794211074.
- Тэцуо Ямаори. [www.amazon.co.jp/exec/obidos/ASIN/4768468055 «Мисора Хибари и японцы»] = 美空ひばりと日本人 (Мисора Хибари то нихондзин). — Токио: Gendai Daisho[ja], 2001. — 219 с. — ISBN 4768468055.
Помимо этого, существует и ряд источников на разных языках на более широкие темы, с главами или значимыми фрагментами, также посвящёнными артистке, в частности:
- Журнал «Мир человека» — Москва: «Молодая Гвардия» — 1977 — Т.7 — С.136.
- Владимир Цветов. [books.google.by/books?id=WVn8AgAAQBAJ&pg=PA44 «Мафия по-японски»]. — 3-е изд. — Москва: «Политиздат» (серия «Владыки капиталистического мира»), 1985. — С. 44. — 63 с.
- Владимир Цветов. [books.google.by/books?id=YegDAQAAIAAJ «Пятнадцатый камень сада Рёандзи»]. — 3-е изд. — Москва: «Политиздат», 1991. — С. 55. — 413 с. — ISBN 9785250012553.
- Alan Tansman. Chapter 12: Misora Hibari // [books.google.by/books?id=nGalbpRCTOMC&pg=PA213 The Human Tradition in Modern Japan] / Anne Walthall (Ed.). — Lanham MD, US: SR Books, 2004. — P. 213-230. — 245 p. — ISBN 0-8420-2912-5.
- Jonathan D. Mackintosh. The Homo Cultures of Iconic Personality in Japan: Mishima Yukio and Misora Hibari // [books.google.com/books?id=X4uk9vgoyDcC&pg=PA139 Idols and Celebrity in Japanese Media Culture] / Patrick W. Galbraith, Jason G. Karlin (Eds.). — Palgrave Macmillan, 2012. — P. 131-152. — 229 p. — ISBN 978-0-230-29830-9.
- Michael K. Bourdaghs. Mapping Misora Hibari: Where Have All the Asians Gone // [books.google.com/books?id=kct-B2llvGEC&pg=PT7 Sayonara Amerika, Sayonara Nippon: A Geopolitical Prehistory of J-Pop]. — Columbia University Press, 2012. — ISBN 978-0-231-53026-2.
- Jack Goldstein. Famous Japanese Figures // [books.google.by/books?id=2O-4AwAAQBAJ&pg=PP15 101 Amazing Facts About Japan]. — Andrews UK Ltd., 2013.
Другое
- Ранний кинематографический образ Хибари в фильме «Печальный свист» (1949), считающийся репрезентативной иллюстрацией её раннего артистизма, был выбран для одной из пяти почтовых марок мемориальной серии, выпущенной Министерством связи Японии по результатам всенародного опроса 1995 года о наиболее значительных личностях и событиях послевоенного 50-летия[9].
- В конце 1990-х годов несколькими винодельческими хозяйствами региона Бордо в честь Мисоры Хибари были выпущены вина разновидностей Haut-Médoc[43] и Graves Blanc[44].
См. также
- Сэцуко Сато[ja] (род.1938) — младшая сестра Кадзуэ Като, ранее не связанная с исполнительством, но начавшая свою вокальную карьеру уже в зрелом возрасте, в 1993 году, вскоре после смерти Хибари.
Напишите отзыв о статье "Мисора, Хибари"
Примечания
- ↑ [www.hmv.co.jp/news/newsdetail.asp?newsnum=611280059 Top 50 Singers of All Time — 29位] (яп.)
- ↑ [www.hmv.co.jp/news/newsDetail.asp?newsnum=311040086 Top 100 Japanese pop Artists — No.5] (яп.)
- ↑ [www.hyou.net/ka/eiyosho.htm 国民栄誉賞受賞者リスト] (яп.)
- ↑ [shop.columbia.jp/shop/interview/intv_kato_kazuya.aspx Интервью] с Кадзуей Като (племянником и приёмным сыном певицы и основателем её музея), посвященное выпуску коллекционного издания Hibari 1001 (включающего 54 аудио-CD, два DVD с караоке и т. д.) к приближающейся 23-й годовщине её смерти.
- ↑ [query.nytimes.com/gst/fullpage.html?res=950DE7DA1E3EF936A15755C0A96F948260 Hibari Misora, Japanese Singer, 52] (англ.)
- ↑ [www.bk1.jp/product/02060223 美空ひばり大全集] (яп.)
- ↑ [youtube.com/watch?v=4VjZenRzvr4 Kawa no nagare no yō ni в исполнении Трёх теноров] на YouTube
- ↑ 1 2 Anderson Mark. [books.google.ca/books?id=Wtkm3O3nWXkC&printsec=frontcover&dq=Encyclopedia+of+Contemporary+Japanese+Culture&client=firefox-a#PPA251,M1 Encyclopedia of Contemporary Japanese Culture] / Sandra Buckley. — Routledge, 2001. — P. 123, 323–4. — ISBN 978-0-415-14344-8.
- ↑ 1 2 [www.asahi-net.or.jp/~jz9t-tnk/c1543/c1543.htm 50 Post-War Memorable Years (1996-97)] (яп.). Асахи симбун. Проверено 1 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CKOn4dEs Архивировано из первоисточника 21 ноября 2012].
- ↑ Tansman Alan. Mournful tears and sake: The postwar myth of Misora Hibari // Contemporary Japan and Popular Culture / John Whittier Treat. — Honolulu: University of Hawaii Press, 1996. — ISBN 0-8248-1854-7.
- ↑ [www.japantimes.co.jp/text/nn20120707a4.html Recording found of popular singer Hibari Misora during 1950 U.S. tour] (англ.). The Japan Times (7 July 2012). Проверено 23 октября 2012. [www.webcitation.org/6CKOnoEc4 Архивировано из первоисточника 21 ноября 2012].
- ↑ Журнал «Мир человека». — М.: «Молодая гвардия», 1977. — Т. 7. — С. 136.
- ↑ [www.ntv.co.jp/omoii-tv/old_omoii/today/back/0803/0317.html 1994/3/17 ひばり館の完成が報じられた日]. Nippon Television. Проверено 23 октября 2012. [www.webcitation.org/6CKOovcNo Архивировано из первоисточника 21 ноября 2012].
- ↑ Takashi Fujitani. Epilogue // [books.google.by/books?id=pHWE7SWePgIC&pg=PA241 Splendid Monarchy: Power and Pageantry in Modern Japan]. — Berkeley CA (US): University of California Press. — P. 241. — 309 p. — ISBN 0-520-20237-6., со ссылкой на: Jun Kamei. Koshitsu hodo no yomikata. — Tokyo: Iwanami Shoten, 1990. — P. 14.
- ↑ Иероглиф названия песни 柔 может быть переведен «гибкость», «мягкость», даже «нежность», что может показаться диссонирующим с её бодрым и «боевым» стилем (помимо прочего, Мисора зачастую исполняла эту песню [www.youtube.com/watch?v=PM_iwCMkujM в травести образе-юноши] в мужских хакаме и куртке), однако это разрешается контекстом песни, связанным с дзюдо (яп. 柔道) — «мягким путём».
- ↑ Гёдзи Осада[ja] 『歌謡曲おもしろこぼれ話』, 社会思想社, 2002, c.189.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 По материалам [www.jmdb.ne.jp/person/p0331260.htm Japanese Movie Database] (яп.) и [movie.walkerplus.com/person/94451/ MovieWalker] (яп.).
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 Большинство англоязычных названий даны по материалам Internet Movie Database, а также баз магазинов японского кино kurotokagi.com и samuraidvd.net. Ряд названий неофициально переведен с японского — такие названия выделены курсивом.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 Фильмы с этой актрисой никогда не переводились на русский язык; все названия неофициальные, взяты с сайтов AsiaFilm.tv, Shinema.ru и киноклуба «Феникс», либо переведены с японского, где это не вызывает сомнений.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 По материалам Japanese Movie Database (яп.), базы MovieWalker (яп.) либо из английских аннотаций фильмов.
- ↑ Экранизация повести «Двойная Лоттхен» Эриха Кестнера.
- ↑ Мужская роль
- ↑ По мотивам одноименной повести Ясунари Кавабаты.
- ↑ По одноименной повести Итиё Хигути.
- ↑ По книге Кимиэ Като — матери актрисы (см. [movie.walkerplus.com/mv25581/ профиль фильма на MovieWalker Plus]), также участвовавшей в сценарии или съёмочной группе ещё трёх её фильмов — With Song in Her Heart (1958) и поздних Hibari no sutebe и Onna no Hanamichi (1971).
- ↑ [www.jacompa.or.jp/rekishi/d1960.htm 第2回日本レコード大賞] (яп.). Japan Composer's Association[en] (30 декабря 1960). Проверено 28 ноября 2012. [web.archive.org/web/20050208020127/www.jacompa.or.jp/rekishi/d1960.htm Архивировано из первоисточника 8 февраля 2005].
- ↑ [www.jacompa.or.jp/rekishi/d1965.htm 第7回日本レコード大賞] (яп.). Japan Composer's Association (25 декабря 1965). Проверено 28 ноября 2012. [web.archive.org/web/20110719175635/www.jacompa.or.jp/rekishi/d1965.htm Архивировано из первоисточника 19 июля 2011].
- ↑ [www.jacompa.or.jp/rekishi/d1973.htm 第15回日本レコード大賞] (яп.). Japan Composer's Association (31 декабря 1973). Проверено 28 ноября 2012. [web.archive.org/web/20080611055551/www.jacompa.or.jp/rekishi/d1973.htm Архивировано из первоисточника 11 июня 2008].
- ↑ [www.jacompa.or.jp/rekishi/d1976.htm 第18回日本レコード大賞] (яп.). Japan Composer's Association (31 декабря 1976). Проверено 28 ноября 2012. [web.archive.org/web/20110719175100/www.jacompa.or.jp/rekishi/d1976.htm Архивировано из первоисточника 19 июля 2008].
- ↑ [www.jacompa.or.jp/rekishi/d1989.htm 第31回日本レコード大賞] (яп.). Japan Composer's Association (31 декабря 1989). Проверено 5 декабря 2012. [web.archive.org/web/20080615040044/www.jacompa.or.jp/rekishi/d1989.htm Архивировано из первоисточника 15 июня 2008].
- ↑ [www.jacompa.or.jp/rekishi/d2000.htm 第42回日本レコード大賞] (яп.). Japan Composer's Association (церемония награждения 2000 года) (31 декабря 2000). Проверено 5 декабря 2012. [web.archive.org/web/20110722121635/www.jacompa.or.jp/rekishi/d2000.htm Архивировано из первоисточника 22 июля 2011].
- ↑ [www.riaj.or.jp/gdisc/04/ Japan Gold Disc Award > Gold Disc Hall of Fame > Past Award: 4th] (яп.). Recording Industry Association of Japan (RIAJ). Проверено 7 октября 2013.
- ↑ [www.tokyohive.com/2011/06/misora-hibari-to-have-1001-song-anniversary-box-set-released-guinness-world-record/ Misora Hibari to have 1,001 song anniversary box set released + Guinness World Record?] (англ.). Ресурс Tokyo Hive со ссылкой на Yomiuri Shimbun (21 June 2011). Проверено 28 ноября 2012. [www.webcitation.org/6Cg22v9Ay Архивировано из первоисточника 5 декабря 2012].
- ↑ [www.riaj.or.jp/release/2012/pr120718.html ミュージック･ジャケット大賞2012] (яп.). Recording Industry Association of Japan (RIAJ) (18 июля 2012). Проверено 7 октября 2013.
- ↑ [cinemahochi.yomiuri.co.jp/b_award/1961/ «Мисора Хибари награждена призом „Самой популярной“» (美空ひばりが念願の大衆賞)] (яп.). Официальный сайт кинопремии Blue Ribbon Award[en] (25 января 1962). — Пресс-релиз со списком удостоенных премией на 12-й церемонии награждения. Половина текста над собственно перечислением и центральная колонка газетной публикации о премии (приведены также фотокопии страниц газеты) посвящены Мисоре. В начале релиза также упомянуты несколько предыдущих номинаций на премию.. Проверено 28 ноября 2012. [www.webcitation.org/6Cg23hctp Архивировано из первоисточника 5 декабря 2012].
- ↑ [www.kantei.go.jp/jp/topics/2000/1030takahashi.html Официальная архивная версия списка лауреатов Премии Народного Почёта на 30 октября 2000 года] (яп.) на сайте премьер-министра Японии, охватывающая 15 первых лауреатов (первая часть посвящена награждению Наоко Такахаси, таблица во второй — суммаризует всех предыдущих).
- ↑ [burari2161.fc2web.com/misorahibari.htm], из описания на табличке при памятнике.
- ↑ www.misorahibariza.jp/ Официальный сайт Музея/Театра Мисоры Хибари
- ↑ yokohama-chintai.jp/03keikyu/hinodechokoganecho/
- ↑ Японское название отыскать пока не удалось. При попытке перевода только по транслитерации получается игра слов, так как «дзёсэй» можно перевести и просто как «женский пол», и как «женский голос», и как «школьницу № 1»
- ↑ 1989fenix. [www.youtube.com/watch?v=ySzvbqwOgmU Misora Hibari Last Interview] (яп.). YouTube (17 сентября 2007). Проверено 27 апреля 2011.
- ↑ [www.worldcat.org/search?q=美空ひばり Поисковый запрос по японскому написанию имени] на серсисе WorldCat (для именно биографической литературы требуется досузить поиск по формату «Книга» и тематике «Биографии»).
- ↑ [masajii.jimdo.com/2012/01/05/chateau-coufran-1997-misora-hibari-memorial/ Chateau Coufran 1997 Misora Hibari Memorial] (яп.)
- ↑ [web.nafnafhome.net/wine/date/wine_date200212.htm 2002年12月に飲んだワイン] (яп.)
Ссылки
- [www.misorahibari.com Официальный сайт] (яп.)
- [www.misorahibariza.jp/ Музей Мисоры Хибари] (яп.)
- Мисора, Хибари (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [youtube.com/watch?v=AGborUohniw 2012.06.12 to 里見浩太朗・島倉千代子美空ひばり特集] на YouTube — Котаро Сатоми[en] (певец и ветеран японского кино с более чем полувековым стажем) и «богиня энки» Тиёко Симакура[en] исполняют песни «королевы энки».
Отрывок, характеризующий Мисора, Хибари
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.
Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
Категории:
- Родившиеся 29 мая
- Родившиеся в 1937 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Иокогаме
- Умершие 24 июня
- Умершие в 1989 году
- Умершие в Токио
- Певцы и певицы по алфавиту
- Певцы и певицы Японии
- Певцы и певицы XX века
- Актрисы по алфавиту
- Актрисы Японии
- Актрисы XX века
- Музыканты по алфавиту
- Участники конкурса Кохаку ута гассэн
- Травести
- Дети-певцы Японии
- Дети-актёры Японии
- Умершие от пневмонии
- Хибари Мисора
- Певцы и певицы в жанре J-pop
- Певцы и певицы, работающие в жанре энки
